до трещинки

когда цель выжить трудно различима,

и безразлично всё бит-поколение,

шепчу "ты сильная", уткнувшись лбом в колени,

просто прошло совсем немного времени.

 

это стихи, но всё равно почти как проза,

вернее, вовсе не стихи, наверное,

все рифмы ведь когда-то были розданы

и снова взяты.так что я не первая.

 

бумага стерпит.стерпит одиночество

и эти мысли, что всегда некстати.

прости, я так и не узнала твоё отчество,

зато я помню поцелуи в ухо сзади.

 

кончается всё хорошо только в комедиях,

и там, где ты сейчас, не ловит сеть.

причин не нас нет в вездесущей википедии,

а я почти люблю тобой болеть.

 

но если я решу вдруг, что чего-то стою,

то ты легко мне дашь понять, что то - пустое,

случайной встречей и манерой дружеской

-привет.ты как? -бывало лучше, но.

 

а говорить потом почти что не о чем,

"звонить надумаешь - бываю вечером."

я лишь кивну, а ты и не заметишь,

зачем-то вспомню, что ты произносишь фетиш.

(я не поправила, да к чёрту орфоэпию.

ты неизвестное, с нулём что вечно в степени.)

 

грань между сном и явью, вроде, стёрлась,

осталась реальной только на щеках солёность.

здесь надо ставить маленькую точку.

потом напиться, лучше в одиночку.

 

сквозняк.забыла, что окно открыто было,

твой голос только вот забыть не в силах.

 

аллитерацией мне не заклеить раны,

когда часы стучат твоими каблуками.

 

стереть мобильный?он давно на память,

а ты давно разумности за гранью,

тебе легко в прошедшем нас оставить,

а я оставила твою расчёску в ванной.

 

и эта постоянная тревога,

боязнь не справиться, кого-то подвести,

кто фаталист, а кто-то верит в бога.

в кого мне верить, если для меня бог - ты?

(меня уже, наверное, не спасти,

я буду дома к минус тридцати.)

 

хотя таблетки от бессонницы спасали

и чья-то слишком мягкая кровать,

а помнишь, как я губы обводила,

чтобы запомнить, перед тем, как целовать?

 

и запомнила ведь.