Часть вторая. Рисую дальше. Озорной Прибой

Часть  вторая. Рисую дальше. «Озорной Прибой»

Вдохновленная первой написанной Картиной, Я с нетерпением искала возможность продолжить свои Опыты.
В ближайшие выходные, мои безуспешные попытки соорудить мольберт из подручных материалов, сподвигли мужа предложить мне, поехать со мной за мольбертом. Длительные поиски в инете и обзвон магазинов, а, главное, сильное желание рисовать, дали свой результат, и мы купили и мольберт и краски с кистями. Теперь можно было рисовать.
И тут опять громко заговорила неуверенность в себе. Но вспомнив мудрого Сахарова, советовавшего начинать с копирования картин для обретения уверенности в себе и обучения художественным премудростям, Я стала искать, что бы такое нарисовать. Обнаружила в инете его видеоурок «Прозрачная волна» и, опять вдохновленная красотой и легкостью, с которой Мастер пишет картину, ТАК ВКУСНО, ЛЕГКО, РАДОСТНО И СВОБОДНО, Я взялась за дело.
К сожалению, мне с такой же легкостью и свободой писать картину никак не удавалось. Но РАДОСТЬ — была!
Я сначала неуверенно, сердясь на свою неловкость, а потом всё более и более радостно писала картину. Эээх! Мне бы побольше времени, а то уже наступила ночь, муж ворочался в кровати, утром вставать к станку, точнее к годовому балансу, а Я всё никак не могла оторваться от картины! Уже заполночь, поняв, что закончить картину сегодня не удастся, легла спать.
Утром так хотелось встать к мольберту, взять в руки кисти, мастихин и писать, писать! Но надо было идти на работу. В этот день так и не удалось начать писать: слишком поздно вернулась с работы. Не удалось и в ближайшие несколько дней. Отчеты и какие-то неотложные дела. А краски, даже положенные местами очень густо, в сухости и жаре нашей февральской квартиры быстро сохли... Центральное отопление работало на славу! Картина с упреком смотрела на меня с мольберта. И Я ее хорошо понимала. Я подходила к ней, разговаривала, просила потерпеть ещё чуть-чуть, и нам с ней становилось легче. И, знаете, рядом с ней не было сухо и жарко: морской прибой шумел, играл волной, и было очень весело. И что интересно — это же чувство было и у мужа. Картина ему нравилась. Возможно яркостью красок. А, возможно, ему передались мои чувства.
Наконец-то настал момент, когда Я смогла встать к мольберту! Время, когда Я просто разговаривала с картиной, не прошло даром: Я поняла, что нужно исправить. Краски местами совсем высохли, но это меня не очень смущало, хотя и немного жалела, что не знаю таких премудростей, как писать по сухим краскам. Местами соскоблив краску, а местами прямо по сухой, начала осуществлять задуманное.
И опять радостно и весело было мне, хотя и не было сноровки Мастера. Мне было интересно смотреть как прибой оживал всё больше и больше. Где-то Я следовала за видеоуроком, но чем дальше, тем больше возникало различие. Картина Сахарова была прекрасна. И эта прозрачная волна, в которую Я влюбилась с самого начала! И скалы. И камни, чуть прикрытые прозрачной водой — всё мне очень нравилось!
У меня получалась совсем другая картина. Я жалела, что не удаётся достигнуть такой же прозрачности волны, пронизанной солнцем, но мне всё больше нравился мой прибой. Такой прозрачно-разноцветный, озорной и веселый! Нравился контраст между ярким тёмно-синим морем и почти лимонным у горизонта рассветным небом. Наконец, мне Ооочень нравилось облако. Как и показывал Сахаров, Я его нарисовала легким движением кисти. Присмотрелась – и увидела Ангела! Для меня это очень много значило.
Вообщем, то, что у Мастера заняло 20 минут экранного времени, у меня — несколько дней, когда Я писала картину. Не говоря уже о тех днях, когда Я просто с ней разговаривала. Но мне она очень нравилась. Да, конечно, были недостатки, но это была моя вторая картина, и к ней прикасалась только моя рука, и для меня она была Живой. Я ей очень гордилась.
Мастер нашел много недостатков, возможно и потому, с какой гордостью Я ему её показала. Но, в то же время,  признал что она вообще-то ничего, миленькая. Это меня не очень-то и огорчило: мой Озорной Прибой шумел на картине, играл камушками на дне, шевелил водоросли, и в нашей сухой февральской квартире пахло весёлым летним морем.
И даже прозрачная волна, не столь высокая и прозрачная как у Сахарова, мне нравилась. Она, конечно, уже не была главной. Она была замечательным аккомпанементом моему Прибою. Волна не заблудилась где-то в море. Она добежала до берега, приподнимаясь и с нетерпением вглядываясь вдаль, играя вперегонки с другими волнами, наслаждаясь солнечными лучами и радуясь всему вокруг, она добежала до берега! И, вложив в свой привет, все Счастье свое, бурно, весело и радостно, Озорным Прибоем поздоровалась с берегом.