Осколки памяти 3

Наша дружба с Лёнькой началась с драки. Наша семья переехала из Нарвы в У-Нарву. Родители решили, что мне в У-Нарве будет лучше-чище воздух. А здоровье у меня с раннего детства было никудышное. Оставив родителей с сестрой разбирать вещи, я вышла на крыльцо. Передо мной предстала неприятная картина- здоровенный пацан бьёт мелкого хлюпика. А я всегда не терпела, если обижали слабых. Не раздумывая я ринулась на помощь малышу. Здоровяк, не ожидая нападения, опешил.До меня ещё никто не давал ему отпор. Как потом выяснилось, Лёнька(так его звали) пользовался во дворе неприрекаемым авторитетом. Моя решительность послужила началом нашей беззаветной дружбы.
Лёнька был младше меня на два года, и собирался идти в первый класс, а я уже собиралась в третий. Но, по виду мы с ним казались одногодками.

         Ножички.

Самое превое, чему научил меня Лёнька, это играть в ножички.Сколько было порезанных пальцев,об этом даже и говорить не приходится.Но, в конце концов я научилась так виртуозно владеть ножом, что ни в чём уже не уступала своему учителю. В дальнейшем это ''поспособствовало'' моему исключению из института. То есть стало последней каплей в череде моих проступков. Но, об этом позже.
У нас были замечательные наборные финки, которые мы выменивали друг у друга, или по просту, воровали. Кидали и из рукава, и со спины, и на бегу. И даже по движущимся мишеням. Холодное оружие люблю до сих пор, и пользоваться не разучилась.

               
        Индейцы.


Пацанов во дворе было порядочно. Но, заводилами были мы с Лёнькой. Мы же придумывали игры и устанавливали правила. Одной из таких игр была игра в индейцев. Рядом с нашими домами находилась очень живописная гора под названием Костяничка. Там были самые настоящие трудно проходимые дебри куда почти никто не ходил. Иногда  я любила приходить туда одна, и забравшись на раскидистые ветки черёмухи, лежать в одиночестве и смотреть на небо.Часами. Я рассказывала небу все свои секреты. Мы были с ним очень дружны.
Так вот на этой Костяничке, в основном, и проходили все наши игры. Там росли грибы, костяника, дикая слива и карина(ирга) Мы выкапывали землянки и жгли костры.
В общем, мы решили так. Все индейцы должны были добывать себе еду сами, из дома ничего приносить было строго запрещено. Индейцы охотники. Вот и мы тоже должны были охотиться. Для этого у нас были луки со стрелами, копья и заострённые железные пики, которые мы затачивали об асфальт. Началась охота по добывание еды. Кто-то приносил грибы и ягода, некоторые тащили даже лягушек.
Мы с Лёнькой решили охотиться на голубей.
Это делалось просто. Мы брали деревянный ящик из под рыбы( посёлок рыбацкий и ящиков на берегу валялось множество), под одну сторону приставлялась палка с бечёвкой и насыпалась приманка. Сами мы сидели в засаде. Как только голубь начинал клевать приманку мы дёргали за верёвку. Есть! Добыча поймана. Так мы отлавливали до трёх голубей. И шли в лагерь с трофеем. Мы, как атаманы, во всём должны были быть первыми, дабы не потерять авторитет.
Самое трудное было свернуть голубям головы, ощипать и зажарить на костре.Голубей было ужасно жалко, но нам пришлось это сделать,- индеец охотник должен быть твёрд. А потом мы, преодолевая отвращение, жрали этих несчастных голубей. Эта наша игра в индейцев была довольно опасной. Рейну пробили пикой ногу навылет, Лёнька чуть не лешился глаза и т.д.
Вообще-то Лёньке всегда не везло. Играя в лапту он умудрялся подсунуть свой лоб под биту, коля дрова получал обухом опять же по лбу. Но, ничего кроме синяков и шишек... Лоб у Лёньки был крепкий.


           Испытание на прочность.


Как то раз мы решили проверить кто из нас круче. Вечером, как обычно, на Костяничке развели костёр. Все уселись вокруг. Лёнька, я, Олег Салтан и Хомеля( Серёга Хомеляйнен)
С глубокомысленным видом Лёнька раскурил трубку мира и сказал, что мы должны поклястся в вечной дружбе и скрепить клятву раскалённой аллюминевой проволокой. Проволока была брошена в огонь. Трубка мира пошла гулять по кругу. Каждый делал затяжку и передавал другому в полнейшей тишине. Наконец проволока накалилась, и Лёнька зажал её в кулаке. Мы во все глаза уставились на него. От жуткой боли на Лёнькиных глазах выступили слёзы. Но, он молчал. Всё это длилось где-то с пол минуты. Дальше моя очередь. Как только проволока коснулась кожи, мне сразу же захотелось выбросить её, но я, дико вопя, всё же заставила себя сжать кулак. Впрочем, тут же разжала. Хомеля убежал. Он вообще был трус и слабак. Олег отказался.

           Пираты.

Во второе лето моей У-Нарвской жизни я уже умела плавать как рыба. И не только плавать, но ещё и нырять с радиорубки рыбацкого судна. Один раз даже чуть не свернула себе шею. Под тральщик был выкопан огромный котлован, чтобы судно могло ближе пришвартоваться  к берегу .Мы с пацанами всегда ныряли с него, плавали под днищем и сидели под водой на винте, кто дольше. И вот, забравшись на рубку я с пол минуты выбирала как мне прыгнуть, - ласточкой или солдатиком? Но, выпендриваться было не перед кем(берег был пуст) прыгнула просто солдатиком. И мне повезло, вот что значит-правильный выбор. Судно причалили по самому краю котлована, и когда я приземлилась, то вода мне оказалась чуть выше  колена. Я отделалась только ободранной икрой и отбитыми пятками.
Мы с Лёнькой бредили морем.
В распоряжении Лёнькиного отца, бригадира рыбацкой артели,был огромный сарай, где рыбаки хранили всё своё имущество-сети, багры, спасательные круги, вёсла , канистры с соляркой и прочее.
Cарай стоял на небольших сваях, чтобы во время шторма и наводнения , его не заливала вода, и естественно, был заперт на огромный амбарный замок.Мы ползая под ним на брюхе нашли неплотно прилегающую доску. Всё! Ход был найден!
Когда рыбаки были в море, мы с Лёнькой забирались в сарай и играли там в пиратов. Представляя себя покорителями морей и женщин, открывателями невиданных стран и обладателями несметных сокровищ. Но, какие же пираты без хорошей пиратской трубки с ядрёным пиратским табаком?
И вот, как-то однажды Лёнька приволок начатую коробку папирос ''Дюшес'' Это конечно не трубка, но, на первое время - сойдёт.Как ни странно, курить мы научились быстро. Через неделю непрерывных тренировок,  мы даже научились пускать кольца, как самые всамделишные пираты. И вот, толи окурок плохо затушили, размечтавшись о морях и странах, толи искра упала на пропитанный солярой пол, но вспыхнул огонь. Мы с Лёнькой, толкаясь и суетясь, едва успели пролезть в лаз и проползти наружу. Сарай вспыхнул мгновенно. Спрятавшись в кустах, мы с ужасом наблюдали за зажжённым самими же фейерверком. Грандиозно! Пламя стреляло и искрилось до неба. Приехали пожарные машины, собралась огромная толпа. Все носились с вёдрами. Мы тоже вылезли из кустов и, как не в чём не бывало, стали суетиться вокруг, будто бы не ухом ни рылом. Ведь если бы Лёнькин отец узнал по чьей вине случился пожар, Лёньку бы точно убили. Да и меня, наверно, тоже.

   
           Автокар.


Иногда у нас выпадали и скучные дни.
Когда менялся ветер и становилось прохладно. В один из таких вечеров мы с Лёнькой сидели на крыльце его дома и играли в карты. Вдруг, возле нас остановился новенький автокар гружёный ящиками с салакой. Рыбак водила скрылся в доме. Он привёз артельный улов, чтобы поставить его в холодильник до утра.
Мы подошли в машине.
Ого, какая красивая! Вот бы прокатиться!
Легко-сказал Лёнька,- мне отец сколько раз давал порулить.
Брешешь!
Да зуб даю! Чтоб мне сдохнуть!
Ну, давай покажь!
Лёнька,озираясь на двери дома,- давай, вон до того куста.
Меня не надо было долго упрашивать. Сев за руль, Лёнька рванул на себя рычаг. Машина, как застоявшаяся лошадь, винтами, понеслась по грунтовке.  Ящики попадали. Салака веером разлетелась по песку. Из дома выбежали водитель и Лёнькин отец. Матерясь,они минут десять носились за нами, пытаясь поймать руль. Наконец, им это удалось. Остановив машину, и надавав нам оглушительных затрещин, они заставили нас собрать всю рыбу, отнести на реку и отмыть от песка.Мы пол ночи, при свете фонаря, мыли салаку в холодной воде и укладывали в ящики.  А потом я перебила обидчикам окна из рогатки, за что была отправлена в Белоруссию, к маминой тётки на исправление. Оттуда я вернулась домой заикой.