Прикл. сантехника Васи. В поселке Сергеево

     У Георгия дела пенсионерские. Что сам себе запланирует – то и сделает. Ничего не запланирует на очередной дождливый денек – почитает сочинения Мережковского, посмотрит телевизор, покопается в интернете.

     В один из таких никчемных дней, к вечеру, решил Георгий снова встретиться с Василием, послушать его небылицы.

     – Рассказал бы ты, Василий о себе, о твоих детских, юношеских годах. Может быть и тебе интересно будет вспомнить, как в молодости за девкам бегал… – попросил он.

      – Не хочется, Гоша, вспоминать о тех далеких пятидесятых. Я же вырос в деревне… С малых лет на веслах сидел. Руки так накачал, что по силе, в техникуме, да и на службе  равных мне не было!

     – Вася, а найди сейчас в Великом Новгороде хоть одного коренного новгородца. Нет таких. В войну так город фашисты разнесли, что практически ни одного дома не осталось. И жители, конечно, погибли. Вот сначала люди с  близлежащих деревень, затем с деревень других районов и стали послевоенными «коренными» жителями Новгорода.

     И мне в те далекие пятидесятые пришлось горьких щей хлебнуть. Отец в пятьдесят втором приказал долго жить, оставив нас четыре голодных рта на плечах матери. В колхозе тогда денег не платили, а Государство налоги справно требовало. По несколько раз в год приходили инспекторы описывать имущество. А имущества – швейная машинка, коза, две скамейки и стол на кухне. Даже пять самодельных деревянных ложек записывали в свой документ. Швейную машинку мы потом прятали на сеновале. Как без нее? Ни штанов нам всем, ни рубахи не было бы…

     – И у нас похожее происходило… – задумчиво, как бы про себя, размышлял Василий. – Отец в сорок четвертом с войны вернулся. Израненный весь, без правой ноги. Но ведь сумел сколотить четверых: Ваньку, меня и еще двух сестренок.  Все мы появлялись через год. Погодки – как говаривали про нас бабы.

     Правда, был у нас еще старший брат. Серега. Он довоенного образца. Лихой был паренек! Драчун – ужасный! Что не по нему, сразу хватал любую попавшую под руки палку и… Ему даже кличку дали Серега-дрын. Ну, понимаешь? Дрыном у нас называли толстый кол, или большую дубину. Серега у нас в семье был самый главный, самый умный! Как в Коньке-Горбунке: старший – умный был детина, средний был – и так и сяк, младший (это я) – вовсе был дурак.   Выходим на озеро – они с сетями и удочками, а я на веслах.

     – Так старший у Вас Сергей Сергеевич Сергеев? Редко такое бывает!

     – Ну, не скажите! У нас в деревне каждый второй по фамилии Сергеев. А сколько Сергеями зовутся! Да и деревня наша Сергеево называется. Не Сергово, как на Ильмене, а Сергеево – это на Селигере. Семьи раньше большие были, так в некоторых семьях отец Сергей, много сыновей, а двоих, или, бывало, троих из них Сергеями называли. Различали так: Сергей–батя, Серега-старший, Серега-средний, Серега-маленький. А чтобы из разных семей Сергеев не перепутать, в народе им давали клички по имени матери. К примеру: Серега Шурин, Серега Машкин-маленький. Нашего проще звали: Серега-дрын.

     А деревня наша появилась в далекие времена по задумке предприимчивого и хитрющего купца Сергеева Сергея. На красивом высоком берегу рыбного озера Селигер этот купец присмотрел живописное местечко, сосновый бор, вдали от городов, от других населенных пунктов. Кругом непроходимый лес. Сообщение – только водным путем. Грамотно он продумал: перво-наперво завез строителей, которые построили красивенную церковь с куполом, несколько домов-общежитий. Затем нашел священника, привез десятка три молодых парней, создал Рыболовную Артель. Коптильный цех сотворил. Девки откуда-то появились. Создавались семьи, которым он поначалу помогал приличные большие дома строить. В этой Артели появился отдельный цех растениеводства и животноводства. Овощи, картошку, молоко и мясо этот цех давал. Не одной же рыбой питаться! Умел купец подход к людям находить! Так и образовался наш поселок на пустом месте. Ребятишки пошли. Школу для них всем миром построили. А тот самый купец отменную рыбу и в Тверь, и в Торжок, и в Москву, и в другие города поставлял. У него была широкая сеть реализации! Говорят, за десяток лет он все свои расходы на строительство рыболовецкого поселка не только окупил, а доходы превысил в несколько раз и стал одним из уважаемых и именитых купцов того времени. Вот так наше Сергеево и появилось.

     – Прекрасная история! – не удержался Георгий. – А народ, видимо, по сей день дружно живет?
 
     – Народ там дружный! Это правильно подметили. Более того, богат на выдумки. Представьте себе: тот самый купец Сергеев за много-много десятилетий предвидел коллективизацию, которая по всей стране проходила в конце двадцатых годов. Купец  изначально создал Рыболовецкую Артель с животноводством и растениеводством, со своим Правлением. Ну, чем не колхоз! Когда колхозы организовывали, уполномоченные приехали в наш поселок, а там Артель уже есть. Ее колхозом назвали. Вот тебе и вся работа по коллективизации. Разница лишь в том, что раньше произведенная продукция оставалась для пропитания жителей поселка, то после коллективизации всю продукцию на баржах увозили куда-то. А для пропитания осталось одно лишь озеро и у каждого свой огород. Председателей присылали, но многие из них «по незнанию рыболовного дела и ориентации на воде», уходя «в одиночку» в озеро, оттуда не возвращались. Кто тут виноват, если он сам в штормовую погоду в озеро ушел? Он ведь Председатель! Ему никто не указ!

     – И такое бывало, что ли?

     – Всякое бывало. Вот даже и со мной интересный случай произошел в начале шестидесятых. Окончил я семилетнюю школу. Надумал в техникум механизации поступать, а тут сосед, двоюродный брат отца, просит меня вместо его бестолкового сына Васьки на курсах трактористов поучиться, что организуются в райцентре. Васька – его сын был старше меня на целых два года. На курсы принимали ребят только старше шестнадцати. Мне – четырнадцать. Что делать? «Все получится, – убеждал меня дядя Сережа, – учиться на тракториста всего-то полтора месяца. Фамилии, имена, отчества у вас одинаковые, по копылу – вы схожие»…

     – Как это: «по копылу»? – не понял Георгий.

     – Ну, это местное. Иначе, по наружности, по лицу, по облику, что ли... Пришлось согласиться. Все-таки двоюродный дядя просит. Закончил курсы по Васькиным документам. Получил права тракториста. А Васька, как и я, с малых лет любил технику, только учеба ему не давалась. С этими правами он и сейчас на тракторе работает. А нашей семье дядя Сережа к празднованию Ильи, что в нашей деревне второго августа отмечают, десять литров отменного самогона подарил. Да он и так во всем помогал нам после смерти бати. А я тем же летом в техникум поступил. За все время учебы Васька из своей зарплаты тракториста мне по пять рублей высылал. Стипендия то у нас была всего четырнадцать рублей, из которых семьдесят копеек за общежитие высчитывали.
 
     После техникума даже поработать не дали, сразу в Армию. Попал в Североморск, в подводный флот. Технику я люблю с детства, а дизеля – что на тракторе, что на танке, что на подводной лодке по принципу работы схожие. Подучили немного и вперед!!! После срочной службы там и остался. Что мне на свой рыбозавод возвращаться в эту глушь? Дороги там до райцентра и сейчас нет. Семь километров пешком.

 
     – Василий! А сейчас как в твоей родной деревне живут? Так же дружно, или…

     – Раз в год в отпуске навещаю среднего брата, сестер. На Погост к родителям и старшему брату наведываюсь. А живут они и сейчас, как много лет назад. Каждый хозяин лодку имеет, ружье. Хлопнули в лесу лося, или медведя – делятся с соседями. Никто никому ничего не должен. Всякие инспекции им, как сейчас молодежь говорит, «по барабану». Колхоза не стало, рыбозавод и магазин какие-то бандиты сожгли.

     Брат рассказывает, что несколько лет назад появился у них какой-то дачник, военный  пенсионер. Доносить начал! Говорили с ним мужики, не понимает, или не хочет понимать. Корчит из себя праведника, каких белый свет не видывал. «Хороший мужик, – толкует брат, – а убивать надо!»…

     Вот так и живут Сергеевы в нашем далеком поселке Сергеево.