Церковь в осеннем пейзаже

    Галактики, миры на тысячи парсек  и среди них Земля – оживший кокон и этот парк,  и церковь, и над всем недремлющий надзор всевидящего ока. Божественные правила игры... в них кажется ни логики, ни смысла... но, может быть, он был, и  просто смылся дождем, что льет и льет по склонам крыш? Промокли этажи и витражи, все кажется и зыбким и непрочным, и что твоя не состоялась жизнь, как дубликат, как тот слепой подстрочник…
Божественные правила игры...кто их напел Ему однажды в уши? Не то, чтобы в них скрытая корысть, но множество подвохов и ловушек, которые вас позовут к мечте, зажгут порывом и снабдят правами, как вам казалось, в нужной полноте, а обернутся разочарованьем.

    Не предсказать нам лихих сюжетов Его трагедий и мелодрам, но ты оплатишь, как все поэты, свою привязанность к словам. Не избежишь ты крутой расправы, а как хотелось тебе парить! Ведь ты глотнула уже отравы из аллегорий, рефренов, рифм. Они гораздо богаче жестов, в них запах моря и дым костра и ты познала уже блаженство и повидала и ад и рай. Как вспышки молнии среди ночи (ты вспоминаешь сейчас сама) блистали мысли, рождались строчки, они сводили тебя с ума. Пространство рвалось. Летели клочья. Тебя подняло и понесло. А твое кресло, ужавшись в точку, еще хранило твое тепло. И ты парила в зеленой дымке, в полупрозрачном до пят плаще, и ты  предвидела, став невидимкой, людские судьбы и суть вещей. Как величавы твои причалы, твои подъемы и виражи, слова выстраивались и воплощались в виденья, образы и миражи. И ниспадали вокруг завесы, все было кстати и все с руки. И ты купалась в потоке версий, летели в урну черновики. И распадались глухие дебри и воздух тонко вдали звенел. Ты создавала свои шедевры, мурашки бегали по спине. И то что строго, казалось стройным и от волненья щемило грудь и показалось, что ты достойно сыграла Богу свою игру. Все подошло, как подходит тесто, когда собрались печь пироги. И ты - хозяйка, а твои тексты теперь волнуют уже других. Какой ценою - петли? иль пули? Иль самым близким лежать в гробу? Тебе подали и завернули - возьми с прилавка свою судьбу!
     Во всех аллеях тоской по лету сквозит пожухлость багровых тем и только светят великолепьем кусты махровые хризантем, да абрис церкви сквозь кроны сосен, как через матовое стекло. Застыла Осень. Застыло Время. И не летело. И не текло.
 
    Похолодало. В парке листопад и церковь обнесенная лесами. Закаркали вороны невпопад простуженными,-  слышишь – голосами. Расселись на лесах и фонарях, намокли и нахохлились, как грифы, а дворники сметают все подряд - и листья и метафоры и рифмы. Им пофигу Израиль, Куршавель, Анталия… Им край родной дороже... И метлами наводят марафет на влажной глади парковых дорожек.

    Божественные правила игры, в которых, как казалось, нет резона, но мы дождемся  радостной поры, и солнышко взойдет над горизонтом, и вспомнятся все замыслы и цели, приобретая новый поворот, леса снесут, и засияет церковь  и к ней опять  потянется народ чтобы поведать все свои лишенья и попросить у Господа взаймы, хотя б чуть-чуть земного  утешенья...
 
   Пожухлость осени и листопада уйдет в забвенье за ноябрем, под образами зажгут лампады, начнется служба за алтарем. Икона храма замироточит и на воротах не будет пломб, и прихожанки в косых платочках наполнят церковь своим теплом.

 ...Божественные правила игры...пускай тебе швырнут картину маслом, пускай не будет паюсной икры, а только хлеб, а чаще - редька с квасом, но пусть всегда находятся слова  и пусть к тебе приходит вдохновенье, чтоб рассказать, что ты еще жива, и будешь жить вот этим вот мгновеньем, чтоб магия бумажного листка рождала только истинные перлы и чтобы никогда не иссякал небесный дождь метафор и гипербол. Пусть жулик-жизнь дерет тройной оброк, но путь поэта будет свят и светел, и ты носи с достоинством тавро, которым Бог в сердцах тебя отметил