Убежище...

Здесь хорошо, колеблется камыш,
шуршит, спеша, намокшим мехом крыса,
с нависшего над жимолостью мыса
доносит ветер аромат хурмы.

Ни толка толп, ни общества столпов,
ни втянутых в сообщества сограждан,
струится свет над захолустьем каждым
и частоколом каменных зубов.

Но старики, о чём молчат они
так каменно, что все слова напрасны,
бледнеет речь, заката медь прекрасна,
медянки благоденствуют в тени.

А в снах моих просторно и шипит
газ веселящий из щелей и пазух,
возможно глазу прирасти к топазу
над усечённым конусом копыт.

Чураются гуляки беглеца
и сторонятся, обегая взглядом,
кладбищенским дешёвым мармеладом
не потчуют от первого лица.

Луна висит, не зная, что к чему,
и потому отмалчиваясь мудро,
слепорождённый на задворках шудра
с лахудрой делит пудру и чуму.

Не стало в обиходе эполет
и чёрт бы с ними, коль в ходу галеты,
их не размочишь в сонных водах Леты
за сорок тысяч предстоящих лет.

Грызя гранит в убежище из плит,
грозя перстом безумцу в амальгаме,
курю траву, беседую с богами,
как избежавший Федры Ипполит.


Soundtrack: Tchavolo Shmitt, Summertime.