Питерские зарисовки Чингисханыча 2. Дорожное

 
Поезд Санкт-Петербург - Целиноград.
Июль 1991 года.


Я ехал в поезде. Столбы, летя навстречу,
однообразьем били по мозгам.
Обеды разносили, борщ и гречу…
Я переваривал пустопорожний гам,
что наполнял вагон… Стучали стыки,
качался колыбельно мир вокруг.
На липкие столы ложились блики:
их порождало солнце-общий друг.
Все были грязны, потны. А татары
в своём купе молились на восток.
Старухи разводили тары-бары,
их изредка перебивал гудок.
Моя соседка, милая казашка,
Своих пасла детишек. Проводник
(забыл, как его звали: Толик? Яшка?)
был бабник, жмот, пройдоха и шутник.
Он продавал на остановках пачки
овальных ленинградских сигарет,
а местные курцы, ловя подачку,
несмело матюгались нам вослед.
Я ехал в Казахстан. Кипело лето.
Ещё был жив тогда СССР.
Стреляли только в Карабахе где-то,
Но никого не заражал пример
Гражданских стычек… Громоздились горы
вокруг Уральские, и поезд шёл меж них.
Меня втянуть пытались в разговоры,
но было лень. В мозгу рождался стих.
А кислород не поступал в окошко,
дышать и мыслить было тяжело,
хотелось только лишь дождя немножко,
пивка холодного, иль эскимо кило…
Но над страной не собирались тучи,
никто на небе не рыдал о ней,
она была Великой и Могучей
ещё... сто шестьдесят восемь долгих дней.



Чингисханыч, опус 337.