Гармония детства

      
            
Пожелтевшие детства страницы
Загрустившая память листает.
И слетаются годы как птицы,
И кружат сокровенные стаи...

Лёнька проснулся неожиданно рано и непривычно быстро. На душе было спокойно, а грудь распирало от радостного предчувствия. Он прекрасно помнил, что сегодня должны произойти не совсем привычные события.
Понедельник 4 июня 1963 года - день отъезда в пио-нерский лагерь. Каникулы только начались, прошло всего три дня как он, придя из школы, по старой привычке с радостным криком - Ура! - со всего размаху швырнул под кровать надоевший за год портфель с дневником,  в котором стояли четверки и пятерки.
Пионерлагерь был районный, но для Лёньки - 9-ти лет отроду, который, можно сказать, никуда и не выезжал из Обливской за свою жизнь, это было нечто...
Магическое слово  «Опорный». Так назывался поселок, где расположен пионерский лагерь.
Прошедшие два дня кряду Лёнька надоедал всем своим родным и друзьям, готовясь в путь-дорогу. Со вчераш¬него дня была собрана сумочка с личными вещами: тщательно отглаженный пионерский галстук, светленькая рубашка с коротким рукавом, два почтовых конверта, чистая тетрадь в линейку, карандаш и завернутый в газету, издающий дразнящие запахи «тормозок»  - испечённые бабой Пашей пирожки с картошкой и луком, да вареные яйца. Втихоря от мамки, на самое дно сумочки была уложена рогатка, которую Лёнька сделал недавно со своим другом Вовкой. Тому не повезло - он получил за третий класс по русскому языку двойку и был оставлен  «на осень». Так что ни о каком пионерлагере для него нечего было и заикаться. Но рогатки Вовка делал отменные. Правда, Лёньке пришлось за эту помощь покатать Вовку на дедовой качке от их двора до хаты бабы Гали. Баба Галя жила от Лёньки не очень далеко, но дорога к ней шла всё время на горку. Зато посмеялись с другом вволю, когда он кубарем слетел с качки.
Но эти воспоминания уже не беспокоили Лёньку, они остались в прошлом. Сегодня - в лагерь. Быстро умывшись и побрызгав за сараями сверкающей на солнце струйкой, он схватил кусок хлеба, выпил « бычком» кружку ароматного молока и, жуя краюху, побежал в огород.
Он знал, что в это время папка и мамка уже ушли на работу, а баба Паша каждое утро копается в огороде. Пробежав через сад, где росли груши, вишни, яблони, да несколько кустов смородины, он увидел в самом конце огорода бабулю, которая колдовала над грядкой морковки, ловко продёргивая лишние всходы.
И только сейчас Лёнька ощутил всем телом, как хорошо жить на свете. Утренняя голубизна неба, солнце, поднявшееся из-за деревьев, неповторимый запах камышей, растущих за усадьбой в леваде - всё это рождало в нем желание петь и веселиться. Сколько себя помнит, Лёнька почти постоянно ощущал необъяснимую музыку в своей юной душе. Это была даже не просто мелодия какой-то песни, а песен Лёнька знал для своего возраста уже прилично. Казалось, именно песня души присутствовала в его сознании, она завораживала его, волновала, была какой-то необъяснимой надеждой на что-то хорошее, что должно произойти может не сейчас и не скоро, а там, в его взрослой жизни.
- Ба, ну я побежал к Дому пионеров-
- Не забудь сумочку, внучушка, сказала баба Паша,
не отрываясь от дела.
Бежать до центра всего-то пять минут. У Дома пионеров стояли человек десять детей, да две мамочки, обнимающие своих девчонок. Вскоре из Дома пионеров вышла пионервожатая нашей «красной» школы - Алла Ивановна. Молодая девушка, недавно окончившая школу, но для нас, пацанов, она казалась такой взрослой и серьезной, что мы все относились к ней, как к настоящей учительнице.
Алла Ивановна была молода и красива, её длинные светлые волосы сегодня не были заколоты как обычно, а лежали на плечах. Светленький сарафанчик ловко облегал её стройную фигурку, и от этого она была ещё привлекательнее.
Взрослые наверно думают, что пацаны таких лет, как Лёнька не  замечают так откровенно женскую красоту. Но он почему-то чувствовал всё прекрасное, что исходило от этой девушки, ему было приятно находиться рядом с ней, видеть её взгляд, наблюдать за ней в ожидании улыбки, либо просто, хохотать вместе с ней и другими детьми.
Буквально через четверть часа на площади собралась целая толпа народа - дети, родители и пацаны, которые были в роли провожающих. Прибежал и Лёнькин друг -Вовка. Было явно видно по глазам, что он завидует Лёньке и поэтому старается вести себя немного с превосходством, скрывая своё состояние. - Ты смотри, Лёнька, не потеряйся там, когда вас будут за ручку водить в Чир купаться, - сказал он с ехидством. Но Лёнька готов был сейчас что угодно пропустить мимо ушей даже от одной мысли, что в пионерском лагере он будет жить в настоящей палатке, среди леса, а играть в свой любимый футбол на настоящем -  взрослом поле.
Неожиданно для всех подъехала грузовая машина, вся темно-зеленого цвета, подымила выхлопной трубой с минуту и затихла. К этому моменту всё уже было готово. Кроме Аллы Ивановны, из взрослых с ними ехал какой-то незнакомый дядька, небольшого роста с выпученными глазами и жирными губами. Такое ощущение, будто он только что съел вареник со сметаной и забыл утереться.
С баяном на плече стоял восьмиклассник Шурик Воловиков. Лёнька знал этого весёлого паренька уже не один год, так как их родители дружили, иногда гуляли вместе по праздникам.
Лёнька подошел ближе и сказал - Здорово, Шурик, ты чё, с нами тоже едешь? - Тот ответил с улыбкой на лице - Буду вам, «салаги», на подъеме играть, так что зоревать не придётся. -
Но сказал он это ничуть не обидно, на лице его растянулась как меха баяна обворожительная улыбка. Лёнька знал, что Шурик отличный парень, всегда весёлый и от того, что он будет с ним в лагере, ему стало еще радостней и спокойней.
- Отправляемся, сначала усаживаются девочки, затем, ребята,  сказал на редкость громким и командирским голосом тот самый дядька, но прозвучало это по-доброму и всем стало понятно, что дядька тоже хочет поехать с ними и будет отдыхать с удовольствием. Как выяснилось, звали его  Владимиром Николаевичем, он был завучем в «белой» школе.
Команду давно ждали и все разом ринулись к машине. Девчонки заползали в кузов сзади - там, где борт был опущен, а пацаны стали карабкаться через боковые борта. Что-что, а лазить Лёнька умел лихо. Он одним из первых, даже не почувствовав сопротивление высоты, почти не касаясь точек опоры, взлетел в кузов газончика. Сел рядом с Шуриком, державшим на коленях баян. Но тотчас вскочил, наклонившись через борт, и тихо сказал стоявшему внизу Вовке - Вовка, ну чё, давай спорнём, кто сильней загорит за три недели на пять «шалбанов».
 - Лады, крикнул Вовка, примеряя при этом указательный палец к большому, уже предвкушая победу и, прицеливаясь образно к Лёнькиной голове, чтобы надавать по ней щелчками.
Алла Ивановна, стоя на машине, одной рукой придерживая развевающиеся на ветерке локоны, пересчитала ребятишек, качая перед собой указательным пальчиком и удовлетворенно сказала, обращаясь ко всем со своей обворожительной улыбкой - Можно ехать, все в сборе.
Машина завелась сразу. Водитель, посигналив пару раз, для безопасности, нажал на «газ» и всё пришло в движение. Побежали вдоль пыльной дороги дома и набирающие зелень деревья, скорость нарастала, а Лёнька вдруг так живо ощутил всем своим юным существом, что это начало не просто поездки в пионерлагерь, а начало неизведанного доселе его жизненного пути, где время измеряется десятилетиями, а путь этот загадочен, интересен, тернист и бесконечен...
В добрый путь тебе, Лёнька!