Усилия вознаграждаются

УСИЛИЯ ВОЗНАГРАЖДАЮТСЯ

Его нашли второго января 1982 года, к вечеру. Играли ребятишки в недостроенном, давно замороженном корпусе будущей «второй» школы Абакана, возле Кондитерской фабрики, и нашли. Он лежал на спине, безжалостно исколотый ножом, с открытыми глазами, смотрящими в небо через пустующий проём окна.
Времена те, советские, были спокойные и каждое криминальное убийство в нашей тихой, провинциальной Хакасии считалось чрезвычайным происшествием. Может, жизнь и не стоила тогда больше, чем сейчас, но убийство человека расценивалось тогда вызовом и всему обществу, и самой власти, которая считала, что право даровать или отнимать жизнь есть только у неё. Многое тогда было иным, но чего у тех времён не отнять, так это того, что власти ясно понимали силу воздействия телевидения и средств массовой информации на сознание людей. И потому с их помощью старались формировать и воспитывать сознание и мировосприятие людей. И цена жизни была другой. Вокруг одного  придуманного убийства по телевидению могли строиться целые сериалы, которые неделями с замиранием смотрела вся страна. Не то, что сейчас в это безумное время, когда фильм молодёжи кажется не интересным, если в нём убили меньше десятка «кренделей».
Вот вам и иллюстрация на тему: времена и нравы.
Однако, на дворе 1982 год, и убийство – это большая головная боль для всех правоохранителей, а особенно для нас, работников уголовного розыска. На следующий день, после обнаружения тела в недостроенной школе, уже 3 января, всех нас, ещё не отошедших от новогодних праздников, собрали в большом кабинете и поставили задачу: раскрыть в кратчайшие сроки. Сказать-то легко… да-а…
А сначала мы даже не могли установить личность убитого! Если кто не знает, от этого и надо отталкиваться в расследовании: от характера и привычек жертвы, от его связей и обстоятельств, которые часто могут привести к убийце. Но в городе Абакане, как будто, никто без вести и не пропадал, по крайней мере, никто никого не искал…
Неопознанный и неопознанный, был он у нас, так мы о нём и говорили. Все сыщики Абакана и УВД области, можно сказать, цвет местного сыска, занимались этим делом два или три дня. Обошли с подворными обходами весь район, прилегающий к месту происшествия, опросили всех, кого только можно было опросить по делу, встретились со своими людьми, но никаких полезных сведений обнаружить не удалось.
Только жизнь не ждёт, идёт своим чередом и преступления, к большому сожалению, совершаются в городах каждый день. Вот поэтому вскоре все ушли на свои земли, на свои незавершенные и вновь возникшие дела, к своим, нетерпящим отлагательств, проблемам.
А на убийстве остались мы – третий сектор г. Абакана, на чьей земле и было совершено убийство. Правда, с нами был ещё кто-то из старших оперов УВД области. Но они – старшие товарищи, и шли они своим, неведомым нам путём. Мои коллеги с сектора тоже оказались загруженными на своих участках постпраздничным валом заявлений, и выходило, что искать убийцу по этому делу предстояло в основном мне, так как «кондитерка» – это непосредственно моя земля.
Откуда этот несчастный, было совершенно непонятно. Документов при нём не было и обстоятельств, указующих на его появление здесь, тоже не обнаруживалось, кроме разве что одного: в снегу возле корпуса будущей школы нашли железнодорожный билет, датированный концом декабря. Билет был от Ачинска до Абакана, и это могло оказаться дверцей к решению проблемы. Тогда ж\д билеты продавались не именные, без документов, и чей это билет не было ясно, но всё же…
Поработали и, через неделю, установили наконец личность убитого. Это был некто Сучков, житель города Назарово, пропавший там перед самым Новым годом. А вот к кому он приехал в наш город, с кем тут встречался, какие у него здесь были дела, и почему он оказался в этой школе – вопросы и вопросы, и ни одного ответа…
И зависло это мутное дело до состояния полной «безнадёги»…
Однако на нашем мрачнеющем горизонте появился кое-какой просвет. Одна абаканская «дама полусвета» доложила своему знакомому оперу, что её нонешний «мил-друг» Вася Синёв, ранее сбежавший из спецкомендатуры г.Абакана, «химик», как их называли тогда, перед самым Новым годом задерживался милиционерами ППС. Задерживали его в районе рынка, а это недалеко от места убийства Сучкова! И что особенно интересно: тогда милиционеры у него якобы изъяли кухонный нож в крови. А значит, он сразу становился очень и очень любопытной фигурой для всех нас.
Только в тот раз, пока наши «младшие братья по разуму» дремали, ожидая экипаж, чтобы сдать его в дежурную часть горотдела, жулик этот от них сбежал, буквально выпрыгнув из здоровенных валенок, в которые был обут. Личность задержанного тогда сотрудники не смогли установить, так как документов при нём не обнаружили. И по всему выходило, что они позорно «лопухнулись», а потому и докладывать об этом случае никому не стали. Кто же станет докладывать о своей неудаче?
Нахожу этих ротозеев, расспрашиваю. Всё так и было, как рассказывала та дама. Одно хорошо: ножик со следами крови сохранился. Забираю нож, заставляю их написать рапорта, чтобы этот нож привязать к делу. Проверяю по спецкомендатуре – был такой зек, Вася Синёв. Родом он из Подмосковья, рассказали мне, а по характеру дерзкий и безбашенный. Ну, вот и реальный объект, появился.
Кажется, я вам уже говорил, что страдаю излишней самоуверенностью? Это меня опять подвело: я явился в одиночку забирать Синёва, как подозреваемого в убийстве гражданина Сучкова. Пришёл на тот адрес, где проживала та самая дама, так своевременно просветившая нас, а это был небольшой частный домик в центре города.
Захожу в него, не обращая внимания на собачонку, яростно тявкающую на меня и делающую вид, будто хочет сорваться. Вхожу и сразу вижу парня среднего роста в свитере, обтягивающем мускулистые широкие плечи. И во мне почему-то начинают шевелиться сомнения в успехе задуманного. Предчувствие не обмануло: на вежливое предложение пройти со мной в городской отдел, он тут же принимает стойку каратиста… а я и не знаю, что мне дальше делать! Я то ведь только однажды видел нечто похожее в японском фильме «Гений дзюдо», там эти каратэки показывали страшные штуки. Но зато я умею бороться и поэтому, со всей доступной мне скоростью, предлагая свой стиль: прыгаю на него, вцепляюсь в его свитер и валю на пол. Только… и он что-то умеет. Мы возимся и падаем, вскакиваем и снова падаем – опрокинули почти всю мебель в комнате. Вскакиваем в очередной раз, и он оказывается спиной к выходу из дома. И тут же использует ситуацию: бежит в носках, спортивных штанах и свитере во двор, я – за ним, оттуда в огород, а там через заборы смежных огородов, один, другой, третий… а я – за ним.
Но он быстрее, он налегке… и я всё больше отстаю. Мне в этой гонке сильно мешают моя шуба из искусственного меха, эти узковатые брюки связывают ноги, и мои зимние сапоги – слишком тяжелы. Правда, в этой погоне они геройски погибли, эти сапоги: порвались, зацепившись за гвоздь, при преодолении очередного забора.
Убежал, шайтан! Скрылся где-то за чужими сараями…
Ходил я, ходил, искал-искал, но не нашёл. Возвращаюсь в дом, где Наталья – его пассия, поднимает всё, что мы с ним только что пороняли. Извиняюсь, собираюсь уходить, а она как-то особенно глядит на меня, и я начинаю понимать, что у меня есть шансы. В том числе и Синёва поймать. Прощаюсь и ухожу.
На следующий день, с утра, выпрашиваю себе машину, а их было тогда всего две на весь наш розыск: волга-24 и уазик. Но мне дали «привлечённую» машину из какой-то городской организации – бортовую ГАЗ-53, с водителем. Беру штатное оружие, свой ПМ, и еду искать Синёва. И опять один. Почему один – не помню, то ли у всех свои дела, то ли я уж совсем был обморожен на всю голову… а может, это пистолет мой меня так хорошо грел…
Еду. Вот он тот дом. Не доезжаю сто метров, говорю водителю – стой. Жди. А сам иду туда. Иду так, чтобы из окошек не было меня видно. Захожу внутрь дома, а там только мать этой Натальи.
- Где они? – спрашиваю.
- Не знаю – отвечает и вижу по глазам, что это правда.
Хожу, ищу по околотку и мне подсказывают: во-он тот дом, там они. Подкрадываюсь на крыльцо, прикладываю ухо к двери, слушаю. Говорят о чём-то, звенят стаканами, веселятся – их «праздник» продолжается…
Стучу. Громко стучу, а в ответ – тишина. Вроде, значит, нету нас – приходите завтра. Подаю грозный голос:
- Открывайте, милиция! Или будем ломать двери, и все, кто тут есть, заночуете в КПЗ!!
Подействовало, открывают, захожу. Дом, хоть и большой, но состоит из одной комнаты - перегородок нет. А есть здесь один стол, три табурета, одна железная кровать с панцирной сеткой и грязной постелью. Есть ещё древний шифоньер из фанеры, да в углу - печь, но в неё не залезть…
В комнате трое: какой-то мужик, с ним его женщина и Наталья. На столе три стакана. Подхожу к Наталье и молча смотрю ей в глаза. И она чуть заметно, одними глазами, кивает мне. Делаю вид, что осматриваю жильё, а сам уже знаю, где он. Затем, поворачиваюсь и шагаю к шифоньеру. На ходу достаю из кобуры пистолет и досылаю патрон, при этом оружие зловеще чакает. Левой рукой аккуратно отворяю створку – я весь наготове, помню с кем дело имею и помню его решимость.
А там, в шифоньере, как будто никого. Только на дне шкафа куча каких-то старых тряпок.
Ну, а больше-то ему негде быть!
Поднимаю пистолет, направляю ствол над кучей тех тряпок, в стенку шифоньера, и спускаю курок: БА-БАХ!!! Сзади визжат тётки, дым от выстрела плывёт по комнате, а я наклоняюсь и отбрасываю свободной рукой тряпки.
Вот и он, родимый. Сжался в комочек, маленький такой стал, как мальчик с пальчик. И лицо у него сильно нездорового зелёного цвета, как у годовалого маринованного огурчика, и сам он вялый, как та тряпочка. Хватаю его за ворот свитера и волоком по полу тащу в машину. А он, похоже, сомлел, болезный – совсем недвижимый и глаза полуоткрыты.
Ну, ничего-ничего, отойдёшь… если сердце крепкое.
Привожу его в отдел, а здесь он – паинька: мягкий и вежливый, как плюшевый зайка, и на все-то вопросы хорошо отвечает. И про нож говорит, мол, на ноже, который забрали менты, моя кровь – его, мол. Будто в кармане он сам о лезвие порезался. Проверяем – точно его кровь. В общем, ни при делах там оказался этот Вася Синев.
Но всё было не зря! Мы с ним подружились – опера меня поймут. И он вскоре принёс мне очень интересные новости из камеры спецприёмника, где я его прописал. Там некто «Жёлоб» рассказывал что-то про своих друзей, и что они сильно боятся вышака за изнасилование. И даже две клички Жёлоб назвал, этих друзей-гастролёров, прибывших из соседней Тувы.
Я маленько подумал и вспомнил, что есть одно подходящее к случаю дело. Года три-четыре назад, ещё до моего прибытия в уголовный розыск, изнасиловали и убили оператора автозаправочной станции на кольце между Абаканом, Черногорском и Усть-Абаканом. Вот я взял, да и написал бумагу со своими догадками. Но, каюсь, выдал их, как за достоверные сведения про то изнасилование. Тут, конечно, виноват.
Однако, делом-то занялись всерьёз и очень серьёзные люди. Один из них был майор Скрыль. Ему-то и повелел мне, мой начальник Иван Мосман, передать и свою бумагу, и всю добытую информацию. И что Вы думаете? Ведь раскрыли то «тёмное» убийство и посадили за него четверых бандюков. Из них двое – те самые, которые проходили по моему, скажем, рапорту. За ними потом ещё куча делишек всплыла: и ограбления магазинов, и просто кражи, угоны и грабежи.
Вот я и говорю: усилия не пропадают даром, а вознаграждаются… Иногда. Правда, не всем. Мне в тот раз – ничего и никак! Будто и не было меня в этом громком деле. Но важен-то результат, ради него ведь работаем.
Да, о результате и вознаграждении. Бывают исключения и из этого правила, это истинная правда. Вот, к примеру, дело о краже из дома у тёти Гали. Её так все звали на «Космосе» - есть такой непростой райончик в нашем городе. Его в те годы обслуживал я. А она, эта тетя Галя, наверное, уже лет сто торговала там пивом. Надо сказать, что в те времена сплошных и тотальных дефицитов, эта тётя Галя была – большо-ой человек.
Была она не бедной, как вы можете уже догадаться. А если короче говорить, так дом её – полная чаша! И объяснение здесь очень простое: алкаши-пропивашки ей вещички из дома тащили, воры всяких мастей также ей добычу свою подносили. И кое о чём она нам иногда рассказывала. Вот её-то, благодетельницу, и обокрали. Практически всё вынесли. А я даже подумал, что не вынесли, а вывезли! Очень уж много всего исчезло: и ковры, и хрусталь, и телевизоры.
Ну и загорелось мне эту кражу раскрыть - помочь бедняжке. Ведь она тоже нам помогала: то пивка нальёт без очереди, то подскажет чего. И принялся я искать обидчика её изо всех сил. Выяснилось, что в тот день, когда пришло заявление о краже, самой тёти Гали дома не было, а была она где-то в отъезде уже с неделю. В доме жили, кроме неё самой ещё её дочь и дорогой зятюшка. Они-то и заявили о краже. Опросил обоих. Говорят: ушли из дома в девять утра, вернулись к двенадцати, а в доме – пусто.
Начинаю рыть, и рою на совесть: всех соседей, весь околоток перетряс – ни одного свидетеля. Что за чёрт? Судя по количеству похищенного, в утро кражи здесь должен был проходить целый караван верблюдов с поклажей, а никто не видел…
Оперативно-розыскное дело по этой краже через неделю уже было, как «Война и мир». Только результатов – ноль. Заколдовано здесь что-то!
Помучился-помучился и бросил. Другие, новые дела тоже требуют внимания и времени. Но не забывал и о том деле. Всех, с кем говорил о чём-либо по прочим делам, расспрашивал и об этой краже.
Как думаете, в чём тут секрет был? Через год или два узнал: зятёк-то у тёти Гали был игровой – любил на денежки в карты покатать. Вот он всё и прокатал. И вывозили барахлишко под контролем любимой дочки и зятя ночью. Видать, для дочурки мальчик этот был поважнее мамки и её тряпок.
Вот вам и суприз с вознаграждением усилий! А кража та так и осталась нераскрытой навсегда…
Да, забыл вам доложить, что убийство Сучкова мы таки раскрыли, да. А случилось это через два года. Прихожу утром на службу, заглядываю в дежурку и вижу в обезьяннике знакомую рожу. Вадим – так назовём его. Сидит он совсем печальный и видно мне, что участь его дюже горька.
Спрашиваю, что случилось, мол, Вадик? А он мне:
- Баба! Туды её в качель! Сдала, сука.
- Бил, что ли? – спрашиваю.
- Ну, маленько было, - отвечает.
- Ясно, - говорю, - трюльник тебе корячится…
И у него от этой новости совсем настроение испортилось. Перед своим уходом из дежурки предлагаю ему: могу помочь, мол, если и ты мне поможешь.
А он – как раз тот, к которому я не раз с этим вопросом подкатывал. Он тот, кто всегда говорил мне твёрдое «нет», а тут вдруг закивал головой.
Видно, осознал – подумал я. И повёл его в свой кабинет №207, где этот самый Вадим, очень даже подробно рассказал мне, кто и как завалил того с «кондитерки», Сучкова, если забыли.
А обещание надо держать – это основа оперативной работы. Иду в дежурку и забираю готовый материал на моего нового друга. Прячу этот драгоценный компромат в свой сейф, а сам пишу красивую, подробную бумагу.
В душе, как на пасху в храме: светло и радостно. Раскрыл, всё-таки…
Проверяю, где-то сейчас находится тот чёрт гнусный, что бедного Сучкова зарезал. Оказывается – в зоне, и тоже за убийство. Выясняется, что ему уже дали пятнадцать лет: выстрелом из обреза снёс кому-то полголовы в парке «Орлёнок».
Отправил я бумагу в ту зону, где убивец этот сидел. А опера зоновские убедили его написать явку с повинной – умеют работать, ничего не скажешь. А я, тогда подумал: как меняются люди в зоне! Какое сознание в них пробуждается. Вот и этот – осознал и раскаялся.
Кстати сказать, доказательства его вины были. И неоспоримые. Это бутылки из-под вина, изъятые в своё время с места убийства, на которых сохранились отпечатки пальцев жертвы и этого нелюдя.
Вот так-то, господа хорошие…