Сказание о коне - Сарацине

Сказание о коне – Сарацине.
           ( 11-12 век)
Нижегородский  князь  однажды,
Собрался  сына  поженить.
Сын воеводой был, тут, так же,
Как – Перемет, с кличкой стал жить.

Как звать по имени – забыли,
Сумой, он, переметной стал.
Неверным был в словах и в деле,
Такой вот повод людям дал.

Хвалиться  стал - о благоверной,
На  свадьбе. Лишний  хмель забрал.
Болтал всё лишнее – «неверный»,
Бил в грудь себя, громко орал:

«Как  цареградскую  царевну,
Буду  рядить  и  одевать.
И  на  позор  её  не  ввергну,
Пылинки  с  плеч буду  сдувать».

Оринка,  суженная, наша,
Слушая - мужа,  похвальбу,
Совсем  не  радовалась  даже,
Печалилась,  боясь тех пут.

Много  на  том  пиру  гуляли,
Там  шутки,  пляски,  кутерьма…
Лишь  одного  тут  не  хватало,
Бойца, Бояна - гусляра
.
Любимцем  был  Боян,  народным,
Певец, гусляр  и  воин  был.
Был уважаемым в народе,
А главное, как  тогда,  пел.

В  Великом  Новгороде  раньше,
Боян  служил и жил тогда.
О нём легенды уже даже,
Слагали люди иногда.

В  Великом  Новгороде  знали,
Что,  «Нижнему» – грозит  беда.
И свою помощь оказали,
Решив подмогу срочно дать.

Хан  Басурман  напасть  грозится,
Боян  с  дружиной  послан  был.
И вот уже с дружиной мчится,
Походы с битвами любил.

На  бой идя, играл на гуслях,
И песни складывая, пел.
Бодрил дух воинства, их мысли,
Во славу падших,  «гимн» имел.

Под  ним  был  конь, под стать герою,
Породы – сарацинской,  был.
Звать - Сарацином, в честь породы,
Бояна очень конь любил.

Кровь огненная,  круто - бедрый,
И с тонкой  гривой, чёрной,  был.
Весь  в яблоках и тёмно- серый,
На нём врагов хозяин бил.

И сам Боян  одетый  ехал,
С кольчугой на крутом плече.
Цареградские  все  доспехи,
(Стрелам  и  копьям – нипочём).

Булатной  стали  меч  имелся,
Дамаскинских,  он,  мастеров.
Для битвы ратной он оделся,
И защитить друзей готов.

К граду- Радилову спустился,
Витязь Боян с войском своим.
Рядом град «Нижний» находился,
Сбирались там войска свои.

И вот все вместе войны, рядом.
Князья «низовские» в тоске.
Окинувши, Бояна, взглядом,
В зависти  от коня,  доспех.

А Перемет страдал всех пуще,
Просил отдать коня ему.
Он своего менял, не хуже,
Дал шубу, серебро - к тому ж.

Но не отдал тут воин честный,
И ни доспехов, ни коня.
И Перемет воин бесчестный,
Стал злобно, случая, ждать, дня.

Нижегородские  полки,  другие,
Вверх  по  Оке,  берегом  шли.
На  бой  с ханом,  бойцы лихие,
Землю отстаивать пошли.

С  одним  полком  Боян  ступает
На  Сарацине  боевом.
Но нынче песнь не напевает,
Все думы больше о другом.

Бесстрашен – конь,  в  боях  кровавых,
С поступью лёгкой,  в  мирный  час.
Теперь же шёл походкой бравой,
В бой ринуться готов сейчас же.

Боян  не  пел. Гусли  не  трогал,
Задумчив  был  на  этот  раз.
Успеть бы с помощью до срока,
Готовы  биться  в  любой  час.

Приехал Перемет с дружиной,
Пораньше, чем тогда Боян.
И сразу стан расположили,
Сам Перемет среди бояр.

И  вот  шлёт  Перемет  приказы:
«Разбить  шатры,  в дозоры встать».
С дружками бражничать стал сразу,
Вскоре Боян  приводит рать.

Боян  тут спросит Перемета:
«Путём  ли  не  ошибся  тут,
Не на войну  вёл войско это,
А  на  пирушку  привёл,  тот».

Старые  войны  - за  Бояна,
Тут  струсил Перемет уже.
За дело будто взялся рьяно,
Полк пьяный  проверять пошёл.

Мол,  на  рассвете  полк  направит,
На  встречу  с  ханом – «воевать».
А сам решился  уж расправу,
Тут над Бояном  затевать

В том сердце злость уже запала,
И  он,  дождавшись  ночи,  тут
С подручными,  когда  все  спали,
Вмиг на Бояна нападут.

Ножами исполосовали,
И  бездыханного  снесли,
К  Оке. В  челн там же  запихали,
Пустили вплавь. И спать ушли. 

Челнок  же  по  Оке  сплавлялся,
Плыл  до  рассвета тот,  всю  ночь.
Боян в крови  ж на дне валялся,
И плыл от места  дальше. Прочь.

К  берегу  правому  пристанет,
Монахи  невод  тянут  тут.
Недалеко стояли в стане,
И добывали тут еду.

Они  челнок  тот  увидали,
Бояна  в  кельню  отнесли.
Отхаживать  от  смерти  стали,
Смерть победили всем  назло.

Потом  сказал  ему  игумен,
«Негоже  оставаться  тут.
Возле  татар рядом. Не умно.
Пусть,  к  Досифею  отвезут.

Отец  святой - в  лесах  заволжских,
Живёт. Там очень дикий край.
Непроходимые дорожки,
Озеро есть там Светлояр.

Скупаешься  в  нём  и  окрепнешь,
Раны  затянутся  твои.
Там «кожу» новую оденешь,
Забудешь про свои бои.

За  Керженскими  же  лесами,
На  Ясном  озере. Вдали.
С лесными всеми чудесами,
Боян  там быть благоволит.

Средь  иноков  здоровье  правит,
Те -  войны  бывшие,  к  тому  ж.
И среди них  Боян по праву,
То, неизвестно никому.

Раны зажили, срослись жилы,
Без костылей же – никуда.
Он пел монахам. Так и жили.
Любили все Бояна там.

Князь  Перемет  уже  владеет,
Конём  Бояна  и  мечом.
Его  доспехами. Сам - в деле:
С ханом в войну вновь вовлечён.

В  краю  земли  «низовской» – встали,
Народ  не  русский  всё тут жил.
Когда  на  отдых  люди  встали,
Народ  тут  с  яствами  пришёл.

И  захмелели  войны  сразу,
Перепились,  заснули  все.
Не слушались уже приказам,
Уже забыли обо всём.

Татары,  копьями - будили,
Когда  напали  поутру.
И многих  войнов перебили,
Остатки  в плен лишь заберут.

И  Перемет  сдаётся  хану,
С  оружием,  с  дружиной,  тут.
С ним побратался. Рядом встанет,
И на Москву потом пойдут.

Но,  от  Москвы  их  отогнали,
Те,  в  тёплые  края  ушли,
Народы  малые  бить стали,
Целый  год,  грабили и жгли. 

Веру  татарскую  он  принял,
Обычаи  все  перенял.
Завяз совсем в этой трясине,
Зову крови даже не внял.

«Пайцзу» - за  службу  получает,
Из  золота  пластинка,  та.
Всему его хан поучает,
Сподвижником его он стал.

Знаком для  полномочий, в  сборе,
С  народа – дани  всякой  тут.
Пайцза – была уже в ту пору,
Её ж не каждому дают.

Ещё,  ярлык,  взял  на  княженье,
В  земле  «низовской»  он  тогда.
И вскоре принял он решенье,
Опять податься в свою даль.

Когда  ж  на  родину  вернулся,
То,  княжить  нечем  было  там.
Разгрому очень ужаснулся,
Виновником,  был  тут и сам.

Пока  служил  тому,  он,  хану,
Другой,  на  княжество  напал.
И вывез всё тут чистоганом,
Людей и скот в полон угнал.

Он   землю разорил родную,
Многих  людей угнал в полон.
И Перемет уже тоскует:
Пустую землю, видит он.

Орина  с  сыном,  в  плен  попали,
И перебита вся родня.
Как хворь - чума  на землю пала,
Гарь, пустота кругом одна.

И  Перемет  начал  метаться,
На  Сарацине  боевом.
Он, из конца в конец,  мотался,
Земли «низовской». Край его. 

А  из  лесов  уж  выходили,
Люди,  вновь  землю  обживать.
На  своих  промыслах  трудились,
В полях, уставши горевать.    

А  Перемет  с  них  дань  сбирает,
И  хану  отправляет  всё.
Хана  Басмана  упрошает,
Жену с сыном  вернуть совсем.

На  ханской  службе  год  проходит,
Честь  он  и  совесть  потерял.
Родню свою он не находит,
Его потуги  все тут зря.

В народе ненавидеть стали,
А малышня - насмешки, вслед
Вдогон  теперь  всегда кричали,
Что заслужил, тот,  Перемет.

«Эй,  Перемет-сума, продажный!
Бабу  на  бляшку  променял!
А  сына  за  ярлык  продал же,
Коня  у  витязя  украл!»

Тут  Перемет  новость  узнает;
Что,  продана   жена  и  сын.
Кому и как, никто не знает,
Все в сторону его - косы.

За  морем, те,  Хвалынским  были,
Вернуть  уже  было  нельзя.
Известие, чуть не убило,
«Кондрат» князя чуть тут не взял.

Совсем  тут  жутко  князю  стало,
С почёта,  от  семьи  уже,
Тут  ничего  уж  не  осталось,
Богатства нет  и  конь  чужой

А  Сарацин  не  спал  ночами,
Призывно  ржал  и  плохо ел
Чуть ли не слёзы под очами,
И всё куда - то в даль глядел.
.
На  князя  злился,  зубоскалил,
Глядишь,  того  и  загрызёт.
На  луг, траву есть - не пускали,
От боязни, что удерёт

И  понял  князь,  что - «докатился».
В  беспутной  жизни, преуспел.
Да  очень  поздно  спохватился,
Чашу свою до дна испил.

Висел  колокол  сиротливо,
Среди  столбов  дубовых,  там.
Народу не служил, игриво,
Землин  «низовской», как тогда.

Собрался  люд  больной  и  нищий,
Ударили  в  колокол,  тут,
И звук раздался громкий, вещий,
Со всех сторон люди идут.

Народ  созвали - ополчились,
Прогнали  Перемета – вон.
Всё ж воевать не разучились,
Пришли на сбор со всех сторон.

На  земли  Вятские  подался,
Чтоб  на  княжение  сесть, там.
Но, там - ненужным оказался,
О нём пришла молва сюда.

И,  те,  сказали  Перемету,
Что  знаем  о  тебе  мы  всё.
Что  зря на княжество ты метил,
Стал ненавистным уже всем.

Как  загнанный  волк,  князь  метался,
Совесть  проснулась  в склоне лет.
Везде он лишним оказался,
И  порешил  тут  Перемет:

«Поеду  я  тогда  на  Волгу,
Чтобы  уже  там  казнь  принять.
Да,  от  своих  «низовских»  только,
Иль  постригусь  в монахи я».

Дурные люди в конце жизни,
К молитвам прибегают всё ж.
Ответ, за все дела  и козни,
На бога сваливают  все.

Конь  заморённый  Перемета,
Везёт  его  «не  знай  куда»
Песня послышалась, вдруг, где – то,
Суровая!  Слышной, сквозь даль.
.
Заржал  тут  Сарацин,  на  пенье,
И  уши  навострил  в момент.
И  ход прибавил конь со рвеньем,
Тут рассмеялся Перемет:

«Али  ячмень,  да  пойло  чуешь?»
Собачья  кровь»  - тут  князь  сказал.
«Иль, на другое кровь волнуешь?
И на, те, звуки поскакал?»

Озеро  средь  холмов  блеснуло,
Тихое,  чистое – Алмаз!
Кругом таинственность лесная,
Но, вот строенья видит глаз.

Тут  монастырь  уже  виднелся,
За  частокольною  стеной.
И в гладь озёрную гляделся,
Как будто зеркало, оно.

И избы- кельни тут  ютились,
Из сосен, срубленные все.
Оконцами на свет гляделись,
Берестом крыши крыты все.

Без куполов стоял храм, этот,
Без луковиц, приземист - же.
Но, крест тяжёлый свой, суть в этом,
Как голову,  он, высоко держал.

Вроде  и  глушь  кругом  стояла,
Пришла молва уж и сюда:
«Иная, Перемета, вера стала,
К  тому  же, тот,  злодеем  стал».

И стукнул Перемет в ворота,
Его  впустили  в  монастырь,
Там с дюжину  было народу,
На костылях был поводырь.

Не  хану  в  первый  раз  молился,
А  русскому  всё  рассказал.
Душой своею он излился,
В стыду же потупив глаза.

И  Досифей   ответил вскоре:
«В  послушники,  тебя  впустить?
Пред  богом  боязно,  доколе,
Но  будем  небеса  просить».

Средь  иноков  тут  князь  молился,
И  тут  один  из  них  запел:
Голос сильный, грустный разлился,
А князь во все глаза глядел.

На  костылях,  тот,  пел  молитву,
Зиновием - звали  его.
Голос, как серебром отлитый,
Был слышан очень далеко.

Голос  его  звенел  струною,
Под  сводом  церкви  он  гремел.
Молились  с песней здесь такою,
Князь не молиться не посмел.

И  показалось  Перемету,
Что  этот  голос  был  знаком.
Слышал его уже он где-то,
Но, не в обличии таком.

И  вдруг,  всем  в  храме  показалось,
Что  содрогнулась  тут  земля,
И  всё под всеми закачалось,
Все устремили в небо взгляд.

От  страха  замерли  монахи,
А  Перемет  тут  приказал:
Увидев, что кругом все в страхе,
Слова такие он сказал:

«Молись,  молись! То,  конь  копытом,
Мой,  тут,  ногой о землю  бьёт.»
И  вновь  запали все в молитве,
Зиновий  же  своё поёт:

«Пес  прибежал  к нам шелудивый,
Спасения  искать  у нас!
Какого ожидает дива?
С наших молений в этот час?»

А  Перемет  и все  монахи,
Не  сразу  поняли  певца.
О чём поёт?  Дрожат все в страхе,
Развязки ждут, всему - конца.

«Ах,  так-то  молитесь  монахи,
Вы  за  спасение  души.
Моей».  Беснуясь, князь,  от  страха, 
Из ножен  вынуть меч спешит.

К  смерти  готовы  были  старцы,
Один  певец  петь  продолжал:
Дрожат уже иконы, ларцы,
Никто же песне не мешал.

«Навеки  проклят  будет  тот,
Чьей  волей  край  родной  поруган!
Кто  предал  Русь,  жену  и  друга,
Одно  презрение  найдёт!»

А  конь  у  привязи  метался,
Всё  злее  он  копытом  бил.
И вот кругом всё зашаталось,
И колокол своё запел.

Уж  поползла   холма  вершина,
В  озеро,  тут,  с  монастырём.
Монахов расползлась дружина,
Нет никого пред алтарём.

А  Сарацин  тут  оторвался,
И  от  обрыва  отскочил.
Призывно, страстно ржал, метался,
И  радостно  в лес поспешил.

Вода  в  озере  расступилась,
Гору- оползень,  чтобы «взять». 
С монастырём. Волна  ж  катилась.
До дальних берегов и вспять.

И воды сразу же  сокрыли,
Словно  ворота  запахнув.
Всё то, что тут когда - то  было,
На веки  всё ушло ко дну.

Не  раз  потом  конь  появлялся,
Где  слышал  пение  тогда.
По берегу всегда метался,
Кого-то будто ожидал.

Стучал  копытом  в  край  обрыва,
Прислушивался  к  звукам  он.
И ржал, как будто бы в надрыве,
Бегал сюда, как на поклон.

Холмы  ж  и  озеро  молчали,
Один  лишь  лебедь  плавал  тут.
И вид его совсем печален,
А воды тайну стерегут.

Лебедь - кликун,  трубил  призывно,
Как  в  рог  серебряный,  всегда.
Кого – то  будто  звал, что дивно,
И до весны летел вновь в даль.

Долго,  тот,  конь  бывал  в  том  месте,
Пока  сам  не  погиб  уже.
От  истощения,  тоски и грусти,
В  лесах  Керженских,  где  он жил.

Место – урочище,  назвали:
Это - «Конём». Уже  с  тех  пор.
Где  он  погиб, то место знали,
Дремучий там сосновый бор.
 
На  Светлояре ж  появлялся,
Лебедь -  кликун,  каждой  весной.
Кого – то  будто дожидался,
А плавая, глядел на дно.

Храбро  и  горделиво  плавал,
Не  докликавшись -  улетал.
Историю, считают правдой,
Была, что в древние лета.
           __________
Такая,  сказка,  вот,  ходила,
Всегда  среди  народов,  там
Около Светлояра  - дива,
И  «града»  Китежа,  тогда.

Земля «низовская» -  Нижегородская.
«град «Нижний» - Нижний Новгород.
«Гора- оползень» -  это случившийся тогда очень сильный оползень, в результате  «град» Китеж (поселение с храмом
Ушло целиком в озеро)