Легенда о чертовой мельнице

В станице Зеленчукской, в предгорье Кавказа,
Когда то казак молодой проживал,
Никифор Степко, серьезный и ладный,
Все в жизни умел и горя не знал.

Он жил, как живут многие семьи,
Казачий уклад, большая семья,
Работал весь день, мозоли набивая,
Детей и жену обнимал  он любя.

Четыре сыночка и дочка малютка,
Как не любить детей малышей,
Семь лет то не возраст, семьи для казаков,
Жена у Никифора, всех краше, мелей.

Дом крепкий, большой, построил Никифор,
С резными наличниками, ставни из дуба строгал.
Хозяйство богатое, лошади, овцы,
Все, как положено казак многое знал.

Знали станичники, что нет вкусней хлеба,
В казачьих домах и окрестностях гор.
Хлеб у Никифора пышный и нежный,
А запах такой, что, накроет простор.

А водка! про нее сказ особый,
Станичники лихо крутят усы,
И благодушно, вспоминая похмелье,
Идут за рассолом в подвалы свои.

Никифор серьезный на все руки мастер,
Десятка не робкого, ратных дел удалец.
Товарищи помнят, как в войнах за веру,
Всегда впереди лихой молодец.

Все шло, как обычно, сезоны менялись,
Осень пришла, с золотою листвой.
В убранстве своим, красива природа.
Кругом пахнет рожью и сжатой травой.

Вода, что была изумрудно-зеленой,
В речке холодной стала чище росы,
И рыба- форель, с пятнами –серыми,
Хвостом, плавниками не замутит воды.

Собрался Никифор к истокам Кизгыча,
Охотой, рыбалкой себя поразвлечь.
Он знал, что всегда здесь достаточно дичи,
А рыбы, форели, просто не счесть.

Коня оседлал, взял продуктов в дорогу,
Ружье, пули, порох, нехитрую снасть,
И в путь ранним утром, с семьей попрощавшись,
Направил коня, рысцой торопясь.

Вверх по течению шла та дорога,
Большой Зеленчук, водой путь охлаждал,
Горы кругом, сосны и ели,
Воздух осенний еще зноем дышал.

К вечеру солнце, оно за горою,
Сумерки, гуще пора отдохнуть,
Никифор достиг устья Кизгыча,
Здесь на поляне завершил он свой путь.

Долина широкая с пихтовым лесом,
Сухо, тепло, вокруг не души,
Горный Кизгыч журчит, своей песней,
Первые звезды засверкали в ночи.

Казак расседлал своего вороного,
Костер на поляне из веток сложил
Кулеш заварил в казанке, что из дома,
И ужин нехитрый, себе предложил.

А чтобы каша была по - вкуснее,
Никифор фляжку достал с вещь мешка,
И выпил немного забористой водки,
Чтобы усталость немного ушла.

Стаканчик сморил казака очень быстро,
В походной бурке Никифор дремал,
Вдруг топот вокруг и страшные звуки,
Сквозь сон и дремоту он услыхал.

Глаза приоткрыл и что- же он увидел?
Костер, чуть горит, вокруг мелькают огни,
И странные тени, визжа  свиным хрюком,
Толпятся, беснуются у края реки.

Плохо дело подумал Никифор,
Вдруг это стадо, больших кабанов,
Свирепых, как черти, злых и клыкастых,
Порвут и растопчут, не найдут и костей.

Как только подумал Никифор об этом,
Как кто – то ветки подбросил в костер,
И яркое пламя взметнулось высоко,
Собой осветило поляны простор.

Увидел казак омерзительных тварей,
Свиные рыла, кривые рога,
Хвосты с два аршина, и редкою шерстью,
Покрыты грязью, как у черта тела.

Глаза их светились угольками, кострища,
Направлены взоры, свинячий оскал,
Совсем был не трус, казак наш Никифор,
Но холод, ознобом по спине пробежал.

Полночное окружение все ближе и ближе,
Никифор знамение хотел сотворить,
И тут он все понял, это черти, нечистая сила,
-Как мне беду, теперь отвратить?

-Правда твоя, мы и есть черти ада,
Кто-то сказал, отойдя от костра,
-Ты не крестись, это не надо,
-Крест потерял ты сквозь чащу идя.

-Возле Серых Камней, обронил ты свой крестик,
-Поэтому мы рядом, сегодня с тобой,
-И сам понимаешь, знаменье не в силах,
-Чертей не отгонит, ведь крест не с тобой.

-А насчет силы нечистой, готов с тобой спорить,
-С какой стороны на это смотреть,
-Из вас из людишек, найдется не мало,
-Готовых и нам, носы утереть.

Черт говорил, и хрюкал негромко,
Никифор в себя мало-мальски пришел,
На ноги он встал, огляделся по кругу,
И разглядел тех, кто в гости зашел.

-Чего ты молчишь, Никифор, дружочек,
-Неужто  от страха язык проглотил?
-Иль не слыхал, о нечистой ты силе,
-Мы дети ада, нас Сатана сотворил.

Никифор ответил громко и четко,
-Страх мне не ведам, гореть вам в аду,
-Еще не родился тот, кто смог бы,
-Испугать казака в смертельном бою.

-Гореть, гореть, - хихикнул, черт, что поменьше,
-Уж кому как не нам это знать лучше всех.
-Знаем мы всё, это наше бесовское дело,
-Дрова и огонь лишь искупят ваш грех.

-Молчи, мелкий, рявкнул, черт, что был старшим,
-Никифор серьезный, известный в кругу,
-А ты не дорос еще, есть и постарше,
-Кто диалог поведет по уму.

-Али дело ко мне? вопрос задал Никифор,
Взглядом, окинув окружение чертей.
И понял он всё, им, что - то надо?
Поэтому здесь он, в гуще бесовских страстей.

-Прежде всего, позволь мне, представлюсь,
-Тродвул, я здесь старший, над этой «братвой»
-Не бойся казак, сей сброд не опасен,
-Дело к тебе, помоги нам построй!

-Видишь ли, что у нас каждый старший,
-Поручение ведет, что владыка дает,
-Вельзевул, в царстве тьмы за всем наблюдает,
-И строгий учет, дел бесовских ведет.

-Я! Отвечаю, за приготовление пищи,
-Для всех обитателей Царства Тьмы и страстей,
-Но вот же беда, что в последнее время,
-Голодно нам, а жизнь всё бедней.

-Нам надоело, есть горелое мясо,
-Мясо грешников, сыты мы им!
-Пищу нормальную мы заслужили,
-Хлеба, горилки, побольше хотим.

-Вот оно, что! удивился Никифор!
-Женщины пищу готовят у нас,
-Для казака, только ратное дело,
-В охоте, в бою обуздать свою страсть.

-Знаем мы все, с Тродвулом не спорь ты,
-Кулеш твой отличный, я казан облизал,
-И хлеб, самый лучший, не сыщешь в станице,
-А водку твою, хоть царю подавай.

-Знаю я то, что атаман из станицы,
-Водку твою, каждый праздник берет,
-Все у тебя самое лучшее,
-А водка твоя! с ума всех сведет.

-Вот и хочу я, чтобы ты научил нас,
-Хлеб выпекать, не медли, учи!
-Всех чертенят, пристрой, займи делом,
-Мельницу строй и брагу гони.

-Для дел таких надо, иметь очень много,
-У вас, чертей нет ни зерна, ни муки,
Мельницу надо, построить на речке,
-Винокурню для водки и печь для стряпни.

-Ты нам скажи, чего тебе нужно,
-Какие бревна, камень, кирпич?
-Мы все сотворим, мы нечистая сила,
-Мы все построим, мы крикнем свой клич.

-Тродвул, скажи мне? Ну а когда всё построим,
-Отпустишь меня ты, или оставишь в плену,
-Оставишь в рабстве, в аду у нечистых,
-Или домой, после дел я уйду?

-Домой ты пойдешь, если труд твой исправный,
-Если сделаешь всё, слово беса сдержу,
-Тот час начинай, строить мельницу, печку,
-А за службу хорошую я награжу.

Подумал Никифор, потер лоб свой пальцем,
Служить Сатане, это считается грех,
С другой стороны плен или рабство,
Что может быть хуже, дай боже успех.

Вернусь я на волю, поставлю всем свечи,
Авось Бог простит мне за черта грехи,
Построю им всё, не сидеть же мне в рабстве,
Пусть водку пьют и едят калачи.

-Давай, начинаем, Тродвул, мысли понял,
-За дело берись, время дорого нам,
-Чертей забирай, пусть с работой поспорят,
-А ты их бесов, почаще гоняй.

Никифор поляну окинул, со знанием дела,
И молвил - «Для мельницы надо место искать,
Река должна быть чистой и быстрой,
И ширины небольшой, чтоб колесам для жернова стать.

-Есть такое место, - выкрикнул мелкий,-
Чертей закружил, ночной ветерок,
Над лесом поднялся Никифор со скарбом,
И приземлился с поляной в лесок.

Горный поток, шумел где – то рядом
Никифор, уставший на камень присел,
«Давай лучше утра дождемся» - сказал он!
Вопрос к Тродвулу в ночи улетел.

-Ладно, - сказал Тродвул, я не спорю,
-Спи, если хочешь, ложись, отдыхай,
-Вам, людишкам, отдых, что «манна»,
Но утром, чуть свет, трудись, начинай.

Чуть только рассвет забрезжил над лесом,
Никифор очнулся от ужаса сна,
И понял казак, что это не сон был, а бесы
И все надо делать, как говорил старшина.

Черти толпились, визжали, шумели,
Ожидала работу бесов толпа,
Низкие облака над рекой проплывали,
Солнце пыталось открыть небеса.

Работа спорилась, быстро и ладно,
Никифор командовал, удивляясь чертям,
Лишь только скажет он, что делать тем надо,
Как тут – же бесы, бегут по местам.

Не знамо, откуда несли черти бревна,
Таскали камни, клали кирпич,
Все быстро делали бесовы дети,
Не нужен был для Никифора бич.

К полудню черти, валуны притащили,
И укрепили ими берег реки,
А к вечеру мельничное колесо закрутилось,
Жернова дружно пели под силой воды.

Еще через день винокурня готова и печка,
Котлы, ухваты, горшки для стряпни.
Всё как просил черт, Никифор исполнил,
Лишь только осталось зерно завести.

-Что дальше, казак? - вопрос задал черт старший,
-Теперь нужны дрожжи, зерно и дрова,
-И можно начать выпекать и готовить.
-Ответил Никифор, ус длинный крутя.

Задумал Никифор, план свой не хитрый,
Как от своры, поганой с честью уйти,
Решил он, что нужно только дождаться,
И ноги в станицу по быстрей унести.

Третий день наступил, все готово,
Из печки над лесом, веселый дымок,
Черти ватагой колдуют над брагой,
Кто – то белый в муке, а тот, уголек.

Сыпет мельница, белой мукою,
Жернова растирают натужно зерно,
Сотни бесов, мешки подставляют,
Все бесы в деле, без работы никто.

Черти всюду, все работают дружно,
Носят, рубят для печки дрова,
Те, что колдуют над тестом, уже очертели,
Запах браги, дрожжей,  - добавьте огня!

Вот вечерний сумрак окутал вновь горы,
Караваи хлеба, лежат на печи,
Водка, дурманит, пьяняющим зельем,
Все сделано почести, подавай калачи.

Тродвул, наполнил кружку и выпил всё залпом,
От каравая хлеба отломил он кусок,
И крякнул с одобрением, Никифора, хлопнув,
Научи нас чертей, задержись на часок!

Теперь мы устроим праздник во славу,
Отметим стройку, на радость нам всем,
Пусть водка льется рекой, дай больше нам хлеба,
Ну а мы, черт возьми, опьянеем совсем.

Тот час на поляне, костры запылали,
Подсели черти, поближе к огню,
Бутыли притащили и водку налили,
Готовы черти пить и есть всю стряпню.

Тродвул поднял  свой кубок высоко,
Окинул взглядом бесов толпу,
И речь свою, хрюкая громко,
На всю поляну прокричал, как в трубу.

-Отныне братья, забудем о брюхе,
-У нас есть водка и хлеб лучше всех,
-Казак Никифор все выполнил точно,
-Пусть сядет рядом он наш успех.

-Отпусти ты меня, Никифор напомнил,
-Ты обещал, я все выполнил в срок,
-Хочу вернуться я к дому, в станицу,
-Наш уговор он же в силе, еды и водки вам в прок.

-Да уговор я наш помню, не бойся!
И ты исполни всё, учи нас чертей,
Учи, нас молоть, печь хлеб и гнать водку,
Чтоб жизнь у чертей была веселей.

Плечами пожал Никифор, будь, как ты просишь,
Бутыли пошли гулять вдоль костра,
И вскоре заметил он, черти –то  пьяны,
Горстями, сыпет он в питье табака.

По кружкам разливалось похмельное зелье,
Водка уж цвет поменяла давно,
Пьяные черти кружились,  резвились,
Только Никифор трезв, как никто.

Тродвул опьянев и пьяно, качаясь,
Черту рыжему вдруг закричал!
-А помнишь Драгар долг свой! что взял ты деньгами,
-И больше месяца его не отдал!

-А я не отдам! - ответил рыжий качаясь,
-Ты возврати мне блудницу,  что отрыл я в саду!
-Год ты держишь девицу в сарае,
-Забудь про деньги, да пусть пропаду!

Слова, что Драгар крикнул, Родвула взбесили,
-Я лгун выходит, черти, смотри вот наглец!
И оплиухой своей, свалил черта рыжего,
Но тот вскочил и прохрипел ах подлец!

В рога вцепился рыжий, на миг все замолкли.
Минута прошла, бесов рой зашумел,
Все в ход пошло, дрались, кто за рыжего,
Кто просто, лупил и тупо, пьяно глядел.

Летели камни с грохотом, черти кричали,
Ломали все в пьяном бесовском бреду,
Винокурню снесли и печь разломали,
Не думали бесы, да и не знали, что с водкой познают беду.

Никифор все понял, нет буйству предела,
Мешок свой собрал и быстрее к реке,
И вниз по теченью подальше от бесов
Оставил поляну к чертям вдалеке.

Путь был недолгим, или время бежало,
Вот и поляна и конь вороной,
Почуяв хозяина, заржал дружным ржанием,
Как бы сказал, седлай и домой.

В седло, по быстрей, к знакомой заставе,
Подальше,  от пьяной сатанинской братвы,
Вскоре  Джисса показалась за скалами,
И солнца луч осветил склон горы.

А утром, в день, следующий, в раннем солнечном блеске,
Раздался стук, в двери, дом Никифора спал,
Там кто-то стоял, стучал, болью сгорбленный?
И черноту, и рога, теплой буркой скрывал?

Никифор-аж охнул, - Господи, Тродвул!
Чего –же ты хочешь в столь утренний час?
-Оставь нас в покое! Сгинь, ты нечистый!
-Оставлю совсем! Только вылечи, нас!

-Никифор –родной! Нет сил терпеть, муки ада,
Не видишь, мне больно, болит голова,
В глазах так темно, что землю не вижу я,
И тело и ноги болят, как никогда.

-Руки дрожат, и ноги трясуться,
Скрючило их, идти не могу,
Есть не хочу, даже то, что готовлю я,
-Дай мне лекарство, иначе помру.

Лекарство одно от этого болезни,
Знай меру в празднестве, застолье, гульбе,
Тогда и головушка твоя не «расколется»
И ноги, руки не задрожат в похмелье.

Смешно и жалко Никифору черта,
Стоит бес понуро, слезы горькие льет,
-Да черт с тобой, помогу тебе раз так больно!
Иначе помрешь, как те, кто безмерно пьет.

-Оставлю, помоги мне, я признателен буду,
И не забуду то, что ты сделал для нас,
Твою семью, станицу, трогать не буду,
Лишь только помоги мне сейчас в трудный час.

Никифор в погреб спустился и в скорости вышел,
Кувшин рассола, пах огурцом,
-Пей! черт с тобой и побыстрее  уматывай,
И не ходи к казаку больше в дом.


Черт выпил глоток, повеселела чуть рожа,
Глазенки блестят и лапы уже не дрожат,
-Спасибо Никифор, клянусь Сатаною,
-Я благодарен и ты будишь то - же мне рад.

-Исчезни, лучше, благодарность не нужна !
Казак за правду, с честью стоит,
А Сатане служить я не буду,
Об этом верь мне не стоит и говорить!

И бес исчез, растаял, как дымка тумана,
И память уж стерла, осенний поход,
Как случай вдруг вновь о себе все напомнил,
Все, как тогда, только был новый исход.

Жена Никифора, землю копала,
Участок у дома свой небольшой,
И вдруг лопатой горшок приподняла,
Наполненный с верхом добром, серебром.

Златых, серебренных монет горшок был полон,
Чеканки Византийской герб, заблестел,
-Знать чёрту полегче, сдержал свое слово,
Или от пьянства бес очертенел.

Вот осень погодой накрыла станицу,
Друзья на рыбалку, охоту идут.
В верховье Кизгыча, дичь в изобилье,
Время охоты, инстинкты зовут.

Никифор с ужасом вспомнил о черте,
Но любопытство брало свое,
Хотел он увидеть, мельницу, печь,
А о черте! Холод прошел по коже его.

Когда –же казаки достигли поляны,
Никифор увидел, что всё снесено,
Драка чертей разломала постройки,
А место построек травой поросло.

И только в высоком каменном створе,
Там где, колеса, что крутили, жернов,
Бурный поток клокотал, ворочая камни,
Напомнив Никифору, беса сынов.

-Ишь как ревет! «Чертова мельница»,
Сказал друг Никифора, указав на поток,
Если бы он знал, что здесь приключилось,
И как угадал! Но Никифор молчок.

Десятилетия прошли, чертей нет в помине,
Никто не встречал, чертей в тех краях,
Но так и осталась Чертова мельница,
Теперь заповедник в этих местах.
04.2012