шутовское III

я жалок, убог: всё лохмотья свисают с плеча.
я каюсь, что прежде бранил вас то взглядом, то смехом.
я каюсь, моя Королева, прошу – палача
[на блюдечке белом], вот будет придворным утеха!
прошёл семь дорог, но споткнулся у вашей двери:
другие миры не имеют ни кары, ни власти.
Моя Королева, не сердце – рассудок горит,
я вновь заболел вашим смехом – столь нежным и страстным.
куда мне теперь? – лишь собакой скулить по ночам;
монеты бросают прохожие, думают – нищий.
Моя Королева, прошу вас – судом палача
оставьте мне только восход и ваш взгляд [безразличный].

но вы лишь проходите мимо, и рядом ваш друг:
он держит вас за руку, шепчет вам сладкие речи.
Моя Королева, я шут пред лицом ваших слуг,
я только лишь тень, только тень, что исчезнет под вечер.
ни шумных балов, ни интриг, ни предательств, ни драм –
стальные замки и решётки на окнах в ваш город.
Моя Королева, я шут – кем я был, тем и стал:
я стар своей жизнью – лишь вами когда-то был молод.

когда-то. той сказки, судачат, уже не вернуть,
смеются мне в спину, в лицо мне плюют. что ж, повинен:
я проклял вас в полночь, я думал – в проклятье приют,
но там лишь огонь, что меня пепелит вашим именем.
Моя Королева, позвольте последний поклон,
позвольте улыбкой меня одарить на прощанье.
я жалок, убог, я лишь шут – одинок и смешон.

кидают монеты. вас нет на последнем свиданье.

— Татьяна Тюлькина, 22.05.11