Пути, которые нас выбирают

ПУТИ, КОТОРЫЕ НАС ВЫБИРАЮТ.

Вот и вернулся я на родину, ту о которой говорят – малая, о которой мы помним всю жизнь, куда бы нас не закидывала судьба. Отсюда уезжал я десять лет назад в большой мир учиться, чтобы «стать человеком», как говорила когда-то моя бабушка Василиса. И вот завершился этот круг – вернулся я. И может даже, человеком. Ну, по крайней мере – «анжинером», как величать стала меня моя Василиса Фёдоровна.
Вернуться-то я вернулся, однако с жильём и тут вовсе не просто, и неплохое образование моё на суть вопроса никак не влияет.
- Мог бы и не возвращаться… никто бы ничего и не потерял, – подумал я про себя, когда оказалось, что объявление в газете, которую мне прислала моя мама, о работе и жилье в Абакане на молодом АВМ, в которое я наивно уверовал, оказалось блефом…
- А так вот, ещё и комнату в Ижевске потерял… «и сокрушения мои не знали границ…»
Так жалко стало комнату… но поезд ушёл, и пора было искать своё место в новых условиях.
Повертел я своей бестолковой головушкой, побегал по местным заводам и оказалось: металлург здесь не нужен никому. Правда, как инженера принимали на работу, но на 120р и никаких перспектив. В смысле жилья, ради которого я и приехал.
А у нас уже родился сынулька-роднулька, чему я был несказанно рад. Но как на 120-ть без жилья втроём – интересный вопрос?
Хорошо, что есть родня, они и выручают и помогают. Только жить надо на своих ногах.
С год я искал своё место по всей моей Хакасии, даже плотником-бетонщиком несколько месяцев работал. Но мир не без добрых людей, и подсказали мне, что, работая в милиции можно за год-два получить квартиру.
- Вот оно, то, что нужно! – загорелся я. Хоть я и не мечтал вслух никогда о такой работе, и образование моё инженерное не подходит, но внутри подспудно всегда тлело это желание - заполучить неординарную и рискованную работу. Так я и оказался в уголовном розыске.
Только здесь мне не все были рады. Навязали меня (можно сказать) старшему оперу третьего сектора Олегу Козлову, которому сразу я почему-то не понравился. Ну и его отношение ко мне было соответствующим. Утром он давал мне пару бумажек, полученных из дежурной части: заявление от потерпевшего, объяснение от него же, и отправлял с суровым напутствием:
 - Иди, собирай материал…
Какой материал, как его собирать – это мне приходилось выспрашивать у окружающих меня более опытных коллег. К своему старшему (Козлову), с вопросами я старался не лезть – видел и его отношение, и его настроение. Первое время только тем и занимался, что с беспримерным энтузиазмом и рвением проходил свой «курс молодого бойца» и ликбез. Крупицы новых знаний выуживал где только мог: и вычитывал чужие материалы, и приставал с расспросами ко всем, и на перекурах терпел противный табачный дым, но не уходил, вслушиваясь в рассказы «бывалых» оперативников. А там, вообще-то, было чему поучиться. О чём только не рассказывали здесь: об убийствах и кражах, о разбоях и разбойниках, о молодых ворах и о рецидивистах. Рассказывалось это буднично и просто, а для меня звучало, как роман или оживший детектив.
Здесь же, в синем дыму, я впервые услышал, как работают младшие инспектора – это те, кто ловят воров-карманников. Оказывается это целое искусство – поймать на кармане щипача, как их зовут на жаргоне. Сложность тут в том, что сами воры-щипачи знают в лицо многих, если не сказать всех, кто охотится на них. Ну, соответственно и сторожатся их, то есть, входя в автобус или подходя к очереди, перед «работой», тщательно осматриваются. И младшим инспекторам приходиться как-то маскироваться, переодеваться, прикидываться бомжами или бродягами. Впрочем, был ещё вариант: менялись бригадами с другими городами. И тогда бывал хороший результат – ловились даже самые опытные и осторожные воры.
А отношение моего начальника ко мне, невзирая на всё моё усердие, никак не менялось. Мне даже стало казаться, что я вызываю у него аллергию. Без устали я копытил землю сектора – намеренной мне земли, учился работать и разговаривать с людьми так, чтобы они рассказывали правду. Ох, как это оказалось непросто – разговорить человека, и всё-таки склонить его к даче показаний! А мне страшно хотелось стать хорошим опером, хотелось заслужить уважение этих парней, стать равным с ними. И однажды, через две-три недели после начала моей работы в угро, в один вечер «лёд тронулся» и многое переменилось в отношении ко мне моего старшего опера. Как и в моём статусе внутри нашего коллектива. А произошло это так.
Была пятница, начало сентября и у нас объявили рейд. По пятницам это часто бывало. Поясню: рейд - это такое мероприятие, когда весь личный состав отдела, включая штаб и даже следственный отдел, отправляется на улицы города, чтобы ловить пьяных, бродяг, хулиганов и прочий нежелательный для города «контингент». И нас, работников уголовного розыска, также отправили на «сбор урожая». Правда, задача наша была несколько иной, в этот вечер мы должны были, что называется - прошерстить все известные нам притоны на наших территориях – там много интересного для нас люда собирается вечерами.
Я уже теперь и не помню зачем, но мне зачем-то понадобилось в этот день поехать к отцу, в соседний с городом посёлок Усть-Абакан. Поэтому сразу после развода на рейд, я отпросился у Олега на пару часов и был без возражений отпущен. По-моему, он даже как-то с облегчением, это сделал.
И вот, я стою на остановочной площадке автовокзала и жду отправления своего автобуса. А вокруг толпится народ, всем надо ехать, все взвинченные, нервные, потому что предвидят битву за место в автобусе. Вот он и подошёл, наш долгожданный безразмерный Икарус с одной дверью, куда все ожидавшие устремляются с искренней надеждой, что они-то уж точно уедут. Это был 1980 год, время товарищей, когда все вокруг друг другу были – исключительно товарищи. Зато автобусы ходили довольно редко. Вот «товарищи» не очень-то и церемонились друг с другом, и по-товарищески так, обкладывали матом и толкали один другого.
Вот они все толкаются и прут поближе к двери автобуса, а я стою позади толпы, мне нельзя так себя вести: я – представитель порядка, и чувствую себя именно таковым.
Стою, смотрю, гадаю: влезу-не влезу? А в кармане рубашки жжёт грудь моё удостоверение, где сказано, что я работник уголовного розыска. Сегодня я впервые предъявлю его на междугородном автобусе, чтобы проехать бесплатно – в чём меня уверили мои коллеги, что это моё неотъемлемое и законное право!!
Стою, жду очереди и вдруг замечаю, как из-за автобуса, от задней его части, движется некий галантный господин, совсем непохожий на товарища. Почему он привлёк моё внимание? Потому ли, что он не идёт, а движется плавно, на «полусогнутых», словом, подкрадывается, как кот к воробью. Голова и плечи его неподвижны, а ноги пластично и мягко ступают без шума – он плывёт, скользит над поверхностью земли.
И одет он исключительно! Прекрасный тёмный костюм, ослепительно белая рубашка, яркий галстук с блестками «люрекса». У него набриалиненная голова с сабельным пробором, а на лице шикарные тёмные очки – прямо, истинный Джеймс Бонд. Правда, ростиком не вышел. Так, в метр шестьдесят, может, с небольшим.
И лицо. Лицо его очень необычное, вроде бы европейское, чисто выбритое, но цвет специфический, почти коричневый. И это не от загара, а от чифира – я это понял. Вот и прилип я к нему взглядом, а внутри головы у меня что-то такое щёлкнуло, что-то вроде догадки – наш клиент! Только бы не спугнуть…
А этот красавчик, в это время, приближается-подкрадывается к толстой тётке в синем плаще с двумя набитыми сумками. Она подошла позже и теперь толкётся позади всех, в надежде протолкнуться как-то поближе к дверям вожделенного автобуса. Толстуха так этим увлечена, что ничего не замечает вокруг. А господин-то наш уже пристроился к ней, встал вплотную за её спиной и даже голову поднял вверх, будто бы смотрит на контролёра в автобусе. Я полагаю, что и мне надо быть поближе к месту предстоящего события, и тоже подхожу вплотную к нему. Но он, зараза, чувствует!
Он чуть поворачивает голову в мою сторону - проверяется. Теперь уже я притворяюсь, что мне очень интересно, что это там происходит на входе в автобус. И он поверил! И опять повернул голову в прежнее положение – смотрит поверх голов.
А я тут же заглянул через его плечо и увидел такое, от чего меня почему-то затрясло – заплясали колени: левая рука «красавчика» была запущена в карман плаща тётки, и он ею что-то нащупывал там.
Начинаю готовиться перехватить его руку внизу, когда он потащит кошель, чтобы не дать ему сбросить «лопатник», как они называют воруемые кошельки. Но его рука вышла из кармана без ожидаемой добычи, к моему разочарованию, а в кончиках его пальцев был зажат носовой платочек. Видно – мешал ему там, вот он его и достал, и тут же сбросил. Вдруг щипач опять начал поворачивать голову в мою сторону. Осторожный, гад. Я слегка откачнулся от него и уставился в сторону автобуса, помахал кому-то там рукой и даже попросил занять для меня место. И опять он поверил – мне явно сегодня везло.
Моя задача, казалось бы, была простой: перехватить руку щипача, зажав в ней похищенный кошелёк и привлечь внимание окружающих, чтобы были свидетели для будущего суда. По крайней мере, так рассказывали на перекурах мои старшие товарищи, и тогда это было как будто бы просто…
И вот она, практика! Только всё это не так уж и легко. Наблюдаю, вижу – тащит! Левой рукой. Толстенький такой, коричневый кошелёк. Я чуть откачнулся, слегка присел, чтобы дотянуться до его руки и кинул свою левую руку в нужном направлении. Хватаю первую попавшуюся руку!.. Но сосед, стоящий слева, рядом со мной, недовольным таким голосом хрюкает на меня:
- Ты чего-о?
Понимаю: не та рука! Отталкиваю эту ненужную руку и опять тянусь туда, вглубь событий, пока не упираюсь в руку с кошельком. Зажимаю её, и громко кричу:
- Граждане!! Смотрите! Украл кошелёк!..
И при этом пытаюсь задрать его руку вверх! Но щипач вдруг вырывает её, и сбрасывает лопатник, который падает точно в расшаперенную от покупок сумку потерпевшей. Вцепляюсь в ворюгу обеими руками, держу его, пока входят все пассажиры, и вталкиваю его в автобус: мне нужно уговорить водителя и свидетелей сделать остановку возле абаканского городского отдела милиции. Но они: и пассажиры, и водитель – неумолимы: только в Усть-Абакан!
Ну, что ж, едем все туда. Я стою на передней площадке держу свою добычу руками и все тридцать минут дороги уговариваю свидетелей – пассажиров автобуса, дать показания в милиции.
А на меня смотрят их глаза насмешливо или равнодушно, а некоторые даже и враждебно. И я уже чувствую, что ничего доказать не удастся. Но не отступаюсь: снова и снова ищу аргументы, которые смогли бы хоть кого-то сделать моим союзником.
Вот и приехали в Усть-Абакан, всё, конечная. Но я прошу водителя проехать мимо остановки и довезти всех до местного райотдела. Что он и делает – спасибо ему.
Наш Икарус подъезжает к крыльцу милиции, а там несколько офицеров, среди которых сам «дядя Ваня» Постригайло – начальник районной милиции. У них тоже рейд. В последний раз я обращаюсь ко всем, прошу выйти и дать показания тех, кто видел событие кражи и само задержание.
И к моему большому удивлению: 5-6 человек зашли в отдел! Ну и мы, конечно с моим новым «другом».
Постригайло сразу же, по фамилии, обращается к щипачу:
- Митин, кажется? Тот в ответ – да.
- Сколько ходок – спрашивают его, а он им – семь.
- Когда особо-опасным признали? А он – восемь лет назад.
Вот это рыба! Ого! Вот это улов! – радуюсь-ненарадуюсь.
У него из кармана достают длиннющий кошелёк, толстый, как колбаса, набитый до отказа деньгами, большая часть которых – мелочь.
Ага – это его сегодняшний улов – понимаю я.
Допросили и меня, как свидетеля и участника события, допросили и остальных моих добровольцев.
Всё! Дело завели! Я счастлив и свободен. А мой новый знакомый – совсем наоборот, хотя он и «в отказе, в несознанке», как они говорят.
Выхожу из райотдела и, как на крыльях, мчусь назад, в Абакан. У меня зуд по всему телу, мне не терпится рассказать нашим, с сектора, о своей удаче, о нашей удаче, ведь я – часть третьего сектора – праздник для всех!
Нахожу их на секторе и рассказываю о своих приключениях, а на меня недоверчиво так смотрят, вижу – не верят. Ну, ладно, увидите сами…
К 23 часам приходим в отдел, и меня вызывает сам Васильев А.И. – наш главный оперативно-следственный начальник по области (тогда Хакасия ещё автономной областью была). Давай, говорит начальник, рассказывай про свой подвиг, мол, нам Постригайло уже доложил.
И я в полном счастии начинаю рассказ и чем дальше, тем сильнее возбуждаюсь. К концу своего рассказа я вскакиваю и говорю громко, размахивая руками – живописую, одним словом. А ему смешно, глядя на меня. И начальник розыска, Морозов Геннадий Иванович, вместе с ним смеётся. И мне на душе очень хорошо. С почином! – поздравляют. Только позже меня чуть охладили опера, сказав:
- Повезло тебе, что он один работал. Могли тебя завалить в толпе, будь он не один…
А я ведь и не знал, что они часто работают бригадами: один ворует – другие ему хвост прикрывают.
Повезло мне, нечего сказать…