Город

Посвящается Владиславу Крапивину


Когда-то, в детстве очень раннем,
В дни, коих нет давно в живых,
Мальчишками скитаясь камнем
Булыжных старых мостовых,

Где каждый миг был ярко-звонок,
Как солнцем блещущий листок,
Мы пили воду из колонок
На перекрёстках всех дорог.

И мимо водокачки старой
Купаться бегали гурьбой,
Взяв маску, ласты и гитару,
Как водится всегда, с собой.

А к вечеру свежел шиповник
У бабушки моей в саду,
И шлялись мы за дом, крыжовник
Срывая колкий на ходу.

Украсив, деда аксельбантом,
Плечо, мы выбирались в рай,
Где с бременским псом-музыкантом
Мы залезали на сарай.

Про бабье лето, сквозь сирени
Пел Джо Дассен тогда в окне,
И удлинялись наши тени
На рыжей солнечной стене.

И, открываясь тайно взору,
Где жёлт закат, как странствий зов,
На горизонте странный город
Вставал из трав и облаков.

Далёких острых колоколен,
Балконов, башен, арок, крыш,
С тех пор был детской сказкой болен
Я, как несведущий малыш.

Не утоливший чуда жажды,
Как побывать я там мечтал!
И вздрогнул лишь, когда однажды
О нём вдруг в книге прочитал.

Из тёмно-розовых и серых
С шершавой крошкою камней,
Ветров был розой в буднях серых
Он, наяву шагнув ко мне.

Искрил луной Моста жестокий
Гранит в чешуйчатой слюде;
Пустой и грустно одинокий,
Тот Город звал и ждал людей.

И голос правды непокорной,
Плитой на Башне став Ветров,
Тёмно-зелёною и чёрной
Пел бронзою колоколов.

Знак мальчиков темноволосых,
Шептал он будто: "Не забудь!",
И пятой стрелкою из розы
Указывал к надежде путь.

Как часто, вовремя не сбывшись,
Мечты иссякнут, как вода,
И друг уедет, не простившись,
Уже навеки, навсегда.

И, верой зажжена ребячьей,
Свеча не вспыхнет - жди, не жди,
И зла не уничтожит мячик,
И смоют знаки те дожди.

И достаётся нам в наследство
Детей когда-то бывших мир:
Ведь не от нас уходит детство,
А от него уходим мы;

Ведь здесь оно: откройте книжку,
Отбросьте жизни взрослой спесь,
Кто не убил в себе мальчишку,
И помнит: этот Город есть.