Бедлам

Перекувыркнется опять реальность,
по вечеру кликнет и вспенит бережно:
померкла-притихла прицельная дальность,
и снова ты лепишь слова, но не веришь им.

При числах заступниках пропасть музыки,
а темп огрызается, словно вытаскан.
Такие, мой друг, пироги с капустою,
такие клейменные присказки по листкам.

И вымечтан полк этих рыцарей фиолетовых,
ловцов богомолов белесых, борцов за братское;
иллюзии - синь моя, а тебе с приметы: "пых"
и тахикардия, по ребрам бодастая.

Бедлам будоражит, форсаж - идиомами,
в ряд перечисления, токи в точках и точная памятка.
Потом поитожишь безропотною аксиомою -
такие, мой брат, записки на ось витка.

Поколение навернется, а ты запишешь, наверняка,
запоротую и отбитую заметку. Комки извилин
отвинчены и ошпарены - резь свистка
пометит, как жалом, строку, а потом остынет.

Отбросишь назад, в беглоту, без оглядки
кубы тугоструйные, целлофан, порошки бесовские,
и вспомнишь, что жизнь на простор нарядна,
и, вспыхнув зрачками, спружинишь мечтой от пропасти.

                29 октября 2012