Половодье

Равнина  раскрыла  ладонь.  И  линия  жизни  -  река -
Нас  вниз  понесла,  как  подобие  поплавка.
И  ветер  навстречу,  и  времени  ход.
И  мало  надежды  на  лёгкий  и  краткий  исход.

И  в  силу  входила  трава. Родники  выпирали  из  почвы.
Бугристая  влага  несла  нас,  как  груз  или  почту.
Несла  нас, и  солнце,  стократ  повторённое  влагой,
Пятнало  нам  лица  и  делало   кожу  бумагой.

Мы  вышли, когда  оставалось  шесть  дней  до  округлости  лунной.
Ночами  луна  пробиралась  сквозь  волны  небес  тонкорунных.
И  свет  её  спать  нам  мешал: будоражил,  тревожил.
Дневную  усталость  снимать  не  хотел, только  множил.

Холмы  остывали,  в  безлесности  не  сохраняя
Дневного  тепла,  расплескавшего  запахи  мая.
Холмы  остывали  в  окрестностях  нашего  рая,
Который  пытались  творить,  явь  огнём  согревая.

Холмы  остывали.  И  чёрные  тени  в  межхолмьях
И   белые  камни -  остатки  морей  отступивших-
Высоким  кольцом  обступившие  реку  в  верховьях,
Висели  над  нами,  как  грех  над  судьбою  грешивших.

Под  властью  луны, набирающей  полную  силу,
Во  тьме,  просветлённой  свеченьем  её  жутковатым,
На  фоне  реки,  в  темноте  шелестящей  уныло -
Мы  ночь  каратаем,  не  ведая  места  и  даты.

Под  властью  луны,  к  нам  повёрнутой  в  фас,  на  пределе
Дневных  впечатлений,  усталости  ватной  в  предплечье,
Мы  длим  эту  ночь,  но  время  течёт  еле-еле.
Гораздо  быстрее  река  исчезает  в  пробеле.

Под властью  луны  синеватой,  на  синем  ковре  первоцветов,
Где  смолкли  шмели,  наполнявшие  воздух  весельем,
Мы  длим  это  счастье,  не  думая  вовсе  об  этом.
А  утром,  хватившись,  вздыхаем  о  сладком  безделье.

И  вёсла  берём, и  дробим  ими  солнечный  сахар,
Но  он  растворяться  не  хочет  в  холодной  посуде.
Но  мы  вновь  и  вновь   лупим  солнце  с  усильем,  сразмаху.
И  брызги  летят.  И  гудит  в  переполненном  блюде.

Тогда  поддаваясь,  качаясь  под  всхлипы воды,
Назад  начинают  скользить  берега.
И  каждый  изгиб  этой  странной  проточной  слюды
Мы  вёслами  месим,  как  будто  бы  зелье  - Яга.

Излучины  мокрая  даль  ловит  небо  собой.
Короткая  шутка,  как  ересь  звучит  над  водой.
Мы  сами,  мы  сами  становимся  этой  рекой,
Хоть  к  ней  не  прибиты  гвоздём,  не  пришиты  пенькой.

Деревня  на  дальнем  откосе  с  названьем   Покров.
На  суше  живущим  чужда  глубины  стихиаль*,
В  которую  втянуты  МЫ,  как  в  леса  -  зверолов,
Как   облако - в  реку,  и  в  воду -  гранёный  хрусталь.



*Стихиаль -  по  Даниилу  Андрееву мир  состоит  из  тёмных  и  светлых  стихиалей.

1993  Фото  из  интернета