что делало мое положение таким уютным

     вложенный совместными усилиями родителей в предназначенное для этого место и продвинувшись дальше, укоренившись, пустив корни, покрывшись листвой, как уютно я себя чувствовал, ни в чем не испытывая недостатка, ни в пище, ни в собеседниках, замечательное одиночество, если не задумываться о будущем, но тогда я не так усердно предавался размышлениям, как сейчас, да и мыслил ли я вообще, сомнительно, и просто невероятно, о чем бы я стал мыслить там, и зачем, но если бы помыслил, например, о своем будущем, то, возможно, принял бы превентивные меры, да, это единственная причина пробудиться для мысли, но я так и не пробудился, и вот результат, изгнанный оттуда, куда был вложен, скитаюсь без цели и оправдания, меняя ходули на костыли, костыли на коляску, никогда не поднимаясь в воздух, не отрываясь от земли, какая польза в том, чтобы подняться и затем свалиться или прыгнуть вниз, как австрийский парашютист, хожу по останкам своих родителей, и другим, о принадлежности которых имею смутное представление, то есть живу на погосте, и все истории, которые я рассказываю, можно назвать кладбищенскими, но не в том ли положении и остальные, судя по тому, что они рассказывают, нет, им это и в голову не приходит, поэтому с ними так трудно договориться, и я даже не пытаюсь, заранее уверившись в провале любой попытки, это мне свойственно, составлять мнение о чем-то, не испытав на практике, удобная привычка, экономит время, хотя времени у меня, как следует из сказанного, хоть отбавляй.

–––––––––––––––––––––––––––––
      «…снова вернулся на землю, через влагалище, как настоящий новорожденный, и достиг зрелого возраста, даже дряхлости, без малейшей их помощи, не считая кое-каких советов». – «…комната, напоминающая арену, где я завершал свои обороты, ступая ногой прямо по нераспознаваемым останкам своей семьи, то по чьему-то лицу, то по животу, как придется…» – С. Беккет. «Безымянный».