Сколько веревочке не виться

Пьеса


Действующие лица:
Пердюков – министр обороны
Тень Вышинского –  генпрокурора СССР
Лобков – бывший тесть Пердюкова
Папа – самый большой начальник в Кромле
Дядя – маленький начальник в Желтом Доме

Действие происходит в одной далекой от народа стране Хрустландии
в Янтарной комнате, которую ищут уже 70 лет.
В центре комнаты стол и табуретки из янтаря.
На столе скромный госнабор: виски 70-летней выдержки от Березовского,
текила из недозрелой отечественной кукурузы, ликер итальянский подарок
 Херлускони, рюмки, бокалы  и блюда из янтаря, кое-какие закуски:
осетр русский холодного копчения, бедрышки индейки породы Блинтон,
мраморная телятина Фермер Краснодара, лапша До Ширак в мисочках
тонкого фарфора династии Цзин, хлеб черный Оба – мАмА, наконец,
груда  зеленой капусты в банковских упаковках.

За столом сидят трое: Папа, Тень Вышинского, а напротив съёжившийся
министр Пердюков. Тень Вышинского дремлет, помалкивает до поры,
вникает в коллизии текущего момента.
Собравшиеся в кабинете, не пьют и не закусывают, не тот лейтмотив.
Пердюков бы, конечно, выпил, да не осмеливается без позволения Папы.

Папа: 
            Итак, милейший Пердюков!
            Капуста эта из твоих карманов,
            (кивает на гору американской капусты на столе)
            Срубил в саду моём, и был таков?!
            Ответствуй, не виляя, прямо!

Министр Пердюков:
            
              Простите, Папа, спутал Бес,
              Я в огород нескромно влез,
              Не ведал, что беру чужое,
              Не помню вовсе, что это со мною!
              Ведь я там часто пас своих овец,
              На общем, вроде, огороде…
             А что теперь со мной, конец?

Папа:
            Доколе ж можно так алкать,
            Ведь всё под корень ты загреб!
            Ты помнишь хоть отца и мать,
            Родивших это вымя, долбоеб!

            Куда девал ты армии патроны?
            А где квартиры для гусар?
            Ведешь себя как янычар!
            Ты что, своею вялою елдой
            Держать  намерен оборону?
            Весьма, весьма, скажу, нескромно!
            Иль с иноземной темною бедой
            Твои управятся ли ****и?
             А ну, ответствуй, жирный дядя!

              Министр стремительно падает на колени, ловит Папину руку,
пытается поцеловать её взасос. Папа брезгливо её отдергивает и
вытирает место поцелуя шелковым платочком.
          
Пердюков, ползая на коленях и пыхтя:

О, Папа, наш кумир и вождь!
Прости, поверь, я не себе
Проделал дырку в городьбе,
И всё, что валят на меня, то ложь!
Пяток любовниц, да семья,
Еще несметные друзья,
Да теща с тестем на подсос
А сам я гол, как старый лось.
Мне ж много снять не довелось,
Прошу у Вас прощенья я!

В Янтарную комнату, не постучавшись, влетает тесть Лобков

Лобков, хватаясь за сердце:

Увы, увы, мне горе, я в беде,
Какую сделал ты подляну
(взирая на Пердюкова),
Да хоть бы, сволочь, спьяну!
Я глаз поднять не смею на людей,
Тем более, (с умиленьем) на Папу!
Ишь, нелюдь, сколько хапнул!
И всё, конечно же, без спросу,
Вскричал, и вынул папиросу.

Но Папа сморщил лоб брезгливо:
Оставь Лобков, куренье вред!
Вот, вот закон нагрянет вслед.
Зятёк конечно некрасиво
Подале всех посунулся из стаи,
то бишь из коо-пе-ратива.
Ну поделом ему, сказал бы Сталин.

Тень Вышинского, невольно вздрагивая
от произнесенного вслух имени товарища Сталина,
взвилась над столом:

О, Да, товарищ Сталин, одобряю,
Я лично, если надо, расстреляю!
За шиворот тот час и в каталажку,
Не дам из ворогов я никому поблажку.
И, взвившись тенью над столом,
Вышинский хвать за Пердюкова,
А тот от голоса загробного такого
Заблеял горестно козлом.
Как славно, что в тот миг на нем
Был памперс армии грузинов,
Быть может, это Мишин дар,
Не столь и важно для рассказа.
Ведь сей, упырь, мочой ослиной,
Общак развел, ответить надо за базар!
И должен быть казнён, зараза!

Папа, останавливая ладошкой речь Вышинского:

Не Сталин я пока, а Путин.
А Вы не стойте на распутье.
Давайте спросим Дядю в Желтом Доме,
Ну, если он еще не в коме,
От чьих щедрот министр сей
Так наследил по нашей всей
Стране. И не на белом скакуне,
А в полном, так сказать, говне!

В Янтарную комнату, узнав из личного блога о случившемся, спешит Дядя.

Вот мелкий шаг по коридору,
Под скрип двери влетает он
Совсем, совсем Наполеон!
Глядит в собрание с укором:

А, что же я последним узнаю,
Историю неладную сию,
Что мой визирь повержен всуе!
Я, за! Я, за, ребята, голосую
Уж как бы вы с министра не взыскали,
Я ошибусь, теперь, едва ли?..

Тут Папа слово взял весомо,
Ну, так сказать, алаверды.
Полна казна, но все ж недолго до беды.
Что, нахлебался, сукин сын, однако?
И положил ладонь на голову его,
Да, братцы, закосил он, О-го-го!
Ну, что? Простим его, собаку!
Уволим с орденом вдогонку
И пусть в Туманном Альбионе
Своё здоровьице поправит.
А вот его прыщавую девчонку
С хабаром, что у Соломона,
Придется здесь, дружок, оставить,
Уж больно много ты дарил ей ерунды!

И все вздохнули облегченно,
Ведь с каждым это может быть.
И разбрелись в покои удрученно,
Чтоб поскорее Тень Вышинского забыть.

P.S.
Назначили Шойгу Министром Обороны.
Дай, Бог, направит в дело миллионы,
В делах порядок наведет и ничего не украдет.
Воспрянут духом Армия и Флот.