Скрипач

Полнолуние,
Шьёт бессонница
Правду из лоскутов,
Осень кружит - над
Колокольнею
Скрипка плачет без слов.
Выше шпилей, и
Выше всех крестов -
Чёрная тень в плаще.
Темнокрылые
Птицы знают, кто
Их зовёт, и зачем;
Ах, слетаются,
Будто ранний снег,
Что растает к утру.
Ночь беспамятства:
Крик, и плач, и смех
На промозглом ветру,
Стяги рваные,
Крыши серые,
Непослушен смычок;
Сквозь молчание
Адской серою
Вьётся песня. Продрог
Город воронов –
В той мелодии
Притаилась змея.
К небу мёртвому
Взмоет голос-вой
В тщетных поисках дня.

Стылый сон глубоко, под плитой, под доской – навалился гранитом на город.
Лёг чеканной строкой, иссушённой листвой, эпитафией - ливень безмолвный.
От зари до зари, хоть ты ногти сорви – всяк входящий оставит надежду:
Веселее гори, не скули, не реви – раз уж проклят, то падай – но в вечность.

Тот, кто ткал полёт
Нитью чёрною -
Лишь паденье нашёл,
Тишина идёт
Обречённая,
Смотрит через плечо.
Не прогнать её
Криком-музыкой,
Не разбить как стекло.
Не принять её,
Белоклювую,
В маске смерти благой.
В окнах стрельчатых
Неживой огонь
Бледен, холоден, тих;
Всё по-прежнему
В городе чумном,
На площадях пустых.
В ямах заживо
Страх зарыт, земля
Прячет в недрах рубцы,
Только стражники
Чёрные галдят
На воротах резных.
Все мы видели
Скрипача в ночи,
Знаем, кому играл.
Место гиблое:
Помнят витражи
Дьявольский карнавал.

Распустить гобелен, растерзать гобелен, коль пустыми глазницами правда
Наблюдает со стен, пригвоздила к стене нас оскалом своим безобразным.
Начинается бал, поднимается гвалт – заколочены окна и двери,
Дым дыханье сковал, а скелет заплясал – разве вспомнишь, во что ты там верил?