лампочка

В большой светло-голубой комнате жила Лампочка. Ее домом был аккуратненький серебристый торшер у белого кресла, которое любили, кажется, все. Оно было большим, мягким, с красивым узором из листьев и цветов на чехле. Казалось, что вся комната принадлежала ему. Кресло было самым старым жителем этой комнаты. Оно стояло в углу и видело абсолютно всех: большое Окно с его женой белой газовой Тюлью, длинный белый Диван, собрат Кресла, стоял вдоль стены напротив такого же длинного Шкафа с его вечно-болтающими Ложечками и Чашечками, что стояли в отделении Сервиса, который любил заигрывать с Лампочкой, когда она поворачивалась в его сторону. Пушистый розоватый Ковер, которому не нравился сиреневый Коврик рядом с Креслом от того, что зачастую Коврик задевал кисточками большой Ковер. В комнате всегда кипела жизнь. Лампочка любила Кресло всей душой. Ведь, когда в него садилась бабушка вязать, ей нужен был свет Лампочки. А когда прибегала внучка читать книжки, мама заботливо направляла на нее Лампочку. Лампочка знала, что она живет, пока рядом Кресло. А оно весьма важная, а значит вечная персона. Не то, что те светелки на потолке. Нужны только ночью. Да и то, когда по ночам приходит внук с кем-то незнакомым и звонко-хохочущим, он не включает светелки, а подходит к Лампочке. Все было красиво в голубой комнате и у Лампочки. Пока не произошел несчастный случай. 
Ложечки и Чашечки всегда говорили, что от внучки только беды. Сколько раз они разводили трагедию, когда одна из них пропадала из комнаты, после нападения этой " маленькой жестокой ". Остальные жители комнаты были более дружелюбны к " маленькому монстру ", хотя и слегка побаивались ее. Ковер умилялся, когда она засыпала на нем, а когда она раскидввала по нем кубики, он еле сдерживался от смеха, так ему было щекотно. С молоком, которого он очень боялся, ее не подпускали к нему, поэтому обычно он был весьма рад ей. Тюль тоже любила маленькую. Та давала ей возможность почувствовать себя самой Фатой, и это было настолько трепетно для Тюли, что она готова была закутать внучку полностью, только бы она не уходила. И даже, когда внучка пачкала Тюль своими липкими пальчиками, и ее отправляли в отпуск, Тюль была рада и ощущала некое превосходство над остальными-она так часто уезжает в отпуск! Правда, Тюль и понятия не имела, что пока она отсутствует ее дорогое Окно крутит любовь с сиреневой Органзой, которая возвращается к нему, как только Тюль улетает. Но и Окно не знало, что они обе- и Тюль, и Органза, крутятся со Стиральной Машиной во время своих круизов в дальнюю комнату.
Лампочка и Кресло были радушны к внучке. Рядом с ними она смирела и тихо рассматривала картинки.
В тот трагичный день с самого утра все шло наперекосяк. Тюль, вернувшаяся из отпуска, увидела Органзу прямо в момент страстных прижатий к Окну. Визжать Тюль не могла, хотя Лампочка видела, что этого ей хотелось больше всего. Но присутствие мамы и бабушки да и внучки мешали ей. И что хуже они повесили Тюль рядом с Органзой. Мама решала, кто из них лучше будет смотреться на празднике.
Вскоре мама и бабушка ушли. Вот тут и началось! Вопли и попытки удушения между Органзой и Тюлем. Их не смущало присутствие внучки на Диване, она часто слышала их. Ложечки и Чашечки посчитали обязанным вступить в перепалку двух воздушных. Окно, стараясь как-то успокоить своих благоверных, с помощью Ветра выудил Органзу на другую сторону стекла, но это не помогло. Теперь Тюль прилипла к Окну, лупила его и орала еще громче, опасаясь, что Органза не услышит ее. Та тоже не отставала, и уже несколько соседних Окон знали о беде собрата и старались покрепче закрыться, чтобы их жены не услышали такого со всеми возможного расклада.
Диван хохотал. Его искренне веселили эти две. У него самого было две, а то и три жены Одеялки, которые были родными сестрами. Кресло сонно наблюдало за всеми и слушало Лампочку, которая щебетала об ужасности и низости мужчин. Никто не заметил, как внучка ушла и вернулась обратно с чашкой горячего какао в ручонках. Кресло дремало, Лампочка внимательно следила за Тюлью и Органзой, переодически высказывая Креслу мысли и них и о его брате-многоженце. Внучка аккуратно забралась в Кресло, оно тихо улыбнулось. Наконец, пришла мама, и все затихли. Но как только Тюль и Органза увидели в руках мамы темно-синюю Тафту, которая тут же важно и слегка стервозно повисла у Окна, и оно сразу поклялось ей в вечной любви, они обе заверещали так, что Ложечки и Чашечки не смогли промолчать и загремели тоже, Диван взорвался от хохота, а Ковер весьма близко познакомился с одной из жен Дивана, которая съехала на него. Никто, кроме жителей и внучки не слышал этого Садома. Зато все услышали девчачий визг и судорожный вздох Кресла. Лампочка вся заиндевела от увиденного. Коричневое пятно расползалось по белой поверхности ее дорогого. Кресло сопело, стараясь не выдавать искренних эмоций.
Остальное время прошло для Лампочки в неком оцепленении. Кресло пытались вернуть к жизни, приходили разные Порошки, Гели, им даже занялся Пылесос, на дикую ревность Ковра. Но все было тщетно. Кресло унесли. Ложечки и Чашечки поговаривали про отпуск, и Лампочка старалась верить им. Но когда через несколько дней ее одиночества, ее поставили рядом с Окном и его новой женой Тафтой, Лампочка поняла, что ее Кресло не вернется. На их место встал странный закрытый ящик с маленькой Банкеткой рядом. О Лампочке забыли. Она спряталась за Тафту, которая приютила Лампочку, и вскоре об изящной серебристой вдове все позабыли.
Шли дни. Может быть и месяцы. Лампочка перестала возмущаться количеству паразитки Пыли на себе. Теперь она давала еще больше возможности жалеть себя. Как такую прогонишь. Лампочка не слушала Тафту, которая забывая свою горделивость, аккуратно собирала своим кончиком паутинки на длинной тонкой ножке торшера. Темнеть начинало раньше. В один из вечеров Тафта заставила Лампочку развернуться и посмотреть на улицу. Она никогда не видела, что там происходит за Окном. Но сейчас ей и не хотелось видеть. Но Тафта упорно подталкивала ее к стеклу. Лампочка, вздохнув, уставилась вперед. Откуда-то сверху сыпалось что-то белое.
- это опять верхнее Окно дурит. У него постоянно в это время разыгрывается аллергия и вот на тебе,- объяснила Тафта.
Лампочка почувствовала гордость за то, что у нее такая умная подруга. Белые звездочки сыпались и сыпались, порой прилипая к их Окну. Оно ворчало. Тафта посмеивалась. Вдруг все звездочки и прилипшие, и еще летящие замерцали. Лампочка восторженно вздохнула.
- что это??
Тафта колыхнулась левее. Лампочка посмотрела туда и там внизу увидела нечто красивое и манящее. Что-то высокое, как и она, на длинной ножке, большой шар желтого света.
- это Фонарь. Ночной красавец,- хмыкнула Тафта.
Лампочка не сводила взгляда с Фонаря. Он был похож на нее. Только ее домик был более тонкий, серебристый и не такой уж замысловатый. Его причисляли к роду хай-тэк. Дом Фонаря же был черным, толстым, с замысловатыми украшениями. Они напомнили Лампочке узоры на поверхности Кресла. Фонарь загадочно кивал разным Окнам. Но Лампочка чувствовала, что это он не им, а тем, кто за нами. Она не ощущала ревности. Она в принципе не была знакома с этим чувством. Лампочка завороженно любовалась ночным франтом. 
На утро, когда Лампочка сунулась вновь к стеклу, на улице было все белым. Верхнее Окно больше не чихало, белые аллергические звездочки не сыпались. Они лежали внизу. Фонарь спал. Лампочка нежно улыбнулась. " он устал ", думала она. 
Лампочка попросила Тафту открыть ее. И не безрезультатно. Мама заметила торшер и незамедлительно протерла тряпочкой да еще и подключила к розетке. 
Ночью Лампочка смотрела и смотрела на Фонарь. Он продолжал заигрывать с другими соседними Лампочками. 
- а ты ведь лучше их всех,- шепнула Тафта, но Лампочка лишь смущенно отмахнулась и спряталась в ее темно-синих складках. 
Так проходили ночи за ночами. В одну из таких, когда Верхнее Окно вновь расчихалось, а Лампочка как обычно наблюдала за Фонарем, внучка, что ползала под Тафтой, случайно включила Лампочку. Судьбоносное дитя. Лампочка от удивления не успела даже спрятаться. Ее мягкий серебряный свет разлился за Окно. Фонарь незамедлительно перевел взгляд на нее и после небольшой паузы кивнул. Лампочка кивнула в ответ. 
Ох, какие песни он пел ей. Какие отблески кидал на ее заиндевевшее Окно, чтобы она смотрела на красивые мерцания. Как она закручивалась в Тафту, чтоб ее свет был еще более красивым: иссиня-серебристым. Как томителен был день, когда ни она, ни он не могли светить друг другу. 
Ложечки и Чашечки первыми начали трещать о новом человеке. Поговаривали, что у нее хоть и мягкие, но ужасно красящиеся и липкие губы. Ковер рекомедовал эти ножки самыми скромными от того, что они часто шорхали по нем. Диван, этот неугомонный сексуальный мужчина, посмеиваясь рассказывал, как внук проводил с ней свои вечера конечно же на Диване. " где еще, как ни на мне, они этим занимались! Ну вы понимаете о чем я", хвалился Диван новому Одеялу, которое он безумно хотел в еще одни жены. Тафта постоянно напоминала мужу, чтоб он держал себя закрытым дабы " не простыло бы это новое ". 
И уж каким водопадом слов разразились Ложечки и Чашечки, когда новая открыла тот странный ящик, что занял место покойного Кресла. " мы думали, это бар, ну или комод ", разочарованного вздыхали Ложечки и Чашечки. " что за прок ящика, если в нем нет полости?", удивлялся Шкаф. Лампочке было не до этого. Ее интересовало другое. Темнеть вновь стало поздно. Фонарь приходил к ней совсем ночью и уходил чуть свет. А свет возвращался слишком быстро. Лампочка стала чувствовать что-то новое в себе. Что-то что разъедало ее всю, включая и металлический торшер. Это что-то давило, сжимало и плавило ее. Лампочке не нравилась эта Главная, что настолько наверху, что ее и не видать. Бесспорно, Главная была королевой. Она светила всем да еще и разными цветами. И Фонарь уходил к ней. Он не говорил этого, но Лампочка была в этом уверена. Тафта сказала, что это новое что-то ничто иное, как ревность. Лампочка злилась, ругалась. В какой-то момент Окно сказало, что она начинает напоминать ему и Тюль и Органзу одновременно. Тем самым он напомнил Лампочке тот трагический день, и ее настроение совсем испортилось. То был вечер. Главная все никак не уходила и давала мягкий персиковый свет. Тафта уже долго ругала Окно. Лампочка не отставала и пошикивала в его адрес. Ложечки и Чашечки наперебой вспоминали Тюль и Органзу. Это еще больше раздражало Тафту и она начала пререкаться и с ними. Диван впервые получив отказ от нового Одеяла, рассыпался в возмущениях и критиковал и Ложечки, и Чашечки, и Тафту, и Тюль с Органзой и вообще весь женский род. Ковер устало вздыхал и в моменты, когда Тафта замолкала, чтобы перевести дыхание, просил ее не закрывать от него теплый свет Главной. Слыша эти просьбы, Лампочка вылезла из-за Тафты, загорелась и возмущенно начала интересоваться, чем она-то хуже? Весь этот бедлам разростался при полном составе людей, но никого это не интересовало.  Внучка перестала слышать их и втихую рылась в сумочке Новой, пока та порхала вокруг бесполезного ящика. Вездесущие Ложечки и Чашечки обратили внимание и на это и переключись на обсуждение ящика. На секунду они замолкли, пока Внук забирал пару Чашечек с собой. И после этого вновь разразились звоном, теперь насчет неземного варварства по отношению к их роду.