Светлана Станиславовна...

Она сидела на балконе, свесив ноги во двор,
Она держала под матрасом заржавевший топор...
Ее ресницы были гуще, а глаза веселей,
И никому не удавалось познакомиться с ней.
Торчат иголки в кукле Вуду, сабля в левой руке
И отзвук матерных глаголов заблестел на клинке.
Она закуривает "Приму" без огня и без губ
И сразу ясно, что однажды кто-то был с нею груб.
Она замотана в десяток разноцветных платков,
А над дверьми висит пол тонны деревянных подков.
Она была прекрасной матерью для мертвых детей,
Она играла на блок флейтах из берцовых костей.
Она умела быть капризной, но питалась травой.
Она не видела прямых, она жила по кривой.
Она меня любила, била, нежно жгла кочергой.
С утра всегда вставала на пол только средней ногой.
Я никогда не слышал правды из горячего рта.
Ее всегда пугала скорость и влекла высота.
Она ушла без объявления кровавой войны,
Оставив мир висеть на кончике дрожащей струны.
Она не знала, что нужна мне, может, глупой была,
А меж лопатками качались два упругих крыла.
Не попрощавшись, по английски, хлопнув дверью - в астрал...
Ах, мама-мама, очень мало, все же, я тебя знал.