Бабушке

 

Вечер пахнет мёдом и антоновкой,

утро мятой дикою в росе.

Кто же ты девчонка с лентой тоненькой

в длинной и каштановой косе?

Что забыла у калитки брошенной

под густою липою в тиши?

Появилась ты зачем непрошено,

прошлое, как листья, ворошить?

Домик тихий с крашенными ставнями

снова захотелось навестить.

К печке сесть.

И дни свои усталые

на колени тихо опустить -

мудрой, молчаливой, понимающей,

той, что Свет хранит во все года,

радостям и горестям внимающей

и на суд медлительной всегда.

Снова захотелось песни искренней,

той, где  встал долиною туман,

той, где в счастье верится и в истину,

и вовек неведом мне обман.

Помню, пела ты высоким голосом -

так теперь никто не запоёт.

Помню, ленты мне вплетала в волосы,

мне теперь никто их не вплетёт.

А в углу святом лампада теплилась

перед древним образом Христа.

Как же мне ребёнку сладко верилось,

что беды не будет никогда.

И зовут меня слова из прошлого,

в детство позабытое зовут.

Серебристым снегом запорошены

все тропинки, что к нему ведут.

Девочка ушла, навек оставила,

в дряхлом доме душу, что болит,

только горький всхлип печальных ставенек

память обреченная хранит.

Старый домик с глиняными стенами -

всё под снос - без слёз и образов.

Лишь во сне я рвусь, как оглашенная,

откликаясь на знакомый зов...