Не поделили

     Две букашечки-козявочки забрались на цветок, в самую его середину, на ночлег. Лоно цветка было просторным  и очень уютным. Стали букашки спорить между собой, кто первый здесь оказался. Каждая из них хотела, чтобы эта квартира принадлежала только ей одной, и не желала делить жилище с соседкой,  хотя места там вполне хватило бы на двоих. Они махали друг на друга передними лапками, делали угрожающие выпады в сторону противника, издавали воинственные  кличи, стараясь показать свою силу и доказать правоту.
– Я первая заселилась в этот цветок, – кричала одна.
– Нет, первая я, просто за лепестком  ты меня не заметила,  –  перебивала соперницу другая.
    Спорили они, спорили, пока спор не перерос в прямое столкновение равных по силе бойцов. Началась такая возня, что цветок стало раскачивать и наклонять. В какой-то момент многоножки,  сцепившись, потеряли  равновесие и вывалились из цветка на землю. В то же самое время мимо пролетал огромный волосатый шмель. Он увидел подходящее место для ночлега, приземлился на него, довольно потирая лапки. Как говорится, свято место пусто не бывает. Расположившись на  нежной,  мягкой  перине, пахнущей медовым нектаром, уставший за день толстун сладко заснул, изредка во сне подрагивая натруженными крылышками.
       Солнце катилось к закату. Вечерний  полумрак заставил разноцветную мозаику цветов сомкнуть свои яркие лепестки до утра, до того времени, когда их опять бережно коснутся  ласковые  лучи  утреннего солнышка.  Скандалистки же,  оказавшись выброшенными на улицу, сразу расцепились и весь их пыл  как рукой сняло. Осмотревшись кругом, они поняли всю трагедию произошедшего. Искать новое жилище было поздно, а ночевать под открытым небом опасно: можно и жизнью поплатиться. Ночные охотники уже рыщут по поляне в поисках пропитания, разыскивая тех, кто не успел определиться с укрытием.  Бедные  букашечки подлезли под тоненькую травинку.  Дрожа от страха, прижавшись  друг к дружке, они коротали ночь в надежде, что зоркий взгляд врага проскользнёт мимо. Только теперь им стало понятно, что худой мир куда лучше доброй ссоры.