Утро не Холме Одного Дыхания

Шаман окончил свой танец. Его голос всё ещё гремел над долиной. Солнце медленно и спокойно всползало на небосвод, вырывая из тьмы кочку за кочкой. Шаман знал, что этот день будет особенным, ветер уже успел рассказать ему всё. Взгляд блуждал по долине, по окружавшему его со всех сторон туману. Холм возвышался над этим всем и был единственной точкой, с которой можно было видеть всю долину от края до края. Глубоко в тумане загорались и гасли огоньки. Они были совсем крохотными и слабыми.
Время ночи уходило, уходили и её тени, забирая с собой всех, кто не успел выбраться из их цепких рук. Шаман погладил бороду и прищурился. Солнечные лучи уже почти коснулись тумана на западном конце долины. Пора.
Шаман поднял бубен к небу, колокольчики, привязанные к нему весело звякнули все разом. Звук первого удара пронзил утреннюю тишину, он улетел далеко-далеко и отразившись от гор, окаймлявших долину вернулся обратно оглушительными раскатами. От второго удара солнце замерло, и воздух стал густым и тяжёлым. Огоньки испуганно заметались в тумане, не понимая что происходит. Долину огласил крик, за которым последовала тишина, какой не бывает в нашем мире. Сквозь неё потекла неспешно еле слышная песня, слов которой было не разобрать, зазвенели колокольчики, зашуршали ленты. Духи ночи слушали эту песню, замерев. Ни один не вспомнил тогда о своей жертве. Песня была скорее печальной, даже не разбирая слов они это понимали. Огоньки, освободившись из плена, летели на звук чудесной песни. Собираясь над холмом, они кружились в медленном танце.
Никто в долине не заметил, как поднялось солнце. Ночь растаяла, безропотно отпустив своих пленников. Шаман шумно вдохнул пока ещё прохладный воздух: да этот день будет особенным, ветер не умеет лгать. Да хранит он всех, покинувших свой дом, всех: и тех, кого ждут, и тех, о ком не осталось уже памяти. Пусть вернутся они туда, где оставили своё сердце. Шаман знал цену дорогам. Шаман и сам ждал уже много лет...