Пашка

  Погода, наконец – то, расщедрившись, залила округу тёплыми лучами, и наполнила воздух запахами, тревожащими воспоминания. Всё сразу засуетилось, встрепенулось. Сквозь распахнутые окна с самого утра до позднего вечера не переставали доноситься переливы звонких детских  голосов. Пашка, наполовину высунувшись в окно, лениво курил одну сигарету за другой. «Лидка, змея,- досадовал он,- забрала детей себе и даже видеться не даёт, любую возможность исключает. Якобы ограждает их от отцовского пьянства, так она аргументировала на суде». То, что Пашка пил часто и крепко, знали все соседи, они  же и подтвердили её слова. Сам Пашка был не особо против такого решения, считал его правильным, но видеть детей ему всё-таки  хотелось, хотя и не часто.  Он несколько раз пытался приходить к ним на дни рождения. Даже покупал  небольшие подарочки в виде пломбира или  пирожного, но отдать их детям так никогда и не мог. Лидка либо не открывала  совсем, либо орала на весь подъезд так, что начинали приоткрываться соседние двери. Пашка с ней не связывался, уходил и снова напивался, ещё крепче обычного. Он не видел детей уже давно, точно не помнит сколько. Дочь Светка  к моменту их развода ходила в садик, Мишка - в ясли. Теперь уже  они были учениками.  В какой школе учились дети, Пашка  узнал случайно. «Сходить что ли, хоть издали посмотреть на них,-  иногда думал он. - Может,  даже и не узнаю теперь, выросли-то как. Меня застесняются, это уж точно, а может, и обругают» - опасался он. Лидка, поди, замуж выскочила,  эта одна не усидит. Она всегда была хваткая. Такая и путного из семьи уведёт. Да и бывшая тёща, мамаша её незабвенная, в  таких делах дочери первая помощница. Она с  самого начала их встреч  была на него злющая. Дочери все мозги проела, чтобы  та не болталась  с непутёвым, да голым доходягой. В ту пору Пашка был сильно тощий, одежда на нём болталась,  как  накидка на Буратино. Врачи все в один голос говорили, что у него малокровие, но в армию всё же призвали. Лидка обещала ждать. Наврала,  конечно -  гуляла, и не с одним,  даже замуж  успела выскочить. Мать  насоветовала. Но ничего у молодых не сложилось, и буквально через полгода они разъехались с громким скандалом. По словам соседей, тёща с зятем дрались прямо у подъезда, когда тот подогнал  старенький  москвич, чтобы забрать кое-что из своих пожитков, неосмотрительно привезённых в их дом. И когда Пашка  вернулся из армии возмужавший и окрепший, даже её сумасбродная  мать нашла его привлекательным,  и перестала чинить препятствия для их встреч. Пашка любил Лидку, тосковал по ней все годы службы и, хотя  она почти не писала ему, он  сильно переживал, узнав о том, что она выскочила замуж. Потом   обиды поутихли.  Всё вспыхнуло снова, когда он увидел её на одной из вечеринок. Ладная, модная, весёлая и далеко не робкая, она кинулась к нему,  как к давнему лучшему другу, и не отходила потом  ни на шаг. А после вечеринки  буквально затащила  к себе домой. Мать в это время была в ночной смене. Тут уж вся Лидкина прыть обрушилась на него лавиной. Устоять под таким натиском воспоминаний не было никакой возможности, да и смысла особого тоже. Когда утром  мать вернулась домой и застала их мирно спящих на  стареньком диване, то особого удивления не выразила. Недовольно хмыкнув, удалилась на кухню греметь кастрюлями. Заспанная  Лидка  спокойно накинула халат и пошла следом за ней. Через некоторое время они, насупившись друг на друга,  стали собирать на стол,  почему-то в комнате. Пашка хотел уйти, но тут уже они обе решительно остановили его. Лидка - со смехом и озорством в глазах, мать – с плохо скрываемым раздражением.  Он почти сразу перешёл к ним жить, оставив в общежитии  койку.
Поначалу  жизнь ладилась, мать Лидки молчала и не встревала в их отношения, хотя было видно, что давалось ей это  нелегко. Молодым досталась маленькая,  тёмная  комната. Тёща жила в проходной, что существенно отягощало любые их передвижения.  Пашка старался как можно дольше задерживаться на работе. Он неплохо в ту пору зарабатывал, и Лидка   просто терпела его рядом с собой. Но это он понял уже много позже, после их развода. Совсем скоро родилась  Анютка.  Перед  самыми родами, по грозному требованию тёщи, они  оформили свои отношения. Пашка продолжал работать на заводе, деньги к этому времени уже  почти не платили, приходилось выкручиваться случайными заработками на стороне.  Где-то что-то разгружал,  дежурил за знакомого на стройке (у того на тот момент был яркий роман и он не жалел денег, лишь бы провести ночь - другую в любви и ласке), потом он  неплохо расплачивался с Пашкой.  Чуть позже он  устроил его   на постоянную подработку, и Пашка  сразу рассчитался с  завода. Ждать  было нечего, а семья остро нуждалась в деньгах.   С  этого времени возвращаться домой каждый день возможности не было, да его там и не особо ждали. Это было видно по всему. Его  раскладушка  стояла в коридоре, там он и  спал. Жена и тёща крутились вокруг Анютки, девочка была очень беспокойная. По  словам тёщи, она родилась  много раньше срока и это  сказывалось. 

Потом у Лидки и ребёнка  нашли стафилококк и положили  в больницу чуть ли не на два месяца. Оставаться в квартире с тёщей Пашке было тошно, и он старался домой только забегать, чтобы переодеться и отдать  деньги. Та охотно брала и не требовала объяснений, где он пропадает и что делает, eй это было не интересно.  В ту пору у неё самой  личная жизнь бурлила, и стремительно. Иногда он ходил к жене в больницу, но чаще это делала тёща.
 
Вернулась Лидка сильно исхудавшая, обессиленная и ей явно было не до мужа. Она всё больше  спала, а мать крутилась с девочкой, благо её посменная работа позволяла ей по трое суток бывать дома. Пашка отчётливо видел, что откровенно мешал им своим присутствием. И он стал  ещё чаще зависать то у одного, то у другого случайного знакомого. Именно тогда он и пристрастился к выпивке, но деньги домой носил исправно. Небольшие, но отдавал.

Время шло, Анютка подрастала, часто болела, и в доме всегда было напряжённо. Зимой  с заработками стало совсем  туго, и Пашка три месяца жил практически в долг, не зная, чем и когда будет отдавать. Именно тогда тёща и жена как с цепи сорвались, требовали денег, упрекали во всех грехах и припоминали всё, что только могли:  его постоянное отсутствие дома, его грошовые заработки.   Не  прошли мимо и вновь привязавшейся худобы и постоянной не ухоженности. Пашка действительно в это время выглядел не лучшим образом. Сказались выпивки, недоедание, и тяжёлый ночной труд. Да и одежда поистрепалась на нём ощутимо. Он уже больше походил на бомжа.  Дружки подсмеивались над ним и советовали послать двух ненасытных баб к Макару с телятами. Пашка слушал и пил ещё больше. Когда в очередной раз вернулся домой без денег, Лидка в истерике выкинула его жалкие пожитки на лестничную клетку. И со словами: - «Не шляйся попусту и не раздражай нас, ты здесь никому не нужен» -  захлопнула дверь. Куда ему было податься,  вопрос не стоял, он давно обжил угол на чердаке, где  пятеро таких же, как он, ютились в небольшом сыром помещении. Приходили тайком,  за полночь, только спать. Днём находиться там было нельзя.
Через полгода Лидка нашла его и вернула домой. Он не сопротивлялся, ему уже всё давно надоело. Отмыв и слегка приодев Пашку, Лидка пыталась устроить его на работу, но ничего не вышло, и после очередных бурных скандалов с тёщей, Пашка был вынужден  вернуться на чердак.

Ближе к лету он узнал, что Лидка вот уже несколько  месяцев, как родила мальчика, и у него уже двое детей. Он был ошарашен, изумлён и пытался навестить жену, но открыв дверь и увидев его на пороге, мать Лидки устроила визг на весь подъезд и после слов: - «Если ты не оставишь мою дочь в покое, я определю тебя в места не столь отдаленные, но особо охраняемые» - он выскочил из подъезда, как ошпаренный.  Позже  Лидка без труда развелась с ним.

 Как текла его жизнь потом, Пашка уже помнил плохо. Где-то подрабатывал, как-то существовал…  Помог случай. Однажды зимой,  под вечер, он, как обычно, плёлся на  ночёвку.  Он плохо помнит тот момент, как оказался под колёсами автомобиля. Очнулся  только через несколько дней. Увидев рядом с собой незнакомую женщину, долго не мог понять, где находится. Потом, после разговора с ней, стал что-то припоминать. Выяснилось, что  она случайно зацепила его на дороге и, испугавшись серьёзного наказания, привезла к себе. Поселила на зимней даче, и каждый день ездила кормить, и подтапливать дом. Он был не жилой, но достаточно  обустроенный. Пашка лежал у печки с перевязанной рукой и перетянутой грудной клеткой.  По словам женщины у него вероятнее всего был перелом  ребра, но она сама  оказала ему всю необходимую помощь. Её мать  когда-то работала в больнице и  передала дочери  навыки ухода за больными.  Передвигаться ему было трудно, но в этом   не было особой необходимости. Хозяйка дома приезжала каждый день и подолгу хлопотала возле него. Помогала подниматься,  меняла белье, даже первое время кормила. Ощущая столь непривычное к себе внимание, Пашка поправлялся быстро. Уже через пару недель он самостоятельно вставал и ложился, даже подогревал еду  и подтапливал печь. Его жизнь начинала обретать краски забытых светлых тонов. Немного погодя, он  смог самостоятельно обследовать  дом и нашёл его достаточно уютным и, чрезвычайно комфортным. Он был готов валяться там до самой весны, а потом предложить хозяйке свою помощь по дому и  саду. Земли вокруг дачи  было много и, по её словам  ей никто не занимался. Денег за работу он бы требовать не стал, ему было достаточно жить в этом тёплом месте и довольствоваться той скромной едой, которую она ему привозила. Именно так он и поступил, когда сквозь окно разглядел первые признаки тающего снега. Немного посомневавшись, та хоть и неохотно, но согласилась. Она всё ещё опасалась огласки происшествия.  Неожиданно наладившаяся жизнь увлекала Пашку всё больше. Запущенный участок он очень быстро превратил в неплохое место для отдыха. Пилил старые деревья, сжигал мусор, вырубал разросшиеся кусты.  Хозяйка приезжала уже значительно реже,  всегда одна, и по-прежнему ничего о себе не рассказывала. А Пашка и не настаивал, опасался  впасть в немилость и остаться без её покровительства. Она была женщина волевая, энергичная и скрытная. Она же категорически запретила ему разговаривать с соседями. Сославшись на то, что если это будет необходимо, сама им поведает,  что и как. А те  с расспросами не приставали, ходили где-то поодаль,  без особого  интереса иногда поглядывая в его сторону. Так  он остался на этой даче в качестве сторожа и работника на целых два спокойных и сытных года. Хозяйка - она просила называть её не иначе, как Нинон - приезжала  не часто. Было  похоже, что её опасения прошли, и она перестала переживать по поводу, что в доме кроме Пашки появится кто-то из его бывших дружков, или родственников.  Пашка же сознательно  пропал для всех и категорически не хотел никого из них видеть. Он жутко боялся снова очутиться  в той невыносимой среде, в которой  был вынужден существовать несколько страшных лет.   Иногда Нинон приезжала на дачу с приятельницами, но все они были дамы из высшего общества (так для себя определил их Пашка). Она представляла его  сторожем, и называла не иначе, как Павло. Подруги были заняты собой и не обращали на него никакого внимания. 0н тоже старался не мозолить им глаза. По совету Нинон в эти дни  проводил время в лесу,  или на реке -  та  протекала примерно в двух километрах от  дачных участков. Пашка набирал еды, прихватывал старенький спальник и продолжал свою роскошную жизнь на берегу, в окружении весёлых отдыхающих, коих в это время года всегда было предостаточно. Однажды он даже умудрился спасти одного хорошо подвыпившего парня, когда тот, изрядно нахлебавшись воды, взялся тонуть недалеко от берега. Компания, с которой этот пловец приехал на отдых, тоже была хорошо поддавшая, поэтому никто из них вовремя не  увидел уже едва барахтающегося в воде приятеля. А когда Пашка вытащил его на берег, началась жуткая суматоха.  Женщины визжали от перепуга, мужчины неумело пытались делать искусственное дыхание. К счастью всё обошлось, и перепуганный потерпевший, быстро придя в себя, и  мгновенно протрезвев,  наспех благодарил Пашку за помощь. Потом вся их компания быстро погрузилась на машины и уехала. Предусмотрительно спасённый дал Пашке  визитку и  предложил обратиться в трудном случае, если такой будет иметь место. Пашка, не глядя, положил её в задний карман брюк и забыл о произошедшем на долгое время.  Тогда у него всё шло своим чередом, и думать о возможных будущих проблемах желания не было. И всё-таки время тревог пришло. Однажды  Нинон сообщила ему, что продаёт дачу,  и очень срочно. Причины столь спешного решения она не объясняла, и время на обустройство Пашки не оставляла совсем. При этом настоятельно советовала в самые кратчайшие сроки подыскать себе другое жильё, а  рекомендовать его кому-то из своих знакомых  она не сочла возможным. Неплохо заплатив, она попросила его съехать не далее, как через неделю, и  ни в какие разговоры  больше не вступала. Тогда-то, собирая свои скудные пожитки, Пашка и наткнулся на  забытую визитку.  Он читал надпись, без какой-либо надежды на её пригодность к его ситуации.   Тем  спасённым оказался  зубной техник, некий Олег Юрьевич, далее шли цифры нескольких телефонов. Он дозвонился сразу, трубку взяла женщина. Выслушав всё, что сказал  Пашка,  сообщила, что тот в отъезде.  Потом немного помолчав, предложила Пашке перезвонить через пару - тройку дней, что он и сделал. На этот раз трубку взял сам Олег. Переговорив с Пашкой,  он сдержанно продиктовал ему адрес, куда тот должен приехать в ближайшие выходные,  до них оставалось всего пару дней.

     Местом назначенной встречи оказалась неплохая деревня, домов  в ней было  много, и автобусы  ходили через каждый час. Добрался Пашка без особых проблем. Подойдя к указанному дому, он не сразу смог войти в калитку, она была довольно хитро закрыта изнутри. Пришлось некоторое время проторчать у забора. Кричать хозяина он не решался,  стоял и размышлял, как вызвать его на улицу. Помогла проходившая мимо женщина. Она нажала  в заборе почти невидимую кнопку  и сказала: «Жди, выйдут». Хозяин вышел сам. Пашка не сразу признал в нём того,  подвыпившего парня, которого вытаскивал из воды. Перед ним стоял уверенный в себе человек, спортивного телосложения. Пашка от неожиданности смутился и замешкался.

- А я тебя признал сразу,- начал разговор хозяин. - Ты и тогда был такой же, стеснительный. Прости, не пришлось  толком  пообщаться. Сам понимаешь, не до разговоров мне  было, да и компания  вся перепугалась не на шутку. Жену еле каплями отпоили. Да ладно, что там вспоминать. Заходи, рассказывай. Без жилья, говоришь, остался?  А что так? Натворил что, или по другой причине  в немилость впал?

- Да нет,- смутился Пашка, - дачу продали, а новым хозяевам сторожа не нужны, сами там большой семьёй  проживать собираются, а Нинон, похоже, далеко и срочно уезжает, не до меня ей. Но у меня к ней обиды нет. И относилась ко мне все годы хорошо, и подъемные дала, не обидела. Пристроить, правда, не смогла. У самой запарка.

- Ладно, не унывай. Пока здесь поживёшь, а там что-нибудь придумаем. Мой дом тоже без охраны стоит. Правда,  мне это как-то без надобности. Но, может, кому из знакомых тебя порекомендую. Не пропадёшь, я свои долги возвращаю.

На время пребывания женщин в доме Пашку  поселили в летней кухне. Там был закуток, где ему  установили что-то наподобие  плетёной кушетки. В небольшом доме Олег  жил с женой,   сестрой жены  и их матерью.

- Извини, что не в доме,- сказал он,- там сплошь женщины, и все с гонором. – Сам, порой, пятый угол ищу. Ты помешаешь сразу, и на второй день остро встанет квартирный вопрос. А нам,  как ты понимаешь, он ни к чему. Так что уж переживи во времянке. Там нормально.
Да Пашка и сам видел, что там совершенно нормально. Напротив, ему даже очень понравился этот предложенный вариант. Летней кухней женщины уже не пользовались, но там всё было по–домашнему, и всё ещё вкусно пахло вареньями и соленьями. Кухня представляла из себя помещение г-образной формы с двумя маленькими окнами.  С полным набором кухонной утвари и газовой плитой. Даже  продуктовые запасы всё ещё лежали на своих местах.

- Пользуйся,- сказал Олег,- не стесняйся, в тарелку к тебе никто заглядывать не будет. Он принёс из дома спальные принадлежности и, распив с  Пашкой бутылку водки, удалился, предусмотрительно попросив Пашку не особо крутиться во дворе. Пусть женщины спокойно продолжают отдыхать.  Через пару недель он планировал перевезти их в город.
 
- Вот тогда и оглядишься, если не переедешь к тому времени на новое место жительства,- подытожил он  их разговор.

Пашка давно привык жить один и не мозолить глаза женскому сословию. Этот порядок он усвоил ещё у Нинон. Так что особого труда такое житьё ему не доставляло.  По утрам  уходил знакомиться с местностью, возвращался к вечеру уставший, готовил  еду и заваливался спать. Его никто не беспокоил, и ему никто не был нужен. Он ждал отъезда женщин и был уверен, что Олег  не выгонит его на зиму и,  если ничего для него не подберёт,  оставит зимовать в деревне. Это Пашку вполне устраивало. Собственно так оно и вышло. Ближе к холодам  Олег, плотно забив машину заготовками, увёз женщин в город, и Пашка сразу перебрался в дом. Занял небольшую комнату рядом с кухней.

- Живи,  а там видно будет,- сказал Олег.- Можешь здесь подработку какую найти, не возражаю. У меня к тебе времени ездить не будет. Магазин в деревне есть, одиноких женщин хватает. Может, кому что поможешь, без еды не оставят. Если что, звони, подскачу. Зимой здесь дороги хорошие.

  Пашка остался  присматривать за домом. Уже через неделю он нашёл себе работу, в соседней деревне ремонтировали коровник и его руки пришлись кстати. До весны заработок был обеспечен, а тут ещё и продавщица из магазина усмотрела его, и взялась настойчиво звать разгружать товар. При этом всегда щедро накладывала  сумку продуктов, не забывая одарить бутылкой. Правда, со спиртным  случалось не каждый раз. Пашка был на пике блаженства, и по вечерам сидя за стопкой, благодарил судьбу,  Нинон,  и Олега. Продавщица Оксана почти сразу стала открыто  выказывать Пашке  своё  недвусмысленное расположение и желание частенько видеть  в своём доме. Пашка заходить захаживал, но перебираться к ней жить опасался. К Оксане частенько наведывался  муж, с которым она хоть и была  разведена, но тот  настойчиво приезжал проведать сына. В эти дни в её доме были громкие скандалы.  Вмешиваться в  их давние дела Пашка не хотел. Да и ввязываться в разборки опасался, дабы не подвести Олега. Оксана приходила за ним сама, как только муж уезжал из деревни. Месяц - другой жизнь снова текла, как в хорошем сериале. Менять что-либо в своей жизни Пашка и не помышлял. О бывшей семье вспоминал редко, разве что, когда Оксана в очередной приезд мужа разводила громкие крики на всю деревню. Сразу в памяти всплывали тёща и Лидка.  Пожалуй, в этом женщины были очень похожи. Но во всём остальном, разница была огромная. Оксана хорошо готовила, и в доме всегда вкусно пахло едой. Она была живая, вёрткая, звонкая хохотушка, и  проблемы по воспитанию её сына никогда между ними не вставали.  Пацан рос понимающий, в  отношения матери не встревал, но и своим расположением Пашку не одаривал. Он любил мать и обращался по всем вопросам только к ней. Пашку сторонился, но не цеплялся и мать ревностью не терзал.

«Интересно,- иногда задумывался Пашка, случайно зацепив его взглядом,- мои дети также себя ведут с Лидкиными хахалями? А, может, бастуют и мотают матери нервы. А тёща, как эта фурия терпит присутствие в доме постороннюю мужскую особь? От неё только деньгами и можно откупиться. Может, денежного ухватили? Хотя, какой денежный на двоих детей разбежится. Сейчас длинноногих, да улыбчивых пруд пруди, раз черпаком цапнёшь, на нём пяток и  повиснут. Нет, с Оксаной определённо хорошо, здесь надо оседать» - размышлял он, лёжа на кушетке у печки.   На этом его мысли сразу перескакивали на другие проблемы. Летом видно будет, а пока, что есть, то и ладно.

  На Новый год он перебрался к Оксане на целых две недели. Олег привёз шумную компанию, и отсутствие Пашки было очень кстати.

- Пашок, - сказал он,- сам понимаешь, ситуация. Да  у тебя  самого есть теперь,  где гостить. Всё хип-хоп. Все гуляют, все празднуют.
 
Он одарил  Пашку бутылкой коньяка и закрыл за ним калитку.
Эти две недели Пашке дались не так легко, как ему представлялось. Муж Оксаны заявился в деревню с подарками для сына, и выставить его не было никакой возможности все праздничные дни. Пацан крутился около отца и совсем вышел из-под материнского контроля. Все попытки Оксаны избавиться от присутствия бывшего мужа были напрасны.  В доме восторжествовал культ отца и сына. Пашка бесцельно слонялся по деревне, а потом незаметно оставался ночевать в магазине.  Оксана выходила работать даже в свои выходные. С трудом дождавшись, когда  Олег с гостями уедут в город, он  вернулся в  тёплый по-праздничному неприбранный дом.

«Нет,- размышлял он,- одно захаживать, а другое - жить на одной территории. - Если такое будет происходить всегда, (а именно так всё и складывалось), то жизни не будет никакой. От Олега съеду,  и там  - не приживусь, останусь совсем без крыши. Второй раз он помогать не станет. Да и понятно. Раз помог, дальше - сам шагай. Ноги за тебя передвигать никто не будет» - думал  Пашка, сидя за стопкой в приютившем его доме.  Сколько потом Оксана не звала Пашку  к себе, он решительно отказывался. Оставил за собой право быть только приходящим. Она обиженно дулась, но потом мирилась. Да и в деревне все гудели, что  муж Оксане жизни всё едино не даст ни с кем.  Пашке это было хорошо знакомо, и подзабытый чердак стал всплывать в памяти всё чаще. Внутри при этом разливался неприятный озноб,  и сердце начинало усиленно бухать.

    Летом  Олег затеял на даче стройку, и помощь Пашки  уже была нужна не только ему, но и его жене. Он  стал  у них за управляющего делами, добросовестно смотрел за строителями и даже доставлял из города материалы. Работа кипела всё лето. Пашка изрядно загорел, поправился, приоделся, и жена Олега частенько хвалила его, глядя, как он уверенно руководит строительными работами. Однажды он встретился с председателем поселкового совета и тот, как-бы в шутку, сказал, что Пашку впору определять  на работу и выделять ему казённый стул с окладом. Пашка расплылся в улыбке и сказал, что он совсем не прочь надолго осесть в  деревне, и если такая возможность представится, то ни за что от неё не откажется. Председатель громко рассмеялся и, похлопав его по плечу, со словами: - заканчивай у Олега, а там посмотрим, - поехал дальше, оставляя   за собой густой шлейф  пыли.

«А что?- мечтательно размышлял Пашка, лёжа в летней кухне,-перспектива отличная. Места чудные, к людям присмотрелся, привык. К Оксане дорога протоптана, чем не жизнь?»
- Олег,- начал разговор Пашка,- председатель должность в правлении обещал. Как ты думаешь, выгорит?

 Тот внимательно посмотрел на Пашку и, как бы ухватившись за саму идею, начал размышлять вслух.

- Надо провентилировать и поднажать,- соглашался он, кивая при этом головой. - Чем не вариант?  Осядешь здесь, и за моим домом будешь присматривать. Мне в этом прямой расчёт. Так что надо подумать и срочненько подключаться к решению этого стратегического вопроса местного значения.  Пока председатель его в полях не растерял.

Олег среди деревенских  пользовался уважением, к его мнению прислушивались, и его одобрение и поддержка для Пашки были очень важны.

- Ты сам только к нему не лезь, - сказал он со знанием дела,- я постараюсь в ближайший приезд с ним нужную тему перетереть. У меня и свои кое-какие вопросы имеются. Земельки хочу прикупить. Маловато её стало с этим строительством. Может, что и выгорит.  Нанесу дружеский визит на следующей неделе, тянуть не будем.  За тебя похлопочу, ну, а уж ты мою стройку доведи до конца. Да и потом приглядывай. Идёт? Чем не расклад?

Слово своё он сдержал, приехав, закатил гулянку, на которой председатель был со всем своим семейством. Не  забыл  позвать и Пашку. После этой встречи дела совсем пошли в гору. Его определили на работу, а жить он оставался у Олега. Так было удобно всем. Особенно этому решению была рада его жена.  Охрана дома теперь её очень сильно волновала. Она перевезла туда  много мебели и прочих домашних мелочей. Часто приезжала с подругами на отдых, и теперь уже Пашке не надо было  таиться на время их пребывания. Иногда они даже звали его на  шашлык. Он никогда не отказывался, но и не засиживался, что тоже устраивало всех. Оксана в такие дни ходила темнее тучи, сильно ревновала Пашку к городским особам, гостившим в доме Олега. Но Пашка вёл себя независимо,  и на её женские выпады реагировал длительным отсутствием, или молчанием. Это возымело толк. Ближе к  новогодним праздникам она завела с Пашкой разговор о замужестве. Но он не поддержал его, и Оксана вся в слезах  и упрёках ушла домой. Завязываться с семейной жизнью Пашке не хотелось. Состояние нужности и уверенности в себе, которое пришло так неожиданно,  удерживало  его от любых перемен. Ближе к лету председатель  предложил ему занять старенький брошенный дом, пока без оформления документов, но это уже был свой  угол. Тем более что стройка у Олега подходила к концу, и уходить от него было самое время.

 Переселяли его всей компанией. Жена Олега охотно отдала ему много старой, ненужной им мебели и прочей домашней утвари. Свой отремонтированный дом она старалась оформить по-новому.

 -Ты просто меня разгрузил, - щебетала она.- Выбрасывать так жалко, а тут такая удача. Знаковый ты,  Пашка,  не иначе,- сказала она на прощанье и с улыбкой посмотрела на него.
 Выделенный ему ветхий дом быстро обретал вид обустроенности. Оставшийся от стройки  материал без труда перебазировали в Пашкин огород, и он по-хозяйски азартно приступил к ремонту нового жилища. Несколько раз заглядывал председатель, хвалил и подбадривал Пашку. Даже Оксана с усердием и охотой убиралась в доме. Развешивала занавески, расставляла по полкам посуду, намывала полы и шкафы.

- Паш, - сказала она, когда все работы подошли к концу,- давай я к тебе сюда перееду. Мне тут очень нравится. Заживём… Что мотаться из дома  в дом?

Она  закинула руки за голову и, мечтательно закрыв глаза, расплылась в широкой улыбке.

- Ты что, с ума сошла. У тебя такой дом, а здесь одно старьё. А свой дом куда денешь?  Твой  шебутной к сыну мотаться будет, тут же там и поселится. На черта он здесь сдался.
 
 Оксана резко напряглась, насторожилась и  сказала, что всё давно обдумала, и как только сын подрастёт, она оставит дом ему, а сама  обоснуется  около Пашки.
 
-  Вот тогда  и поговорим,-  отмахнулся Пашка. Может, к тому времени  этот дом развалится.

- У тебя не развалится. Ты вон какой, с руками. Денег заработаешь, новый поставишь. Ты теперь наш, все тебя признали за своего. Председатель на попятную не пойдёт. Не такой он человек. Ты ему, по всему видать, приглянулся, а молодых да толковых мужчин в деревне не хватает. Он тебя теперь сам здесь удерживать будет. Я его знаю.

 Пашка ликовал. Обустроенный дом, работа,  хорошие соседи, не у каждого такое есть. Оксана – умелая, женственная. Ну, Лидка, видела бы ты всю эту роскошь. И тут он поймал себя на мысли, что если бы это вдруг случилось… Что бы сейчас было? Те же скандалы, что и у Оксаны. Его спокойной жизни она бы точно позавидовала,  таскаться бы вздумала, а уж скандалить она умеет. Вместе с мамашей козни бы строить начали. Та бы точно в стороне не осталась. Пашка даже содрогнулся от представившейся жуткой картины. «Нет уж, - решил он,- Лидка пусть остаётся в путаном прошлом и не выплёскивается наружу. Вот дети…».
 
 Маленького он вообще видел случайно и всего несколько раз.  Точно никогда не узнал бы при встрече. «Их бы, конечно, хотелось увидеть, и  может даже  позвать, погостить. Но это же какой риск. Только, только жизнь наладилась, и всё псу под хвост». Пашка в срочном порядке взялся отгонять от себя испугавшие его мысли. Едва  это удалось,  на пороге появилась Оксана. Она теперь забегала к нему по нескольку раз в день, и обустраивала всё на свой лад. Надо сказать, ей это хорошо удавалось.  Чуть позже она с таким же усердием принялась за небольшой палисадник. Натаскала и посадила под окнами разных цветов, заставила Пашку соорудить столик и пару скамеек, и с особой настойчивостью усаживала  его  чаевничать там по вечерам. Даже как-то раз накрыла стол расшитой скатёркой, когда к нему в гости заглянула жена Олега с двумя приятельницами. Те прогуливались по деревне,  и по-соседски зашли его проведать. Пашка был тронут  их вниманием и с  усердием угощал женщин  вареньем. Оксана, хоть и неохотно, но тоже старалась по гостеприимней принять городских.   Женщины охотно пили чай и кидали на Оксану насмешливые взгляды. Не чурался его домом и председатель с женой. Одиноким бирюком Пашку было не назвать.  Но всё перевернулось с ног на голову, когда он,  забыв осторожность, неосмотрительно всё же решился навестить своих детей.
 
Случилось это под Новый год. Он поехал в город по делам, и там прикупив подарки,  отправился по старому адресу.  Дверь открыл мальчик. Пашка, как ни старался, не мог признать в нём хоть что-то мало-мальски похожее на себя. Да и от Лидки там мало что просматривалось.  После непродолжительной беседы Миша впустил его в квартиру. Там всё было по-прежнему. Та же мебель, те же обои. Только теперь она уже не казалась Пашке по-домашнему уютной, о которой он частенько тосковал в  сыром чердачном углу.  Напротив, он отметил, что многое надо было бы давно  поменять, а что-то и совсем выбросить. Не решившись сразу назваться отцом, он  представился давним знакомым матери, и стал расспрашивать мальчика об их жизни. Из рассказа ребёнка он понял, что Лидка была замужем, но совсем недавно разошлась и противный Колюня (так она называла  нового мужа), к великой его радости, ушёл.   Анютка в этом году оканчивала школу. Мишке учёба давалась с трудом, школу он не любил и был за это неоднократно  бит всё тем же Колюней. Мать редко заступалась за детей, да и все её попытки обычно переходили в скандалы с последующими Лидкиными слезами и нападками на сына.  Незабвенная тёща баба Клава уже несколько лет живёт отдельно от них. Она вышла замуж, и  здесь появлялась редко. Между матерью и дочерью нет никакого понимания. Внуков бабуля тоже особо не балует. Её муж, какой-то важный военный, и родниться со скандальной дочерью ей категорически запрещает. Живёт баба Клава богато, а у них  всё время с деньгами большие проблемы, и поэтому она старается   у них не появляться. Только раз в год на дни рождения дарит ему и Анютке по коробке конфет. За что   мать зовёт её старой скрягой, сломавшей ей жизнь. Выслушав мальчика и отдав подарки, Пашка собрался уходить. И тут ему пришла в голову нелепая, неосмотрительная идея  рассказать мальчику, о себе.  Он как-то и не подумал, что этот мальчуган сможет  в дальнейшем  очень ясно и подробно обрисовать матери их встречу. Оставив  подарки, он попрощался с Мишкой и со словами: - может, когда и увидимся снова,- закрыл за собой дверь, как ему тогда казалось - надолго.

 Лидка появилась на его пороге почти незамедлительно. Он как раз вернулся с работы и готовил ужин. Войдя в дом без стука, Лидка застыла в дверях от неожиданности. Встретить бывшего мужа, который несколько лет скитался по чердакам, в обустроенном доме, она никак не предполагала. Он увидел её изумленно загоревшиеся глаза,  внутри что-то оборвалось, и неприятно похолодело.

- А ты тут неплохо прижился,- начала она прямо с порога немного сдавленным голосом. - Видно тебе моя наука на пользу пошла. Я так поняла, что ты по детям заскучал. Решил объявиться. Что же сыну отцом не назвался? Духу не хватило, или другого опасался? Правильно опасался,- подытожила она резким, волевым голосом, не дожидаясь его ответа.
 Пашка напряжённо молчал.  Услышав уже забытый голос Лидки, её ехидную интонацию, Пашку охватило  сильно нарастающее беспокойство.

- Значит, на ноги встал,   о детях вспомнил. Ну, хоть сейчас, и  то хорошо.  Столько лет одна их тащу,- продолжала она, внимательно оглядывая дом.

-Так уж и одна,- еле-еле выдавил из себя Пашка совсем никчёмные слова.
 - А другим они не родные дети. С них и спроса нет,- резала  как бритвой Лидка.- Столько лет от алиментов бегал. А своя  кровь всё же позвала, позвала.

- Я не бегал, ты и сама на них не рассчитывала. Да и не было денег, реально не было.
 
- Потому и не рассчитывала, что взять было нечего. А потом ты вообще, как сквозь землю провалился. Думаешь, я не искала. Только ты же нигде не числился. А деньги получал, по всему видно получал.  Ладно, давай миром поговорим,- неожиданно смягчилась она. - Ты, я вижу, живёшь неплохо и  Мишка ещё маленький, да и Анютке  18-ти нет. Должен помогать. Я одна осталась, мне их двоих тянуть сил нет.  Был у нас, видел наш достаток. Мог бы и деньжат подбросить. Дочь – невеста, наряды справлять надо, выпускной скоро. И Мишка – школьник, одной обуви не напасёшься. На аппетит оба не жалуются.

- Помогу.   Правда, немного, но дам - не сомневайся, - заверил её Пашка.
 
- А что ж немного-то?- не унималась она. - За столько  лет отсутствия.

- Видишь, в дом недавно въехал, в ремонт  всё вложил. Заработаю ещё, привезу, -  оправдывался Пашка, тщетно пытаясь унять внутренний озноб.

 - Пока ты заработаешь, да пока привезешь… А мне их кормить каждый день надо.  Они растут, успевай в тарелки накладывать.  Мне ждать твоих больших заработков некогда. Ладно, давай ужином корми.  Я  с дороги.

 Она, не дожидаясь приглашения, по-хозяйски встала из-за стола и  широко распахнула холодильник.
 
– И тут у тебя послаще, чем у нас. Мы себе такое и по праздникам не позволяем. Забурел ты, забурел,  иначе и не скажешь. Надо же,- не переставала удивляться Лидка,- женился что ли, или сам такой хозяйственный стал? Что-то я за тобой раньше этого не замечала.
- А ты в мою сторону  много смотрела?

- Ты один, или женился?- не слушая его, продолжала  шарить по холодильнику Лидка.

- Не один,- буркнул Пашка.

- И давно?

-  Давно.

 - И дети есть?

Пашка молчал.
 
- Значит - нету. Ну, вот и ладно. Значит, Аньке и Мишке легче с тобой разговаривать будет.  Со своими детьми, может, теплее поговоришь, чем со мной,- не останавливалась, обрадованная услышанной новостью, Лидка. - Я к тебе их пришлю. Не выгонишь?- говорила она, по хозяйски укладывая на булку крупный кусок колбасы.

 Пашка молчал, он не знал что ответить. Он не был готов к такому повороту событий. Конечно, детей он встретит, и даже с охотой. Но то, что теперь Лидка не оставит его в покое, он чувствовал, и не на шутку испугался. Он медленно вытащил из шкафа несколько тысячных купюр и отдал их Лидке.
 
- Вот, это пока всё, - сказал он и скривил губы в вынужденной улыбке.

- Ну, если пока, то ничего, -  смирилась Лидка. – Хотя, помощь эта сильно маленькая. А дети, между прочим, большие. И растила их я. Как уж там получалось, не тебе судить. Выкормила, вытянула,  по-другому не скажешь. Ты и того не делал.

Пашка слушал её и не решался спорить. Лидка была права, растила одна, не ему и укорять.
 Ещё  немного посидев и порассуждав о жизни,  она заторопилась на последний автобус.

- А знаешь,- уже в дверях сказала она, обернувшись,- пришлю-ка я к тебе Мишку. Ты ему приглянулся, он  о тебе два дня  без умолку рассказывал. А как узнал, что ты его отец, так и совсем ошарашился.  Страсть как увидеться хочет. Примешь, или как?- она стояла и в упор смотрела на Пашку.

 Под её пронзающим взглядом внутри всё свело и  передёрнуло.

- Пусть приезжает, а там, как получится. Я от детей не бегаю,- согласился он.

- Так уж и не бегаешь?- не переставала язвить Лидка.- Мишка, парень покладистый, все годы приставал с расспросами об отце. Всё в тебе нуждался. Теперь рад, радёшенек, что дождался. Планы строит на вашу совместную счастливую жизнь. Пусть попробует с тобой в неё окунуться, может, потом назад воротится, да мне спасибо скажет, что столько лет тебя не знал.

 Она резко хлопнула дверью, и вышла из дома.

 Мишка приехал уже на следующие выходные. Он робко постучал в дверь и нерешительно вошёл в комнату. Пашка, увидев сына на пороге, даже обрадовался. Мальчишка ему ещё тогда очень приглянулся. Сын это почувствовал и быстро расслабился. Он вписался в Пашкину жизнь легко и сразу.  Мало спрашивал, всё больше глядел на отца и улыбался.  Вначале  приезжал каждые выходные, потом начал наведываться и посреди недели. Парень буквально прилип к нему и ходил следом, что, естественно, не могло остаться без внимания раздражённой Оксаны. Она,  молча и недовольно смотрела на него,  многозначительно громко  вздыхала, раздражённо гремя посудой.  По всему было видно, что в её планы такие  гости не входили. Пашка же встречал сына с нескрываемой радостью, и всюду с охотой таскал за собой.

- Пап,- однажды сказал Мишка,- а можно я у вас в деревне учиться буду? Школа же и здесь есть,  мне домой никак возвращаться не хочется. Здесь классно, и ребята хорошие, ещё лучше городских.

Пашка уже и сам успел привязаться к сыну. Что-то влекло его в этом непохожем на него парнишке.

 -Ну, я не знаю. Это совсем не простой вопрос. Как мать посмотрит, и как со школами всё уладить. Одного нашего желания тут не хватит.

 Услышав такой ответ, обрадованный Мишка бросился к нему на шею и начал убеждать отца, что мать он  уговорит в два счёта, а та  обязательно  придумает, что  надо делать.
 
- Ты только тут меня устрой, а, пап? Мать всё равно кого-нибудь опять приведёт. А они все противные, ещё и дерутся,- не отставал сын и умоляюще смотрел  ему в глаза.

 Узнав о намерениях Мишки поселиться у отца, Оксана пришла в ярость.
 
 - Я для чего дом обустраивала?- кричала она, утирая слёзы.- Надеялась, жить начнём, а что теперь? Я  столько лет за тобой хожу. Моё мнение не в счёт что ли? Выскоблила дом, обустроила, а теперь в нём только гостьей буду?

Пашка нервничал, и не знал, что сказать. Оксана во многом была права, она все годы помогала ему,  её женская рука чувствовалась во всём, что его окружало. Да и в деревне все давно их поженили. А тут - такой поворот.

- Теперь пересуды пойдут,- не унималась Оксана, -  вся жизнь насмарку. Такой возраст у пацана. Да разве он даст спокойно жить? Он уже сейчас на меня волком смотрит. Дай волю, укусит.

- Да что тебе до пересудов?-  сокрушался Пашка. Мало про вас судачили что-ли? Твой сколько лет мотается, и нервы треплет всей деревне.  Я молчу. А ко мне сын приехал, тебя не трогает, а ты взялась истерики с обидами закатывать.

Оксана, расплакавшись ещё громче, громко хлопнув дверью, убежала к себе.

 Новость о появлении Мишки в деревне разнеслась мгновенно.  Пока Пашка мыслил, что и как делать, председатель сам наведался к нему и сказал, что со школой, если будет необходимо, всё уладит.

-  Ты в городе решай,-  подытожил он свой визит, - а на месте мы в два дня всё оформим. У нас тут народ проще, душевнее, понятливее. А стало быть, и сговорчивее.

  Вскоре  Мишка уже  бегал в деревенскую школу. Приезжала довольная Лидка и сказала, что  если  Мишка будет жить с отцом, то Анютку она уж выучит как-нибудь сама. Хотя от денежной помощи отказываться не собирается.  В этот свой  приезд она встретилась с Оксаной, та угрюмо хлопотала по дому.   Женщины, словно две кошки,  настороженно ходили мимо друг друга. Оксана ненавидела и опасалась. Лидка ненавидела и торжествовала. «Мне только их разборок тут не хватало, - думал Пашка. - Не вцепились бы друг в друга. Обе одинаковые, не растащить будет. Ни одна не уступит».

-  А ты поставь их на место,- советовал председатель. - Сына взял и всё. Дальше живи своей жизнью. Бывшую здесь не привечай, жёстко поставь условия. Мол, сын пусть живёт, а ты здесь не надобна, у тебя своя жизнь. Надо будет ей сына увидеть, отправишь  его  в город на выходные. Руби сразу,- настаивал он. - А то две бабы в такой клубок свяжутся, вся деревня не распутает. Нам одного Гришки Оксанкиного хватает. Ну, к нему хоть все давно привыкли. Опять же он свой, из этих мест родом. А эта городская гюрза пусть тут воду не мутит, и без неё звон в ушах. Вон бабы во всех углах судачат про твои дела. В каждом доме это первая тема. Ни к чему мне всё это, совсем ни к чему. Давай руби эти скандальные концы,-  советовал председатель.

Пашка охотно соглашался, и в очередной Лидкин приезд серьёзно поцапался с ней.  Та, разозлившись не на шутку, обещала присылать  к нему ещё и Анютку на все праздники, и выходные, если не на всю жизнь. Но сделать этого ей не удалось. Анютка была уже взрослой, и умела противостоять матери.  Между ней и матерью начались серьёзные раздоры. Лидка никак не могла успокоиться, что получила запрет  бывать в Пашкином доме. Опять же, она узнала, что он не женат, и Оксана просто приходящая соседка, у которой есть муж, хоть и бывший.  А для Лидки, это означало, что та здесь никто, и если Пашка за столько лет не оформил с ней отношения, значит, пусть  она сидит и не кукарекает. К тому же, она действительно скучала по сыну, хотя жизнь вдвоём с дочерью теперь была куда легче, особенно в материальном плане. Пашка каждый месяц подкидывал ей деньги  то на кофточку дочери, то на сапоги. И девочка интуитивно вставала на сторону отца, когда разъярённая мать придумывала разные хитрости, чтобы отяготить его жизнь. Вскоре в их доме появился очередной  Лидкин приятель,  и её поездки в деревню резко сократились. Но зато жизнь Анютки наполнилась серьёзными неприятностями. В этот раз мать привела в дом мужчину моложе себя  почти на 12 лет. Ему негде было жить, он недавно разошёлся с женой, и быстро перебрался  к ним.

 Анютка ловила на себе его наглые взгляды, боялась их, опасалась оставаться с ним в квартире одна. Он это чувствовал, и действовал более ухищрённо. Лидка, ослеплённая очередной волной любви, заглядывала ему в глаза,  и на жалобы  и слёзы  дочери реагировала громкой руганью и угрозами. А когда однажды она случайно заглянула в  ванную, где её драгоценный пытался насильно поцеловать Анютку, вцепилась в волосы дочери и драла,  пока та не смогла кое-как вырваться из дома. Именно тогда  дочь в первый раз и появилась в доме отца.  Пашка думал, что и Лидка примчится очень скоро, но в этот раз она явно не торопилась с приездом. Встретившись с Анюткой, Оксана как с цепи сорвалась. Бросалась на  обоих детей, плакалась всем соседям, ища в их лице поддержку,  и Пашка после громких  многочисленных скандалов был вынужден впервые серьёзно поругаться с ней, и даже надолго прекратить   отношения.  Деревня гудела. Председатель обходил Пашкин дом стороной. Анютка ни под каким предлогом не хотела возвращаться домой,  и Пашке пришлось самому поехать к Лидке, чтобы разрешить эту проблему. Он много передумал, подготовил слова, но сказать это всё у него не получилось. Лидка с порога обрушилась на него,  крича, что такая шалавая дочь ей здесь не нужна. Нервно собрала её вещи и  бросила их к двери. Сожитель смотрел на них и посмеивался,  Лидка летала фурией по квартире, стараясь ему угодить. После этого скандала Пашка, так и не получив определенного ответа, что теперь делать Анютке, уехал обратно в деревню. Жизнь обрела неожиданный тревожный поворот.

«И зачем я сунулся к ним?- укорял он себя уже в который раз. - Хотя, с другой стороны - детей жалко. - По всему видно, страдали они оба, и у него им теперь явно лучше. - Свои же дети, - размышлял он.- Как тут не помочь? Сам болтался ненужный, без угла, знаю, что это такое. Самому чужие помогали. А он родным детям, помогать бы не стал. Не по-людски это. Что будет, то и будет», - успокаивал он сам себя. Но покоя в душе не было ни днём, ни ночью.

 Деревня гудела, как улей,  мнения  сельчан разделились. Одни  сочувствовал Пашке, а кто-то открыто посмеивался над ним,  и поддерживал его бывшую жену, которая столько лет одна тянула детей и теперь хочет пожить для себя. А он - непутёвый папаша -  просто обязан отдать детям отцовский долг. Председатель хмуро слушал и отмалчивался. Оксана не переставала искать себе громкую поддержку. Вскоре начались проблемы и у Мишки. Пару раз он даже приходил с синяками. По  всему было видно, что деревенские пацаны перестали его привечать.  Он замкнулся и неохотно ходил в школу. Следом за этими неприятными событиями в их доме появилась его учительница.  Светлана Петровна отнеслась к Пашкиным рассказам с пониманием, и даже пообещала поддержать Мишку, и серьёзно поговорить с ребятами. К счастью  на дворе начиналось  лето  с его длинными каникулами.  Но зато у Анютки  впереди были экзамены и  выпускной. Узнав об этом, Мишкина учительница вызвалась помочь девочке с приобретением выпускного платья, она же предложила помочь  подготовиться к экзаменам.  На выпускной к Анютке Пашка,  Мишка и Светлана Петровна  поехали  вместе. Они радовались её успехам. Девочка  неплохо окончила школу, и по совету  всё той же учительницы,   решила поступать в медицинский институт. Экзамены она провалила  и, чтобы не терять год,  пошла учиться в медучилище, где ей дали место в общежитии. Проблема с дочерью  сразу была решена  вперёд на несколько лет, что всех сильно разгрузило.  Жизнь потихоньку начинала входить своё русло.  Анютка получала стипендию, что-то ей выделял и Пашка. Лидка, обиженная на дочь, старалась с ней не видеться, и к себе не звала.  Она была полностью поглощена новыми отношениями. Вскоре и Мишка   помирился с пацанами, видимо, доброе отношение учительницы дало положительные результаты. Драки между ребятами прекратились, и деревня спокойно вздохнула.

- Ну, выцапался?- спросил однажды председатель Пашку. - Ничего, здесь и не такое видели. Не ты первый. Просто ты не наш, вот и не сразу появились сторонники. А учительница у нас в большом уважении, ты к ней  присмотрись, хорошая женщина, правильная. Между прочим, одна. Не все правильных любят, а ещё меньше их хотят. Вот и её Виталик  малость покрутился в деревне и свалил в город. Сначала за деньгами, а потом и совсем появляться перестал. Тоже, кстати, от двоих детей уехал. Шесть лет одна поднимает. Этот хлеб сполна вкусила, и ничего, держится. Следом за своим не бегает. Она ведь тоже приезжая, но бабам нашим пришлась и сразу. Одним словом  - авторитет! Деловая, не балованная, и  к тебе расположилась. Раньше я за ней такого не наблюдал. Наших, деревенских она  вниманием  не жаловала, хотя, многие заглядывались. А  тут такое расположение к твоим детям - явно неспроста. Так что, ты не прогляди к себе  женское внимание.  Не всем его оказывали. А Оксанка тебе не нужна, с ней только крики будут. Она бабёнка с норовом,  и на язык несдержанная. Опять же её Гришка сюда мотается,  и будет мотаться. Подожди,  ещё совсем переберётся. Не отцепится он, я то уж знаю. С детства его помню. Что было его, ни за что не уступит. В кровь дрался с пацанами за своё. Так что, имей это  ввиду, и плыви в нужном направлении. Тогда и в их болотине не завязнешь.

 Пашка за нервными событиями, которые непрестанно проходили у него в доме, совсем не задумывался об учительнице. Да и она как-то вела себя так, что особо ни на что не подумаешь. Не то, что Оксана. С той всё было сразу ясно и понятно. Можно попробовать  присмотреться на досуге, решил он, выслушав советы председателя. С Оксаной теперь  никаких дел продолжать он уже и сам не хотел.  Она, заметив его  твёрдую отчуждённость, даже не могла  спокойно продукты отпускать в магазине.  Сразу в слёзы и в крик  пускалась. Народ насмехался, да перешёптывался.  Пашка  по этой причине в магазин ходить перестал.  Обходился тем, что дочь прихватывала из города.  Время шло, Мишка взрослел, Анютка училась. Вскоре у неё появился парень, и она всё реже приезжала в деревню. Пару раз привозила его с собой. Пашке он понравился сразу,  и Анютка была этому очень рада.  Молодые намеревались в скором времени расписаться.

Близились Новогодние праздники, в школе собирались устанавливать ёлку. Эту работу председатель намеренно поручил Пашке, а  в помощь выделил Светлану Петровну.
 
- В этом деле женский глаз особенно необходим, – сказал он, широко улыбаясь и со знанием дела. – Твоя задача срубить и доставить, а выбирать красоту сподручнее женщине.

Пашка понимал, куда он клонит, но спорить с председателем не видел никакой необходимости.
Утро выдалось тихим, морозным. Пашка заехал за учительницей  и, подождав пока она основательно укутается, они отправились в лес. Долго выбирать не пришлось, ёлки  стояли одна лучше другой. Немного покрутившись по лесу, спилили  одну большую для школы, и парочку поменьше для  себя. В школе их уже ждали, дети,  шумно восторгаясь развесистой ёлкой,  помогали во всём. Нарядили её так быстро, что взрослые только удивились их прыти. Пашке предстояло ещё установить ёлку в доме Светланы Петровны. Так он попал  к ней впервые. Дом, где она жила,  был крепкий,  на два хозяина. Семья учительницы занимала меньшую часть, состоящую из двух небольших комнат и крохотной кухонки. С трудом втащив  развесистую пышную ель, Пашка никак не мог определиться с местом. Ёлка занимала почти всю комнату, что совсем не понравилось хозяйке. Пришлось основательно обрезать верхушку, и в укороченном варианте она легко встала у окна.  Две девочки-погодки крутились рядом, и не переставали веселиться. Мать сетовала на них, но не отгоняла. Когда, наконец, ёлка заблистала во всей  красе,  она предложила Пашке поужинать с ними.  Но он, намаявшись в лесу, поспешил домой, сославшись на то, что и дома  ещё  придётся немало повозиться. Задерживать его она не стала, и своего огорчения ничем не выказала.  «Да ей не до меня,- размышлял про себя  Пашка, напридумал председатель, привык  руководить, понимаешь». В это время в  дверях появился Олег. Он, как обычно, прибыл в деревню  с гостями для  встречи Нового года.

- Привет, Пашок,-  начал он прямо с порога, - мог бы и мне ёлочку прихватить,  тащись тут за ней.- В лесу снегу по пояс, а мои дамы   ёлку требуют. Сам знаешь, как им отказывать.  Можно на весь праздник одиноким остаться.  Не выручишь, случаем, коньяк ставлю, не глядя.

-Тебе большая нужна?-  обернулся Пашка.

- Да хоть какая, Новый год на носу, наряжать некогда, не то, что   в лес тащиться. А без неё совсем никак.  Точно  никак,- и он для большей убедительности провёл ладонью по шее.
- Ну, тогда иди к учительнице, я там у неё пол ёлки отпилил. Тебе в самый раз будет.

Олег, услышав такую новость,  всполошился  и  почти сразу рванул  по указанному адресу. Чуть погодя Пашка наблюдал в окно, как тот довольный тащил пушистую верхушку учительской ёлки.  «Вот городские,- думал он,-  макушкам рады, всё у них в последний момент, да на бегу, а вот  коньяк всегда под рукой. Живут, не стесняются».

 Деревня готовилась отмечать праздник. В каждом доме накрывались столы. Под вечер он услышал торопливые шаги под окном. Заплаканная Оксана  почти вбежала в дом. Пашка долго и молчаливо слушал её жалобный рассказ о нахальстве  бывшего мужа  и невозможности их существования вместе даже несколько дней.

- Нет, прав всё-таки, председатель, добром это не кончится,- думал он, не торопясь собирая на стол.- Он хоть ничем и не помогал Лидке, но и не мучил так бабу, это уж факт. Жила, с матерью, как хотела.

- Рубить надо, рубить,- сказал он Оксане, когда та уставшая, с распухшими от слёз глазами, укладывалась спать.

 Утром она ушла рано, боялась, что прибежит Гришка и устроит драку.
 
- Пап, долго она к нам ходить будет? – спросил Мишка, когда за ней закрылась дверь. Мы же так хорошо живём вдвоём. Зачем тебе такая злая? Не лучше мамки будет. И зачем только люди женятся, если потом всю жизнь ругаются и плачут?

- Подрастёшь, узнаешь,- отозвался Пашка. - А жениться на ней я не собираюсь. Успокойся.

- Тогда пусть и не ходит,- продолжал Мишка, а то пацаны опять задираться начнут.

- Теперь не начнут, обвыклись уже. Наплевать им всем давно. Мало у вас своего что ли? Во взрослые дела встреваете.

-  Мы не встреваем, мы так,- миролюбиво  отозвался Мишка, и отвернулся к стене досыпать.
Немного погодя он добавил:
- Лучше уж на учительнице женись, она умная и пацаны её любят, я знаю. Пашка с улыбкой посмотрел на сына и ничего не ответил.

 Новость о ночном скандале в доме Оксаны не обошла деревню стороной. И то, что она ночевала в Пашкином доме, ни для кого не осталось секретом. Светлана  Петровна отворачивалась от него при встречах, и сын  все дни ходил смурной.

- Я говорил тебе, говорил,- не отставал он,-  опять про нас везде  сплетничают.  - Дед Тимофей тебя слизняком назвал. Вёрткий говорит склизкий, всё, говорит, к нему прилипает, вплоть до дерьма.

 - Так и сказал?-  удивился Пашка.

- Так и сказал, а никто и не возразил,-  бурчал обиженно сын.

 В этот день Мишка больше с отцом не разговаривал, шумно сопел носом и торчал дома целый день. Стыдился выходить на улицу. А может даже опасался.

 Вечером зашёл Олег,  он сумел договориться о выделении ему дополнительной земли и попросил Пашку присмотреть за рабочими, которых нанял ставить забор.

-  И тебе материалу подкину, что останется. Председатель хорошо помог, не поскупился. У себя забор поправишь, тебе хватит,- подытожил он, аппетитно хрустя солёными огурцами.

 - Мне-то куда?- отнекивался  Пашка. - Я строиться не собираюсь, не на что, да и дом не мой. Ни к чему мне это.

- Как ни к чему, - продолжал тот, не переставая жевать,- семья вырастет, точно чую, вырастет. Говорят, ты учительницу приглядел, а у неё две  девчонки. Опять же материал пока есть. Потом спохватишься, а его другие по дворам растащат. Заборы не только нам нужны. Пол деревни огораживать надо.

 - Нашептали уже, - возмутился Пашка.- Да никто никого не приглядел.   Ёлку поставил, и всё. А потом у неё свой дом есть, на мой  она не  зарится.

- Между прочим,- продолжал Олег, - моей жене она нравится. - Положительная говорит, городская стать видна.  А Пашка, говорит, вообще  везучий.

Не весть откуда выкарабкался и обстоятельно осел.  А у неё, скажу я тебе, на такие дела нюх. Как скажет, так и есть, по себе знаю. Ты думаешь, это я на ней женился? Нет,  это она соизволила за меня замуж пойти, и я доволен. Она женщина редкая, что надо, по всем жизненным понятиям. Живу, не горюю, и тебе не рекомендую. Так что прислушайся к её словам, и попадёшь в самое, что ни на есть, яблочко.

-Да идите вы со своими яблоками,- не сдержался Пашка.

- Ладно, ладно, вижу, ещё не созрел ты для таких  разговоров. Ну, дозревай, а я пошёл, - и он,  широко улыбаясь, довольный вышел из дома.

- Пап, в деревне все говорят, что Светлана Петровна - лучшая тебе пара, - выдавил из себя Мишка,  когда за Олегом  захлопнулась дверь.

Пашка  раздражённо взглянул на сына, и вышел  на улицу. Он  размашисто шагал по деревне и  шумно вдыхал  морозный воздух, стараясь унять нарастающее  раздражение.  В эти дни между домов кружил необычный аромат и воздух  пах по - особому. Почти из каждого дома разливались вкусные запахи праздничных столов.  Незаметно для себя он оказался возле дома учительницы, и  невольно взглянул на окна.

- Что  под окнами мёрзнешь?-  услышал он за спиной знакомый голос.  Она стояла сзади, и широко улыбалась.

- Заходи, гостем будешь. Чай у меня так и не попил. А ёлка, между прочим,   шикарная получилась. Давно у меня такой роскоши не было.  Девчонки с неё глаз не сводят, на улицу не выгонишь. Всё наряжают и наряжают уже по которому разу.

 - У меня такая же,-  немного смутившись от неожиданной встречи  отозвался Пашка. - Только я эти красоты замечать не обучен.
 
- И напрасно, красота в жизни должна присутствовать непременно. Это такая нужная составляющая,- не унималась она, явно не желая быстро закончить разговор.
- Заморозишь гостя,  Света,-  раздался женский голос.

 Это соседка возвращалась домой и заприметила их у калитки.

- Зима на дворе. Что на улице  морозиться?  А то заходите ко мне, найду, чем угостить,- продолжала она, глядя на них с нескрываемым интересом.

- А что, соглашайся, - подхватила  её предложение Светлана,- ко мне не идёшь, давай к  Тимофеевне  зайдём, одна  живёт, согреем хорошего человека  вниманием.

 - Пошли, пошли, - настойчиво зазывала соседка. - Уважьте старую женщину, посидите чуток, всё  мне праздник. У меня в доме гостей давно не было, может,  хоть ты какую радость принесёшь, - она, улыбаясь, смотрела на Пашку.-  Жена Олега говорила, знакомый ты что ли какой–то, по её словам  особенный, значит.

 - Не знакомый, а знаковый,- поправил её Пашка, - это она так  меня прозвала. Не знаю, что в её голову взбрело. Городские - все начитанные.

- Прозвала, значит, понравился,- добродушно кивала  головой старушка.

 В её доме было обыденно. Ни что не напоминало о том, что на дворе зимний праздник. Поймав удивлённый взгляд Пашки, Тимофеевна сказала:
 - Некому мне наряжать избу, не заходит никто. Детей нет, а чужим я сама чужая.

 Они просидели за разговорами часа полтора. Уже  начало смеркаться, когда  распрощавшись,  Пашка, наконец,  устало растянулся на своём диване.  Сын мирно сопел в  коморке. «Хорошая женщина эта  Светлана, - размышлял он, проваливаясь в сон, - но что-то в ней холодит, не цепляет. Или уж я такой равнодушный стал,  она вроде не отталкивает, а мне никак не прижаться. Для жизни, конечно, она очень даже подходящая, вот только привязываться не хочется. И почему так?»- грустно думал он, всё больше  погружаясь в сон.

 Когда Пашка в очередной  раз зашёл в магазин, Оксана с приходу обрушилась на него с язвительными  упрёками.  Она буквально кипела негодованием.

- К учителке клеишься,- шипела она, едва сдерживаясь, чтобы не перейти на крик.-  А она - интеллигентка паршивая -  твоего Мишку  лихо обрабатывает. Знает пути-тропиночки.  Выучилась, образованная.

 - Да что ты на самом  деле. К тебе, хоть в магазин не заходи, - вспылил Пашка.

 - И не заходи,-  перешла на крик Оксана.- Смотреть не могу на твою довольную физиономию. Ждала, дура, надеялась.

- Слушай, я тебе ничего не обещал, что ты вся исходишь. Жила до меня и дальше живи.  Вон, сколько мужиков вокруг,-  отбивался от неё Пашка.

 Оксана, услышав это, сразу  расплакалась и скрылась в подсобке.

 Пашка  вылетел на улицу с твёрдым решением  больше в магазине не появляться, и тут на пороге столкнулся с учительницей. Увидев  взбудораженного  Пашку,  она остановилась и пристально посмотрела на него.

- Там перерыв на полчаса, Оксана вся в слезах. Лучше уж не ходить,- сказал Пашка, уткнувшись глазами ей под ноги. - Ревностью терзается, было бы с чего, - негодовал он.
Светлана стояла и молчала.  Пашка заметил, как она изменилась в лице.

 - Не пойду. Мне её язвы тоже порядком надоели. Жаль её, но что делать - у каждого своя ноша, - она  тяжело вздохнула и направилась домой.

Пашка продолжал стоять и смотреть ей в след. «Может,  ещё всё уладится,- думал он,  понуро шагая по улице,- присмотрюсь,  и она мне понравится». И тут он вспомнил ощущения, которые вскипали внутри, когда он встречался с Лидкой. Как он мучился, когда она перестала писать ему письма. Да и с Оксаной было какое-то притяжение. А тут – полный штиль. А может так и надо, чтобы тишина и внутри, и снаружи. Может, тогда и жизнь будет тихая и спокойная.  Ни с Лидкой, ни с Оксаной тишины не было, а скандалы  и  слёзы - в полном объёме.  Тяжело вздыхая, он вошёл в дом.  У плиты хлопотала Анютка, она заявилась с женихом неожиданно, без предупреждения.  Увидев отца, бросилась к нему на шею и со словами: - мы с Игорем подали заявление в загс, - начала кружиться по дому.

- А мать-то что, знает,  или пока нет? - уточнил Пашка.

- Знает, – отозвалась дочь.  Мы ей сразу сообщили. Только она особо не обрадовалась. Ей самой замуж хочется. Для неё это больная тема. Отрезала - денег нет, и к тебе послала. А я на неё и не надеялась. Да и откуда у неё деньги? Сроду не было.

- Ясно,- вздохнул Пашка. - Ну, я много не обещаю, но что смогу - твоё.
 Анютка ещё веселее  закружилась по комнате.  Новоиспечённый жених с улыбкой смотрел на свою невесту.

- У меня есть кое-какие сбережения, и мои родители  помогут,-  продолжил он. – Аня им к сердцу пришлась. Рады, что попалась неизбалованная, образованная, и красавица, наконец.
- А жить  где намереваетесь?- поинтересовался не без волнения Пашка.

 - Хоть с этим напряга нет, - отозвался Игорь.-  У  моих квартира большая, трёхкомнатная. Правда, есть ещё сестра, но она маленькая, места на первое время хватит.  Мать не против, пока - во всяком случае. Наоборот – говорит, обживайтесь, около нас полегче будет. Так мы этим и воспользуемся, а там видно будет, как всё сложится. Главное, есть помощники и своя комната имеется.

- Ну, и хорошо,- облегчённо выдохнул Пашка.- Свой угол - это важно, да и расположение родителей  лишним никогда не бывает.   Лишь бы не получилось, как у меня. Я с  первого дня тёще не подошёл.

- Не получится,-  веселилась дочь.- Мы всё продумали. Вот только хотим согласия твоего спросить, свадьбу в деревне отгулять, наши гости  экзотики хотят, простора. Позволишь?
-  Да где тут гулять?- засомневался Пашка. - Дом маленький, старый.

 - Зато двор большой, на улице гулять будем, столы поставим, шары развесим, цветов в вазы насуём, свет протянем. Сами всё сделаем, - тараторила счастливая Анютка.

- Да гуляйте, какие вопросы, будем считать  это моим вкладом на вашу свадьбу, - согласился Пашка. - Место, оно  тоже денег стоит. Что зря их раскидывать? Они вам ещё самим пригодятся.

- Вот именно,- подхватил разговор Игорь, - и мои родители так же мыслят. Что зря деньгами сорить? Тем более  здесь такое раздолье. Хоть неделю гуляй.

- Так вы неделю собрались куролесить?- улыбался Пашка.

- А что, не позволишь?- не переставала веселиться Анютка.

- Да мне  что, гуляйте, раз есть такое сильное желание.

 Свадьбу играли с размахом, молодёжь веселилась от души.  Друзья Игоря и Анютки всё делали сами, и скамеек наколотили, и столы накрывали.  Пашка  радовался за дочь. Лидка на свадьбу приехала гостьей - и  одна.  Сидела, как на иголках, надувшись. Ночевать  не осталась, последним автобусом умчалась домой. Пашка был этому только рад.  И хотя их прошлые взаимоотношения  сейчас мало кому были  интересны, всё-таки, некоторое беспокойство в нём по  этому поводу присутствовало.  «Вдруг учудит что, по вредности своего характера, - думал он». Но, похоже, тот факт, что ей не пришлось совсем тратиться, возымел своё действие. И она, хоть и кривилась весь вечер, но ни во что не встревала, и тосты не произносила. На второй день пришли Олег с женой, принесли молодым в подарок кофеварку. Заглянул и председатель, поздравил молодых, вручил свёрток, выпил две стопки и убежал по делам. Следом за ним  появилась Светлана Олеговна. Поздравила молодых с законным браком и подарила вышитую скатерть с салфетками.  - Для домашнего уюта,- сказала она. Остальные соседские кумушки с интересом поглядывали на веселье через забор. Молодые уехали в город не сразу. Ещё неделю встречали гостей, возились около дома, и просто отдыхали на раскладушках под деревьями. Пашка наблюдал за ними и радовался. «Вот бы ещё Мишку пристроить в хорошую семью, а там уж и самому расслабиться. Привести хозяйку  в дом и закрыть эту тему, мечтательно размышлял он».
Светлана Олеговна ещё раз  зашла к молодым перед самым отъездом, принесла красивую вазочку с цветами. Она немного пошепталась с Анюткой и, сославшись на дела, быстро удалилась.

Когда она ушла, Анютка спросила отца:
- Пап, ты что так и не смотришь на неё?

-Почему не смотрю?- удивлённо отозвался  Пашка.

- А что видишь?-  не отлипала дочь.

- Да ничего  для себя не вижу, - отмахнулся он, давая понять, что не желает продолжать разговор.

- Ясно, - вздохнула дочь. Значит, и не разглядишь.  Время вышло.
 
Пашка копался в поленнице, и ничего не отвечал.
- А Оксана твоя чего?- не унималась дочь.

- После слёзных сцен  на мужа переключилась, скандалить с ним перестала. Теперь там тихо, даже когда он приезжает. Смирилась, может. Кто их там знает. Я не лезу. У них всё равно семья, раз он не отстаёт. Опять  же - общий сын.

- Пап,- продолжала дочь,- у меня скоро диплом будет, поговори с Олегом Юрьевичем, может, он меня к себе на работу  возьмёт. Я тут побегала, поспрашивала, мест нет, или платят совсем гроши. А туда, где он, только по блату берут. Без работы зависать не хочется.
- Да уж, попросите,- поддержал жену Игорь.- Нам сейчас  стабильность нужна.  И родители мои тоже туда советуют. Сразу бы столько проблем снялось.

- Не знаю,-  засомневался Пашка,-   поговорю, конечно, только, как он отреагирует.

 - А ты с его женой сначала поговори. Она же о тебе хорошо отзывается.   На свадьбу к нам заходили оба. Значит, хорошо относятся. Ему  ей  отказать сложнее будет.

- Хитрая ты, Анька, - покачал головой Пашка.

- Деловая, пап, деловая. А к тому же, уже семейная и почти дипломированная. Вспомни, как ты себя пристраивал. Не стеснялся, просил. И вот - результат.  Она  широко обвела комнату рукой.

- Тогда дело было другое, острая нужда была.

- И у меня она не тупая, острее некуда. Проси,  – не отставала дочь.

Олег воспринял просьбу спокойно, и после недолгого молчания  согласился подумать.  Анютка, прознав о его согласии, повисла у отца  на шее.

- Ну, папка, как же здорово, что ты у нас нашёлся. Что бы мы без тебя все сейчас  делали?

«Действительно,- подумал Пашка. - Перспективка-то у  детей была аховая.  Лидка не вылезает из любви. Живёт, о детях не печётся. Сбагрила и  угрызением совести не страдает. Хотя, что упрекать? Он в своё время жил так же. Пришёл теперь его черёд детей определять.  Во время пришёл. Хорошо, что тогда решился к ним зайти. И Мишка молодец, маленький ещё, а матери  всё толком рассказать сумел. Хорошие у них всё-таки дети. Несмотря ни на что - хорошие. Оба не в тягость».
 
Лидка появилась на пороге как раз, когда он уже неделю валялся с радикулитом. Приехала договариваться  прописать  у него Мишку. Ей срочно понадобились деньги, и она была намерена продать квартиру. Анютку она  собиралась выписать к мужу.
 
-  Это я  у тебя ни на что прав не имел, а дети на  жильё права имеют. Да и мамаша твоя незабвенная как на это посмотрит? Она своего тебе не отдаст. Так что, с этим вопросом ко мне дорогу забудь, - решительно  отмахнулся от неё Пашка.

- С матерью я поделюсь,-  не унималась Лидка, мы уже почти сговорились. А у детей отец есть, дом вон какой.  И расширить сможешь, если что. А у меня личная жизнь на грани развода. Сам-то ты,  я слышала, в одиноких не ходишь?

- Дура ты, Лидка, - огрызнулся Пашка, как на улице останешься, приезжай, адрес чердака дам, где я квартировался по вашей милости не один год. Там тебе мозги ветром  продует. Только ты, как я, там не устроишься.  С чердака, разве что, в подвал спустишься, не с твоими мозгами,  видно, жильё иметь.

- Разъярённая отказом Лидка, не переставала скандалить ещё почти час. Потом быстро собралась, и побежала на автобус.
 
Позднее  он узнал, что она устроила не меньший скандал и Анютке, когда та отказалась выписываться из квартиры. В этом её серьёзно поддержали родители мужа, напрочь отказав в прописке на своей жилплощади.

- Не вздумай выписаться, -  твердил Пашка дочери. Ещё не известно, как твоя жизнь сложится. Да и матери только этим и поможешь. У этой дуры крышу снесло, сама пусть мотается, а жильё - есть жильё, пусть стоит. Там твой угол есть, глядишь, и она  потом на улице не останется. Хоть этим ей  бестолковой поможешь.

Анютка слушала и утвердительно мотала головой.

 Намаявшись с уговорами и скандалами, Лидка,   отстала от дочери, порвав с ней все отношения.  К тому же, она выяснила у председателя поселкового совета, что  Мишку прописывать было некуда - Пашка  занимал чужой, не принадлежащий ему дом. Прознав эти подробности, Лидка, надолго пропала из его поля зрения. Анютка несколько раз пыталась попасть в квартиру, но замки были поменяны,  и встретиться с матерью ей не удавалось.  Она пыталась  поговорить с бабушкой, но и это  занятие было безуспешным. Казалось, что та тоже уклоняется от общения.

- Сам Пашка мало что  знал,  а вникать в  их скандалы у него не было никакого желания.

- Остынь и отцепись от них, - советовал он дочери.  - Ты же всё равно жить там не сможешь, вот и живи, пока есть где. Когда вопрос встанет остриём, тогда и решать будем.

 Вскоре Анютка родила,  и этот вопрос вновь встал на повестке дня. Она пошла в ЖЭК прописывать ребёнка, и тут узнала, что за квартиру давно никто не платит, сама Лидка нигде не показывается, и найти её не могут. Начались мытарства с квартирным вопросом.  Вести о бабушке были  ещё более не утешительными. Оказалось, что она уже почти год лежит с тяжёлой болезнью.  О дочери ничего не знает и ей не до того. Всё это Анютке поведал её новый муж. А когда Анютка сказала, что хотела бы вернуться в квартиру и проживать там своей семьей, он позвонил ей через несколько дней и объявил, что  намерен привезти их бабушку  на её жилплощадь, чтобы теперь за ней ухаживала внучка, потому как его преклонный возраст не даёт ему больше такой возможности. Перед Анюткой встал вопрос: оставаться жить в доме свекрови, или вселятся в квартиру и  ухаживать за бабой Клавой.  Принять решение было очень сложно, и вопрос повис в воздухе на неопределённое время.  Анютка с семьёй продолжала жить  у свекрови.

- Ну, Лидка,-  негодовал Пашка и сама не живёт, и другим не даёт, мотается где-то.  Мать беспомощную бросила. Квартирный вопрос  повис в воздухе, вроде как есть жильё, а не воспользуешься.

Время шло, деревня продолжала  жить  своей размеренной жизнью.  Оксана после многолетних громких скандалов всё-таки сошлась с мужем,  и тот даже приходил мириться с Пашкой. Они  крепко выпили и разошлись без обид.  В доме  свекрови Анютки  готовились к свадьбе. Сестра  Игоря выходила замуж, и в их некогда просторной квартире теперь должны были уживаться уже три семьи, причём,   у молодых вот-вот должен был родиться ребёнок. Квартирный вопрос встал ещё острее. Свекровь почти каждый день выражала желание, чтобы сын с женой и ребёнком  всё же съехали в пустующую квартиру. И вскоре Анютка, заплатив все коммунальные долги и прописав  ребёнка, уже делала там ремонт. А ещё через пару месяцев после их въезда в квартиру, муж бабы Клавы привёз старушку, сказав, что ложится в больницу и надолго,  ввиду обострившихся болезней. Он выглядел очень старо и болезненно. Тяжело дышал и при передвижении грузно опирался на палку. Казалось ноги ему вот-вот откажут. Анютка даже не смогла ничего возразить,  видя его реальное состояние.  Бабку положили в ту комнату, которую некогда он занимал с Лидкой.  Дочь с мужем и ребёнком  обосновались в проходной.  Началась их трудная хлопотливая жизнь. «Только бы Лидка не вернулась,- опасался Пашка.- Дочери и без того тяжело. А Лидка ей будет не помощница. Гирей на шее повиснет, не стряхнуть. А если ещё явится не одна, то…» Он даже боялся представить, что тогда будет. Пашка старался не разговаривать на эту тему с дочерью,  знал, что  и она жила в постоянной тревоге, это было видно по  всему. От весёлой энергичной Аньки остались одни глаза, горящие болью и отчаянием.  К их счастью, от Лидки не поступало никаких вестей, и все понимали, что это, при всех тяготах, сейчас лучший вариант.
 
   С Татьяной Пашка встретился совершенно случайно. Но по тому, как в его груди что-то сначала всколыхнулось, а потом странно замерло, он понял, что эта женщина не оставит его мысли в покое. Он тогда  случайно зашёл к Олегу, тот  возился у дома с машиной. Просто проходил мимо, а Олег, заметив его, помахал рукой и позвал зайти.  А потом из дома вышла его жена  с подругой. Та, протянув  руку и озорно посмотрев ему в глаза, представилась Татьяной, и он почувствовал, что вдруг начал уплывать, встретившись с  её глубоким притягивающим взглядом. Немного покрутившись около мужчин, женщины  расположились недалеко от них и стали увлеченно о чём-то беседовать. При этом Пашка  отчётливо видел, что Татьяна буквально не сводит  с него горящих глаз. Неожиданно по телу начала пробегать  дрожь. Он чувствовал некую неловкость, хотел  быстро уйти, но что-то непонятное сдерживало его, и не позволяло это сделать. Это заметил и Олег.

- Ты смотри, глазами прожигает, - заулыбался он во весь рот. - А ты спросом пользуешься. Можешь осесть около неё, рекомендую. Свободна, упакована, и в активном поиске. Словом, совсем неплохая для тебя партия.

 Пашка напряжённо  улыбнулся,  и ничего не ответил. Провозившись ещё какое-то время с машиной,  он приложил немалые усилия, чтобы уйти со двора Олега.  Мысли о Татьяне преследовали  его весь следующий день. Это заметил даже сын.
- Пап,- сказал он недовольно, - ты какой-то рассеянный сегодня. Я тебе говорю, говорю, а ты словно и не слышишь.

 Пашка резко   встряхнул головой, как бы отгоняя от себя настойчивые мысли. Сын, пристально глядя на отца,  продолжал что-то говорить о школе, Пашка молчал и думал о своём. Тот, поняв, что отец так и не вникает в его разговор,  недовольный убежал на улицу. Немного погодя Пашка  услышал под окнами  голос жены Олега, та  звала его  выйти во двор. У цветника, некогда  обустроенного Оксаной, стояла Татьяна.

- Цветами увлекаешься?-  спросила она, смеясь и прищуривая глаза.

 - Не я, соседка  взяла шефство над моим палисадником, колдовала тут и вот – выросло, - смущённо отозвался Пашка.

Сердце в его груди бухало так, что ему казалось, что это было слышно гостье даже на расстоянии.
 
- Ей своей земли мало?- незамедлительно поинтересовалась Татьяна, с явной усмешкой и лёгким недовольством в голосе.

 Пашка на этот  вопрос никак не  отреагировал, лишь едва заметно пожал плечами, и спешно закурил.

- А мы вот решили проведать тебя,-  заметив  его замешательство, вступила в разговор жена Олега.
 
-  Ну, и правильно, присаживайтесь,- предложил  Пашка, указывая  на  скамейку у столика, тоже некогда заботливо оформленного Оксаной.

 Гостьи охотно сели  на лавочку и стали оглядывать двор.

- Хорошо тут у вас,- мечтательно выдохнула Татьяна. - Я так люблю сельские просторы, запахи, тишину. Кажется, жила бы в них и жила.

 - Да,-  кивнул Пашка,-  здесь неповторимые ощущения, и места чудные, в любую сторону, куда ни пойди на красоту наткнёшься. Да и народ отличный, душевный.

-  Именно, именно,-   подхватила разговор  жена Олега. - Соседи все, как на подбор и, что примечательно,  заядлых пьянчуг нет.  Сколько здесь живём, ни тебе скандалов, ни случайных драк. Тишь и благодать первозданные.

- Это заслуга председателя,- уверил их Пашка. Обо всех печётся, всех трудоустраивает.
 Скандалы на корню пресекает, порой даже семейные.  Во всём руку на пульсе держит. Деловой мужик, обстоятельный. Большим авторитетом  пользуется. Чуть у кого что случается, все прямиком бегут к нему. У него для всех советы припрятаны. Откуда только он их черпает.

 Пока они так беседовали, несколько раз забегал Мишка с ребятами, но увидев гостей,  ватага быстрёхонько  убегала.  Немного погодя жена Олега, сославшись на какое- то забытое  дело, заспешила домой, оставив подругу  у Пашки, и та просидела  с ним  до самого вечера. Уже смеркалось, когда Олег с женой пришли за  ней.

- Ты тут приклеилась, что ли?-  начал было шутить Олег, и тут же почувствовал толчок в бок.

 Жена выразительно недовольно глядела на него. Он тут же спохватился, и перевёл разговор  в другое русло.  Ещё немного поболтав о разных пустяках,  все трое ушли. В эту ночь Пашка спал плохо. В голову лезли  навязчивые мысли. Он и не заметил, как за разговорами рассказал  гостье про свою жизнь, а  та слушала, и понимающе кивала головой. «А что же говорила она?- силился вспомнить Пашка. - Вроде была замужем, есть  дочь, живёт  отдельно,  где-то далеко. Она давно одна, работает в аптеке. Есть земельный участок, но нет мужских рук и там всё очень, и очень запущено. Много раз, хотела продать, но так и не занялась этим вплотную».
 
Уснул он только под утро.  Едва не проспав, тяжело встал и  нехотя отправился на работу.

 - Ты что такой квёлый?-  спросил председатель, увидев невыспавшегося нахохленного Пашку. - Не заболел часом?

- Гостей принимал до темна, потом мысли спать не давали. Крутился чуть ли не до утра,- посетовал он, устало глядя на всё больше расплывающегося в улыбке председателя.

- Каких таких гостей?- оживился он,- поведай. - Есть времечко послушать, потом на части разорвут. Не тяни, не на повозке едешь.
 
Пашка  вяло  рассказал ему о вчерашнем визите. Председатель оживился и сразу начал подталкивать Пашку к решительным действиям. Но тут его срочно вызвали в соседнюю деревню, и  он умчался, не окончив разговор.

- Ещё поговорим, интересные истории рисуются,- бросил он почти на ходу, и скрылся в проёме двери.

 Вечером снова пришла Татьяна.  Она не стесняясь,  присела к столу, за которым Мишка делал уроки. Тот весь напрягся и недовольно громко хмыкнул. Увидев это, Пашка предложил ей   посидеть в палисаднике. 

- Пап,-  немного погодя позвал сын, -  ты есть  будешь? - Всё-таки с работы пришёл, - он открыто недружелюбно смотрел в сторону  Татьяны.
 
Та,  всё поняв, засобиралась уходить, но Пашка предложил ей поужинать у них. Услышав это,  Мишка вскипел ещё больше и со словами: - я пошёл к пацанам -  быстро захлопнул за собой дверь, так и не убрав тетради со стола.

- Волнуется,- выдохнула Татьяна упавшим голосом. Прижился вдвоём, ничего менять не хочет. - Трудно будет, -  продолжила она, пристально глядя на Пашку.

- Да, мы мирно живём, скоро два года, как он приехал сюда. Ему здесь нравится, сам захотел, я не звал.

 Татьяна  сидела и смотрела на  Пашку глазами полными грусти.
   
 - Может, и мне в вашей деревне домушку купить?-  сказала она быстрее мечтательно, чем вопросительно. Продать свой участок и купить здесь. Раз уж тут у вас такой председатель деловой.  А как с жизнью определюсь, тогда и перееду совсем, а пока так постоит.

Пашка молчал. Немного выждав, она продолжила.

- Видеться будем почаще, да и мне не на пустое место охотнее будет приезжать. Всё есть, кому ждать. Или я ошибаюсь?

Она опять внимательно посмотрела на Пашку. Ему казалось, что она буквально буравит его глазами и вопросами. Он, нехотя, продолжил её мысль.

-  Есть тут парочка домов, вроде как даже продаются. Если есть желание, попробуй поторговаться, хозяева давно кто где, и носа сюда не показывают. Один вроде как  на крайнем севере, и приезжать не собирается. Далеко ему, да и старый дом не нужен. Говорят в начальниках там больших ходит. Начни с него,  может, и продаст.

- А как его найти?- поинтересовалась Татьяна,  заметив, что эта тема Пашку не вдохновила.
 
- Так  это к председателю,  по жилью он у нас заглавный.

- Старый дом купишь, кто его поднимать будет? – продолжала размышлять вслух Татьяна. - Через десяток  лет развалится.

- Здесь развалиться не дадут. Председатель в этом вопросе хорошо помогает. Он за деревню всей душой ратует. А уж если углядит, что дом берут по - серьёзному, для жизни,  так и вовсе помогать начнёт.

- Председатель, говоришь, - Танька печально  и  укоризненно смотрела на Пашку.
Он  даже смутился под её  откровенным взглядом и добавил: ну, и я в стороне не останусь, и Олег с женой, чем можем,  пожалуйста.

 - А чем ты можешь?- настойчиво   пытала Татьяна, с явной досадой в глазах.
- Ну, об этом при  покупке поговорим. Что сейчас  молоть?-  оборвал Пашка, неожиданный  для него разговор.

 Побыв ещё немного,  Татьяна, невесело  засобиралась уходить.

«Расстроилась, - понял Пашка.  - Быстрая, однако.  Чуть померещилось, уже переезжать собирается. Хотя,- рассуждал он, ворочаясь с боку на бок на скрипучем диване, -  что ей тянуть? Может, насиделась одна, вроде меня.  Надо бы как-то поточнее обнадежить её,  хотя бы в вопросе помощи.  Самому в своё время чужие помогли. Завтра зайду к Олегу, потолкуем. Как-никак, это их знакомая».
 
Но утром выяснилось, что Олег   укатил в город,  прихватив с собой женщин, и не появлялся потом  в деревне больше трёх  недель. Пашка изругал себя всего, что так безразлично отреагировал на просьбу  гостьи о помощи. Он уже собирался звонить Олегу, как тот, наконец,  появился в деревне.  Уже вечерело,  когда Пашка, не стесняясь, пришёл к ним и почти сразу завёл разговор о Татьяне.
 
- Прозрел,- уколола его жена Олега. - Такая женщина к нему со всей душой, а он, что чурбан. Одеревенел тут, что ли, в деревне? Или думаешь, продавщица тебя теплее укутает?
 Она ещё немного позудела на  Пашку, а тот сидел и понуро кивал головой.

 - Ладно тебе, совсем парня загрызла, - вступил в разговор Олег.  Хотя я тоже за Татьяну ратую, женщина - что надо.  Тебе самому такой век не найти. А мы тебе её привезли, можно сказать. Ну, так бери, пользуйся. А ты всякими размышлениями оскорбляешь. Мог бы уж хоть просто обнадёжить, мол, и помогу, и встречу, и ждать буду.

 - Да  мне она самому очень даже понравилась.  Сын ёжится. Как буду потом  метаться между ними?- выдохнул Пашка. - Живём спокойно, так приведу в дом страдание.

- Мало ли что он ёжится,- разошлась не на шутку  жена Олега. - Пусть свою  жизнь с  мамой вспомнит, да подумает, где она сейчас, а потом и ёжится в отцовском доме. На поводу у детей только дураки ходят. А ты вроде в таких не числишься. Словом, не глупи, о жизни подумай. Татьяна - отличная для тебя партия. А ты, как я посмотрю, больно  выбираешь. Ну, ладно продавщица - здесь толку точно не будет, тебе и учительница тоже не подошла. А тут  мы такую кралю привезли, и опять он размышляет, всё на пацана оглядывается. Он вырастет, найдёт себе и тебя не спросит, кого и куда ему приводить, и спасибо ни за что не скажет, не надейся. А ты один так и просидишь, на него оглядываясь.
Пашка вопросительно и удивлённо смотрел на неё.

- Да все тут всё знают, махнула она рукой. - Деревня - она и есть деревня. Короче, вот адрес, поезжай в выходные  сам. Она сюда ехать отказывается.  Образованная, цену себе знает. Одна, конечно, но и на каждого не набрасывается.

Домой Пашка вернулся темнее тучи, сын  спал, вытянувшись на всю койку. «Вырос уже,- подумал Пашка, - школу закончит, и тоже учиться улетит, а там женится, и  не спросит, а я, вроде как, в его зависимости. Правильно говорил Олег, твёрже надо быть».  Всю следующую неделю он думал о Татьяне, даже, как ему казалось, скучал и долго не мог заснуть, всё ворочался ночами и курил. Он уже твёрдо решил на выходные поехать к ней, но тут совсем неожиданно  Мишка, сильно поранил ногу, да ток, что  не мог самостоятельно передвигаться.  Оставить его в таком положении было никак нельзя.

- Ну,  надо же,- негодовал Пашка,- именно сейчас, когда ему так надо уехать, сын, пусть и невольно, но опять стоит на пути. И ведь не перепрыгнешь через него.
Нога у парня разболелась серьёзно, и Пашке даже пришлось отвозить  его в город, где ему прочищали рану и накладывали швы.  Вернувшись домой, Пашка пошёл к учительнице договариваться, чтобы та приходила и занималась с Мишкой дома. Светлана Петровна согласилась сразу и охотно, в доме  началась постоянная  круговерть. Уже с обеда пацаны крутились  один за другим, а потом приходила она и подолгу задерживалась.  Даже помогала по дому, Пашка в это время зашивался на работе, возвращался  уставший и вконец вымотанный. Он молча смотрел, как Светлана Петровна умело управлялась с домашними делами, кормила  шумных пацанов  свекольником и жареной картошкой, и ловил себя на  мысли, что ему  не хочется  отрывать от этого взгляда. А она и вправду уютная, спокойная, вспомнил он  слова председателя. В доме с ней легко, хотя вокруг постоянная суета и хлопоты. Да и Мишка буквально прилип  к ней и всё поглядывает  в сторону отца умоляющими глазами. Пашка понимал, что сыну  очень нравится учительница, и он  был бы конечно рад, если бы именно её отец  привёл в дом.  Но  Пашка всё время ловил себя на мысли, что Светлана никак его не притягивает, не волнует так,  как бы хотелось. И это останавливало его от любых поспешных знаков внимания к ней.  Вскоре она сама вызвалась отвезти Мишку в город  в поликлинику. Вернулись  они оба весёлые  и довольные. Сына выписали в школу,  и теперь он целыми днями пропадал там.  А после уроков прямиком бежал  к учительнице и даже повадился делать у неё  уроки. Крепко подружился с её девочками, и они вместе болтались по деревне. В доме стало неожиданно  пусто и тихо.  Пашка все вечера сидел один и нехотя копался  то в сарае, то в огороде. Именно в это время он вдруг остро почувствовал, что одному не так уж и уютно. И когда  рядом хлопотала Светлана, было как-то теплее и интереснее. «Так Светлана или Татьяна?-   мучительно думал он, и не мог ничего себе ответить».

 А село гудело и ратовало за учительницу.  Неожиданно появившаяся тема для обсуждения не сходила с повестки дня во многих домах.

- Ну, ты брат, даёшь,- вскоре возмутился Олег, когда  Пашка поведал ему о своих сомнениях. - Такие женщины вокруг него вьются, а он перебирает, тасует, как карточную колоду. В твоём ли положении тасовать?- ты, парень, напрягаешь народ уже не на шутку. Мне, конечно, тебя толкать к кому-либо из них, особо резона нет, но  в следующий раз, я думаю, ты найдёшь гораздо хуже. Их же, толковых, сильно много не бывает. Определись, в конце  концов.  С Танькой тебе прямая дорога в город, тут и думать нечего. Ей ещё работать и работать. С  учительницей - тут останешься. Определись хоть с территорией проживания для начала.

- Вот как раз в город меня совсем не тянет,- выдохнул Пашка,- нажился досыта. Здесь я ко многому уже привык, имею не мало,  а в городе опять непонятно, как всё повернётся. Опять же, не на своём жить. 

- Тогда останавливайся на учительнице,  и мнение пацана учтётся.  Всё едино, если между ними не будет лада, то и твоя жизнь  хоть там, хоть тут будет никудышная. А Мишка твой никак Таньку признавать не хочет. Видел я, как он фырчит, это пока она не каждый день рядом. А там вообще война начнётся. Известное дело. И деревенские тебя не поддержат. Они все за учительницу давно проголосовали. Таньке здесь тоже жизнь мёдом не покажется.  Мы ещё и в виноватых окажемся. А норов у неё городской, это я знаю. Не тихая овца.

- Чего ты ему своё мнение навязываешь, - обрушилась на Олега жена. Ему городская жизнь выпадает, как лотерейный билет, а он этот билет в руках комкает, да в дальние карманы прячет. Танька – баба хитрая, как–нибудь поладит с пацаном. Люди из деревни в город рвутся, любую возможность используют. Она его в город перетаскивает, а он - её в деревню. Это она так, для красного словца сказала про здешние красоты. А на деле она вдрызг городская, продвинутая, и тебя за собой потащит.

Ей явно хотелось помочь своей подруге пригреться  рядом с Пашкой и недалеко от неё самой.
 - Вот-вот, мне только войны и не хватало,- как бы не слыша её слов, задумчиво отозвался Пашка. - Я уже жил на вулкане, знаю все его извержения. С городскими в их  змеином гнёздышке  не один год квартировался. Все прелести глубоко впитал.

 Олег понимающе посмотрел на него и, согласно махнув рукой, занялся своими делами. Его жена, ещё немного покипев, тоже стала распаковывать  сумки и собирать на стол.

- Поешь с нами,- предложил Олег, когда увидел, что Пашка направляется к двери.

- Не, домой пойду,- отозвался тот, сын должен вернуться. Мотается целыми днями, почти не видимся. Надо успеть до того, как он уснёт.
 
- Спать  голодный ложится что ли?- уточнил Олег.

- Учительница кормит,  все дни у неё пропадает, - тут же съехидничала его жена.

- Ну, тогда всё предельно ясно,-  устало отмахнулся Олег.

  Ничего больше не сказав, она  лишь недовольно посмотрела вслед уходящему Пашке.

- Ну, что ты на самом деле?- накинулся на неё Олег.- Насильно не привяжешь. Мне тоже Таньке помочь хочется, но как тут настаивать, если он ни туда, ни сюда. И потом, наше дело предложить, а там уж как сами сладят. Не вешай на себя чужое,- сказал он, строго поглядев на жену. А то, не только они потом расхлёбывать будут, и тебе перепадёт. Я лично умываю руки, и с этим сватовством завязываю. И тебе советую. Свою жизнь просватаешь. Забыла, чему тебя мать учила?

Жена недовольно посмотрела на него и молча ушла в другую комнату.

 - Ань,- начал разговор Пашка,- как считаешь, на ком свой выбор остановить?- спросил он дочь,  когда та в очередной раз приехала на пару дней.

- Не знаю, я их обеих не знаю,- отозвалась та неохотно. - Мишка душой к городской не лежит, это факт. Начнёт её изводить  мальчишескими  уловками.   Пацанов у неё не было, не поймёт  она его, сбежит, всё равно, когда-никогда сбежит. Да и больно скорая она, напористая. Вломится в твою жизнь и начнёт верховодить по-своему. Дом оставишь, потом вернуться будет сложно. Найдутся другие, займут быстренько. Мало ли кого председатель ещё возьмётся трудоустраивать. Дом теперь не таким уж заброшенным кажется. Подняли, да отмыли всей деревней.

- Да она вообще сюда ехать не собирается. Поедет она жить в деревню. У неё работа в городе. Если что, нам придётся к ней перебираться.

 Кому вам-то?- отозвалась дочь,- Мишка к ней не поедет, не рассчитывай. Это вариант вообще не лучший.  Упаришься уговаривать.

- Да,- согласился Пашка, - как ни крути, а вся масть на  учительницу выпадает. Надёжнее с ней. И девчонки её ко мне  приклеились, при каждой встрече  в гости зазывают, в  глаза заглядывают.

- А что уж она тебе так не к душе-то?-  удивлённо посмотрела на него  Анютка. - Вроде же неплохая, образованная. И ты ей, судя по-всему, нравишься. Ещё ждёт тебя, несмотря на то, что деревня гудит о твоих раздумьях. Я бы обиделась, да послала тебя куда подальше.  А она терпеливая, тактичная. Ждёт, ровно ты выгодная партия какая.

 Пашка молчал и кивал головой.

- Ты приглядись, побудь с ней подольше, может, просто не разглядел в ней что.   Всё сторонишься её, я же вижу. Прокатись с ней куда-нибудь на пару-тройку дней. В дороге столько всего усмотреть можно.

-  У тебя  самой как дела?- перевёл разговор Пашка. - Как справляешься там?

 - Да уж справляюсь,- тяжело  вздохнула дочь.-  А какой у меня выбор? Это ты тут в серебре копаешься, а я по самые локоточки в грязи полощусь.

 -  А что муж её  брать  назад не собирается?- поинтересовался Пашка.

 - Какое там.  Его  самого из больницы сын прямо  к себе забрал. Сколько там пробудет, не известно, да и не возьмёт он, это видно по  всему.  Звонит иногда, интересуется,  и на том конец.  Да старый он, старше же её на много, ему и не потянуть.

-  Ну, а денег для неё даёт?

 - Переводом присылает, ну, и её пенсия. На лекарства хватает, и так - на еду, -  добавила она немного погодя.

-  А мать?  Не  слышно  о ней? Где, что?

 Дочь печально покачала головой.

 - Ну, и ладно, не торопись услышать, хорошего ничего не скажут, не надейся.  Тоже гирей повиснет. А  то ещё и не одна. Знаешь же её,- советовал Пашка

 Дочь в испуге замахала на него руками. После её отъезда,  Пашка ещё острее  почувствовал  одиночество. Мишка продолжал пропадать у учительницы, прибегал домой весёлый, почти всегда сытый, только спать. В деревне стали поговаривать, что быстрее Мишка женится на одной из дочерей учительницы, чем его отец определится со своим выбором. Эти слухи окончательно вывели Пашку из равновесия. Он решил серьёзно переговорить с сыном и, к своему изумлению, выяснил, что тот действительно приглядел для себя младшую  Валюшку, и та тоже отвечает ему взаимностью. Через год они уже сговорились  вместе поступать в институт, а дальше вообще планировали пожениться. «Вот дела,-  буквально обалдел  Пашка, -   деревня и тут   не зевает, уже  перевела стрелки на детей».

- Валюш,- начал Пашка, случайно встретив девушку на улице,- ты, что за моего Мишку замуж что ли собралась? Бабы у колодца судачат, да посмеиваются.

- А что?-  нисколько не смутилась та,- не сейчас, конечно, но на потом сговорились.
 Мамке он сильно нравится. Она  за него двумя руками согласная.
 
 Пашка даже смутился от такого прямого ответа.

- Гуляйте, я совсем не против, - промямлил он, - просто как это у вас у молодых, всё скоро и прямо.

Он стоял в растерянности и смотрел на спокойную смеющуюся девчонку. А она, как будто нарочно потешалась над ним.

- А что раздумывать, да непонятки строить?- не унималась она,- Мишка парень хороший, и я ему нравлюсь. Мне мамка говорит, от хорошего бегать опасно. Как бы потом самой догонять его не пришлось.

- Мамку, значит, слушаешь,- уточнил Пашка.

- Слушаю, и не только я, её все наши девчонки слушают. Она нам часто о жизни рассказывает, советует.

 Тут она спохватилась и побежала дальше по улице, оставив Пашку в полном недоумении.
  После этой  встречи Валюшка почти сразу начала приходить к ним в дом почти хозяйкой.  Пашка молчал и только удивлялся её напористости. Девчонка с нескрываемым усердием убирала  всё на свой лад,  и они с Мишкой не вылезали из дома почти всю зиму, вместе готовились к выпускным экзаменам.

 -   Наши того гляди поженятся,-  сказал он однажды Светлане.
 
- Это не плохо,- отозвалась та. - Породнимся, значит, - она пристально, посмотрела на Пашку так, что у него даже что-то предательски засосало под ложечкой.

-  Или ты возражаешь? - уточнила она, немного помолчав.  - Не вставать же у молодых на дороге.

Она выразительно смотрела на Пашку, не отрывая пристального взгляда.

 - Свет, - перевёл разговор Пашка, - а давай с тобой маханём куда-нибудь, дней на несколько. Анютка советует, может, и правда прислушаться к молодым. Им сейчас всё виднее. Они вон какие хваткие, да продвинутые.

- И куда же?-  уточнила она с нескрываемой иронией в голосе.

- Да хоть куда, сейчас этих поездок, только выбирай. Она и с путёвками обещала помочь.
- Ты, я смотрю, выбирать наловчился,- уколола она  и, не дожидаясь ответа, развернулась и быстро пошла прочь.
 
Пашка остался стоять посреди дороги. «Обиделась, - подумал он. - А кто бы не обиделся?  Всё при ней, а я, старею что ли? Прижился один, бобром стали называть. Вот сейчас Мишка уедет в город, и что тогда? Приду к ней, скажет: - нужда пригнала - и на  порог укажет. Я бы именно так и поступил,- размышлял он. – Нет, надо определяться сейчас, как-никак оставаться одному тошно -  это факт. Зачем я ей про Анькины советы брякнул? И правда, старею, никакой гибкости в серьёзном деле. Нет чтоб рубануть по мужски, решил, мол - и все дела».
 
- Ань, - позвонил он дочери в город,- подыщи мне там пару путёвочек на праздничные дни, ты, помнится, говорила, твоя сватья  как раз по этим делам.
 
- Решил определиться, назрел,  как нарыв,- понимающе отозвалась дочь. -Мне, конечно, особо некогда, но по  такому случаю  приложу усилия. Подключу свекровь, поможет. Давай, действуй, правильно. Поближе прижмёшься, быстрее поймёшь. Мне она нравится. Поверь моему женскому  чутью. Будешь с ней сытым и богатым.

Через неделю Пашка сидел в её квартире и рассматривал две красочные путёвки на целых семь новогодних дней.
 
- Нормальное место, праздник встретите необычно,- трещала дочь, не переставая  скрести ложкой по подгоревшей сковородке.- Дороговато, конечно, но такой случай. Праздничные гуляния, катания и вся новогодняя мишура. Всё в тему. Бери, не сомневайся. А Мишка - уже  большой, с её девчонками не пропадёт. Я слышала, они там тоже над ним тесное шефство взяли, ещё и вас особо ждать не будут. Можете не торопиться. Я и ему посоветую  жену из этого дома брать. Не прогадает.

- Да он уж и так её там приглядел, и Валюха у нас по дому юлой крутится, считай, каждый день. Я уже  привык к ним. С женской рукой и дом посветлел - это факт.

Он со вздохом выложил ей необходимую сумму, пообедал  и, ещё немного повозившись с внуком, поехал домой.

Светлана согласилась на поездку не сразу. Она всё ещё была обижена на Пашку, хотя старалась вида не показывать. Пришлось подключить к этому вопросу Мишку и Валюшку. Те, радуясь и озорно переглядываясь, взялись её уговаривать, и вскоре  получили согласие. Деревня выдохнула разом. Это событие все давно ожидали, и вот оно настало. Наиболее приветливые соседки при встрече улыбались Пашке и провожали его насмешливыми взглядами.  Упаковывать сумки вызвалась сама Светлана. Она сказала, что лучше знает, что в таких случаях надо. Пашке было неловко, он давно не обновлял свой гардероб, и Светлана  с Валюшкой и Мишкой ездили в город  подкупить ему всё необходимое. Плотно набив сумку новыми вещами, она  удовлетворённо вздохнула. Пашка старался во всём соглашаться с ней, да и перечить  нужды не было. Светлана оказалась спорой и хозяйственной. Она за всё бралась с охотой и шутками.

   До города их подвозил сосед Степаныч, рейсовый автобус к нужному  времени не поспевал. Светлана всю дорогу рассыпалась в улыбках и закармливала Пашку с самого начала  путешествия.   Разместили их в разных корпусах, Пашку поселили в двухместный номер с немолодым соседом. Светлане удалось выпросить одноместный, где они потом и проводили все праздничные дни. Пашка буквально растворялся в её ласке и тепле, которыми она окружала его все дни и ночи. Она оказалась необыкновенно приятной и притягивающей к себе женщиной. «Как это я не замечал этого столько времени?- удивлялся он сам на себя, когда она засыпала у него на груди уставшая и расслабленная. - Жил столько лет бобылём около такой женщины.  Вот дубина, иначе не назовёшь».

Время летело так, что Пашка не успевал даже опомниться. Каждый день был занят какими-то шумными праздничными мероприятиями, они участвовали во всём, что ни предлагалось. Катались на санках, бегали на лыжах, лепили снежные крепости, отплясывали на праздничном маскараде. Даже ходили на зимнюю рыбалку. Тут уж Пашка блеснул во всей своей красе. Такой лавины удовольствия он не испытывал никогда за всю свою немалую жизнь. Он даже умудрился  на одном из состязаний подвернуть ногу и, тем не менее,  продолжал посещать их, хотя   участия в них уже не принимал.  Сидел и смотрел, как веселится Светлана, и не мог себе представить, что когда они приедут домой, то разойдутся по разным домам и снова начнут жить каждый своей жизнью. Он буквально прирос к её весёлому нраву, к тому, что она постоянно заботится о нём. Ему казалось, что она укутала его в какой-то невероятно  мягкий плед в разгар самого крутого мороза.

- А почему, собственно, мы должны жить по разным домам? - рассуждал он, глядя, как она каждый день наряжается  по утрам. - Приедем сразу ко мне и будем жить семьёй, девчонки большие, справятся сами, да и она поможет, бегать недалеко. Не ему же к ней перебираться.

- Свет, начал он, немного погодя,- как ты считаешь, где нам с тобой жить, лучше у тебя в доме, или у меня?

- А везде всем тесно - отозвалась она. И у тебя одна комната, да чулан, и у меня - две крохотные. Как ни крути, одной семьёй не получится.

- А что если нам построиться? - продолжал фантазировать Пашка.

 – Где?- не поняла Светлана.

- А вот приедем, я председателя и озадачу, - загорелся идеей Пашка. Пусть дом на меня оформляет, я его быстренько подниму, расширю, и заживём не хуже других. А? - Он с улыбкой притянул её к себе.
 
Светлана прижалась к нему, и молча обняла за шею.

- Попробуй, может и получится что, - сказала она почти нараспев.

  В последний день их пребывания в пансионате раздался звонок. Это была Анютка, она, буквально срывая голос, кричала, что мать вернулась домой, вся больная и несчастная, что она находится в очень плачевном состоянии, практически лежит.  И сейчас они все вынуждены существовать в этой двушке.  Она  не переставая плакала, и просила отца приехать к ней незамедлительно.  Пашка был ошарашен, и не сразу сообразил, что сказать дочери. Немного помычав в трубку, он всё-таки собрался с мыслями и обещал быть. Домой Светлана возвращалась одна.

Лидка вернулась и, как выяснилось, серьёзно   больная. У неё  выявили туберкулёз, и уже довольно в запущенном состоянии.  К тому же она давно и серьёзно выпивала.  Дочь, не переставая, плакала и не знала, что  делать. Теперь ей предстояло  ухаживать сразу за двумя больными.  К тому же она сильно  опасалась жить с ребёнком  в одной квартире с туберкулёзной матерью, та громко и надрывно  кашляла. Снимать молодым частную квартиру не было никакой возможности, она уже второй год не работала, и Игорь один  тянул  семью. Увидев  бывшую жену, Пашка ужаснулся. От прежней  орастой и задиристой Лидки не осталось практически ничего. Перед ним предстала состарившаяся, сильно исхудавшая женщина.
 Поговорить с ней о чём-то серьёзном тоже  было невозможно.  Она лежала, молча уставившись в потолок, и не реагировала ни на что происходящее вокруг. Так ничего толком и не решив, Пашка уехал домой, пообещав приложить все силы,  чтобы  помочь дочери решить этот вопрос.

 Увидев потемневшего с лица Пашку и выслушав его рассказ,  Светлана не сразу нашлась, что ему посоветовать.  Пашка был в таком отчаянном состоянии, что она незамедлительно перебралась к нему и занялась хозяйством. Через пару дней к  ним зашёл председатель.
- Привет отдохнувшим,- начал он с порога.- Наслышан, наслышан о городских делах,- вздохнул он. Что делать думаешь?

-  А что делать? - отозвался Пашка. - Не знаю,  в какую сторону податься. К себе дочь забрать рад бы, да кто с этими двумя останется. Считай две лежачие, а  Лидка - ещё и пьющая. Дочь плачет, не переставая, её понять можно, всё равно, они ей - мать и бабка, как ни крути.

- Вот и я об этом всем говорю,-  рубанул председатель.

- Внук ещё  совсем мал,  без матери нельзя, - продолжал Пашка,- к себе не возьмёшь.

-  Да,-  соглашался  председатель.- Сначала они двоих детей тебе скинули, теперь и пацанёнка,  того гляди, сюда перекинут. Широкая у тебя грудь, как я погляжу, все  ревущие умещаются.

 Пашка молчал и курил одну сигарету за другой.
 
- А Светлана что говорит? – продолжил председатель.

- А что Светлана? Она сама двух девчонок одна поднимала, ей ли не знать, каково это. И потом, это же не её вопрос.

- Не её, а за тебя просит, - добавил он, немного погодя,- приходила тут мою жалобить. Обе на весь дом охали, да вздыхали. Теперь и моя вся в раздумьях. На меня насела. Ну ничего, может, всем миром  что и придумаем,- обнадёжил он. - Моя говорит, старух  в деревне много, может, кто и возьмётся твоего внука понянчить, пока мать там, в городе с больными определяется.

-Да как она определится-то? -  сокрушался Пашка, -  за ними ведь уход нужен каждодневный. Что же,  Анька своего ребёнка сюда чужой бабке спихнёт, а сама будет там за двумя  больными день и ночь ходить? За какие такие грехи?

- А у тебя есть другие варианты? - председатель  удивлённо посмотрел на Пашку. - Тогда пользуйся, и тему закроем.

 Пашка осёкся и обречённо замолчал,  понимая, что перечить сейчас председателю, против ветра плевать, не иначе.

Зашла Светлана.
 
 -  Слушайте, -   начала она с прихода, увидев рядом с Пашкой председателя, -  соседка моя, Тимофеевна,   согласилась  до лета с ребёнком  посидеть,  будем ей платить.  Ещё и Валюшка с Мишкой помогут,   да и другие ребята повозятся, без присмотра дитё не останется. А дочь твоя пусть в городе  разгребает. Может, матери какое направление на лечение выбьет. Всё-таки туберкулёзников должны лечить  не в семье.  А отправит мать на лечение, и мальца  домой заберёт. Не чужому же человеку оставляет, ты же ему дед. Другого решения не вижу. Ей лучшего варианта не найти. Не думаю, что откажется.

 Пашка посмотрел на неё благодарными глазами, и глубоко вздохнул.

- Дело говорит,- поддержал её председатель.  Какой никакой, а вариант. Пока пусть хоть так. А там видно будет. На всё время нужно. Что-то, да придумаем.

 Он ободряюще похлопал Пашку по плечу, и засобирался по делам.

Анютка привезла  Василька сразу, даже уговаривать не пришлось. Такой испуганной и растерянной Пашка дочь никогда не видел. Она проплакала  у них весь день, и вечером  со слезами уехала в город.

 С  Васяткой взялась сидеть чуть ли не вся деревня. Светлана пользовалась большим уважением почти в каждом доме, и помочь ей вызвались многие. Даже  Тимофеевна громко сокрушалась, что иной день она  мальчонку и не видит.  Светлана терпеливо хлопотала то у себя, то  у Пашки в доме. Предполагаемые Пашкой тяготы незаметно растворялись, и жизнь текла ничуть не хуже, а даже веселее и теплее.

- Тебе пора дом расширять, шутили соседи.   Народу вокруг насобирал, за стол присесть негде.

 -Ваша правда,-  отвечал Пашка. К лету будем думы думать, а пока так поживём. Соседки понимающе кивали головами и довольные удалялись.

Теперь  каждый день  в доме крутились обе дочери Светланы, и вечером за столом собиралась вся их большая семья. Они дружно ужинали, делились новостями, потом все разом разлетались по своим делам, и в доме снова становилось тихо.

 Засыпая, Светлана прижалась к Пашке  и тихо сказала, положив ему голову на грудь:
- А ведь хорошо нам всем вместе. Правда же? Как ты считаешь? И дети у нас хорошие. Да и ты за молодого отца сойти можешь. Ваську с рук не спускаешь. Своих  не нянчил, вот теперь тебе это в охотку, вижу, как к нему прирастаешь. Смотри, потом отдавать будет тяжело. И ребёнку будет трудно. Не подумай только, что я тебя от него  отворачиваю. Просто к чужому сильно прикипать нельзя. Боком это потом всем выходит. Постарайся учесть, хотя бы ради маленького.

- Спасибо тебе,- сказал Пашка, - если бы не ты, ещё неизвестно как бы я с  пацаном справился. На работе целыми днями, да и вообще, ты за ним не меньше моего приглядываешь.  Вот только бы Анька с зятем здесь  жить не надумали. Приткнуться будет негде. А как откажешь, если запросятся. Не от хорошей же жизни убегают.

-  Ничего,- успокаивала Светлана,- ещё и мой дом есть. На крайний случай, конечно.

- У тебя самой две невесты,- не соглашался Пашка.

- Да, но они скоро в город учиться уедут только и будут, что в гости приезжать, а для гостей места хватит. Главное у нас  с тобой сделано,- сказала она.

- Что?- не понял Пашка.

- Ты с выбором определился,- она ещё плотнее прижалась к нему, и он почувствовал, как по телу побежала дрожь.

 Анютка таяла на глазах. Когда она, измученная, бессонными ночами приезжала в деревню,  Пашка не мог без боли смотреть на дочь. Они оба с Игорем похудели до неузнаваемости. Анютка, не переставая, жаловалась и  плакала, Светлана успокаивала её, как могла. Игорь угрюмо курил на крыльце. Васятка, видя отца и мать в таком состоянии, капризничал и не слезал с Пашкиных рук.

- Сил нет,- жаловался  Игорь,- даже смотреть нет сил. Домой идти не хочется, и Аньку жалко. Так долго продолжаться не может. Ну, должно же быть хоть какое-то решение.

  Они все, вместе с его матерью, прикладывали  большие усилия, чтобы определить Лидку на лечение, но  дело продвигалось очень медленно. Правда, надежда всё-таки была,  к лету обещали выделить место.  Наконец, оно было получено и сильно ослабевшую Лидку увезли  за 300 км от дома. С машиной опять же помог председатель, денег  у Анютки не было совсем. Срочно кое-как подремонтировав квартиру своими силами, дочь забрала  Васятку домой. В  деревне облегчённо вздохнули.  Все сочувствовали Пашке и Светлане, всё время, пока они стойко растили малыша. Старались поддержать и словом, и  делом.  Соседка тётя Груня   держала корову, и два раза в неделю сама носила им молоко и творог. Понимала, что Светлане с её занятиями в школе даже забежать к ней время не всегда хватало. А сосед Степаныч  носил  свежие яйца, пока у ребёнка не начался диатез.

- Вот тебе, городские дети, - сокрушался он, узнав об этом,- даже деревенскую чистую пищу уже есть не могут, болеют с неё. До чего их тела к химии привыкшие.

Пашке порой даже казалось, что он родился и всегда жил в этой деревне, настолько она была своя. За всеми нервными  переживаниями он совсем упустил из вида экзамены сына. Во всём положился на Светлану, и та занималась этим одна, не отвлекая Пашку от нескончаемых городских проблем.

 На радость им и всем сельчанам Валюшка и Мишка успешно сдали экзамены, и поступили в институт. И тут же  сразу собрались играть свадьбу. Молодых  еле отговорили. Они  хотели быстрее занять отдельную комнату в общежитии. А так им  предстояло жить в разных корпусах.

- Да у вас всё впереди,- уверял сына Пашка. - Чуток подучитесь, и мы вам такую свадьбу отгрохаем. Вся деревня нагуляется. Куда торопиться? Не время сейчас, ну, совсем не время. Денег в обрез, у Анютки никак не наладится. Да и мне надо с домом разобраться.
Светлана всячески поддерживала  его. Начался учебный год, и в обоих домах  наступила тишина. Старшая дочь Светланы экзамены провалила и    вернулась домой, мать устроила её работать в школу библиотекарем. Она снова засела за учебники, и была твёрдо настроена поступать на следующий год.

 Светлана и Пашка допоздна пропадали на работе. Жизнь текла размерено и тихо. Вечерами они собирались втроём, делились новостями, ужинали и строили планы на будущее. Два раза в месяц приезжали студенты, и тогда в доме не кончались  хлопоты и беготня с самого утра. Они опять настойчиво стремились  пожениться, а родители стойко сдерживали их натиск.

- Да что вы их держите?-  удивлялся председатель,- хотят, пусть женятся. Не первый год бегают, как привязанные. Отгуляем  свадьбу и гора с плеч. Не ровен час разлюбятся, да нахватают других, случайных. К вам их и привезут. Что тогда запоёте? Студентов вокруг полно, собьют с дороги за пять то  лет.

 Пашка со Светланой тоже опасались такого расклада и, в конце концов, согласились поженить молодых  после окончания первого курса. Эта новость сразу облетела все дворы. В деревне стали  ожидать свадьбу.  Роспись наметили на август, но свадьбу пришлось  играть в начале лета.  Молодые уже ждали появления ребёнка.

Пашка со Светланой только вздыхали. Брать академку после первого курса было нежелательно. Но по-другому ничего не получалось. Однако Валюшка не была настроена сидеть с ребёнком дома. Мишка во всём поддерживал жену. Председатель, как и обещал, со свадьбой помог. Выделил им  помещение в клубе.  Собралась чуть ли не вся деревня. Гуляли весело, даже, можно сказать, богато.  Было много студентов, и старшая дочь Светланы приглядела себе городского парня. Тот позднее не раз приезжал к ней в деревню. Светлана, узнав об этом, не на шутку испугалась. Опасалась, как бы и вторая не выскочила замуж, не определившись с учёбой, или, того хуже, забеременела и осталась одна.

- Ваши детки  не засиживаются, не то, что родители,- шутил председатель. Одно слово - акселераты.

Пашка отмахивался и, вздыхая, качал головой.

- Ничего-ничего, уверял председатель,- хорошее дело безвременно не бывает. Дочь выдал замуж, сына женил. Сам тоже при Светлане. Всё правильно, всё по делу.

Всполошился он, когда до него дошли слухи, что и его дочь приглядела на этой свадьбе городского ухажёра и теперь частенько наведывается в город по неотложным делам. Ей только что исполнилось 16,  и они с женой не на шутку всполошились. Пашка не решался даже пошутить на эту тему. Девчонке строжайше запретили ездить в город до окончания школы. А парня открыто не привечали, когда тот появлялся в деревне, и он был вынужден пару раз останавливаться в Пашкином доме. Пашка опасался, что председатель обидится на него и закусит удила. Поэтому  попросил сына, чтобы Мишка переговорил с приятелем, и тот поубавил обороты, и не приезжал к ним в деревню какое-то время. Во избежание серьёзного конфликта с председателем и его женой.

На лето Анютка снова привезла Васятку.   Звонил Олег и сказал, что работать в период отпусков некому, и ей желательно  выйти на работу.  Ребёнком  опять занялась Светлана.  Мишка с Валюшкой жили с ними и ждали рождения первенца. Валюшка охотно возилась с Васяткой, постигала азы материнства. Мать старалась подучить её всем тонкостям, пока представлялась такая возможность.  Мишка был постоянно занят, они с отцом занялись пристройкой. В доме стало невыносимо тесно, и  они решили пристроить ещё одну большую комнату, причём делали её  с отдельным входом, чтобы  в дальнейшем молодые могли жить совсем  самостоятельно. В конце лета у Светланы и Пашки родился внук. Валюшка  все дни и ночи хлопотала вокруг малыша, он громко и часто плакал, и Пашка был рад, что они проживают хоть и в одном доме, но всё-таки в разных его частях. Мальчик был беспокойный и требовал много внимания.

- Ты просто не знаешь, как они растут, - уверяла его Светлана.- Плачет не больше других.
Но позже выяснилось, что у ребёнка врождённый вывих бёдер, и его надолго загипсовали в растяжки. Начались трудные времена. Светлана сильно сдала, стала часто посещать врача и принимать разные лекарства. Мишка продолжал учиться, приезжал редко. Анютка периодически привозила сына и всё чаще оставляла его, и надолго. Тогда  становилось особенно трудно. Пашка видел, как выматывается Светлана, но она молчала и стойко тянула семейную лямку.
Председатель сочувствовал Пашке и даже немного повысил зарплату. Пообещал, если молодые после института приедут жить в деревню, выделит им отдельное жильё. Недалеко открывался новый молокозавод, и  их деревне  выделялись  фонды  под  строительство двух   многоквартирных домов для  рабочих этого комплекса. Но это всё пока было в далёком будущем, а каждодневная суета плотно окружала сейчас, и с ней надо было жить.
Следующие два года Пашка практически находился в постоянном напряжении. У Анютки родилась девочка, и теперь дочь была загружена ещё больше прежнего.  Внук  Ванюшка всё больше жил в деревне с Пашкой и Светланой, и та растила сразу двух малышей. Неприятности посыпались одна за другой, когда малышке исполнилось  чуть больше года. Игорь неожиданно для всех ушёл из семьи. Как потом  выяснилось, он давно жил на два дома, а  Анютка, согнувшись под постоянными заботами  и уходом за бабкой,  не сразу это заметила. А когда всё прояснилось, было уже поздно. Их семья распалась, и очень быстро. Дочь осталась одна с двумя маленькими детьми.  Правда, старший  сын Васятка  постоянно жил у Пашки и Светланы, и это сильно поддерживало уставшую от многолетних страданий  и хлопот Анютку.  Старшая дочь Светланы к этому времени удачно вышла замуж за городского парня,  переехала жить к нему, и даже поступила в институт.  Правда, не в тот, какой хотела и на вечернее отделение.  Валюшка с ребёнком  вернулась  в свой дом.  Их соседка Тихоновна  была этому рада и охотно помогала ей растить мальчика.
 
За долгие годы одиночества  она истосковалась по заботе о детях. Мишка по-прежнему наведывался редко, учёба занимала всё его время. Кроме того он устроился в городе на подработку, и уже получал немалые деньги, поэтому помогать Валюшке материально необходимости не было. А вот Анютка постоянно нуждалась в деньгах, и Пашка был вынужден выделять ей небольшую сумму каждый месяц. Он сильно жалел дочь и, стараясь помочь, сам растил внука. Даже когда дочь пыталась забрать Васятку на пару, тройку месяцев в город, он  ребёнка  не отдавал. Убеждал дочь, что так нагружать себя в её возрасте нет необходимости, и пока он в силе, пусть пользуется его помощью. Тем более, что глядя на Анютку, можно было легко понять, насколько тяжело той живётся.  Светлана тоже видела это, и никогда не упрекала Пашку за его решение самому растить внука, которому шёл уже четвёртый год. Пережив  слёзный развод дочери,  Пашка с трудом втягивался в новый ритм жизни. Только бы Мишка ничего не учудил, опасался Пашка. Последнее время ему почему-то казалось, что из-за длительного привычного отсутствия в семье  сын заметно  охладел к Валюшке и ребёнку, коих  Пашка уже очень любил. Ближе к осени Валюшка  вернулась в город,  чтобы продолжить учёбу в институте. Внука Светлана оставила у себя. Этот год  всем дался особенно трудно. Дети часто болели, и у Светланы самой начались серьёзные проблемы  со здоровьем.  Она сильно сдала, и Пашка волновался из-за её резко обострившихся болезней. А когда приехала Анютка и сообщила новость о том, что собирается снова выйти замуж и просит, чтобы они забрали бабку к себе в деревню, и поместили её в пустующем доме Светланы, у той случился нервный срыв, да такой, что дело не обошлось без больницы. Вконец обессиленную Светлану увезли на скорой.  Пашка, разозлённый таким беспардонным  поведением дочери, сказал, что если она не оставит их в покое, он вернёт ей Васятку, и пусть она сама растит своих детей.  Дочь плакала  и убеждала отца, что её новый избранник категорически отказывается жить рядом с лежачей бабкой, запахом которой стойко пропитаны все стены квартиры. И если он ещё может согласиться с наличием у Анютки двоих детей, то с этим явлением - никогда. Пашка пытался совестить дочь, но та настолько резко изменилась, что он с трудом узнавал в ней свою  некогда разумную, добрую Анютку. Дочь стала неузнаваемо нервной, даже, можно сказать,  агрессивной по отношению к отцу и Светлане.  Она резко и грубо обвиняла его в том,  что у неё не сложилась жизнь из-за них с матерью,  потому что те в своё время не создали хорошую любящую семью, и  теперь она вынуждена страдать. Пашка слушал её и не мог  возразить. Он жалел дочь, и  был буквально ошарашен её резкой переменой по отношению к ним, да и к скорому повторному браку тоже. Так ни о чём и не договорившись с дочерью, он прекратил с ней всякое общение. Светлана понимала мужа, остро переживала за него  и горестно соглашалась с его решением отстраниться от дочери. Отдать  внука Пашка, конечно, не решился, он привязался к мальчику, и знал, что ребёнку с чужим человеком будет совсем худо. А дочь  и не настаивала на этом. Она, разобидевшись на весь свет,  настойчиво пыталась наладить свою жизнь с новым избранником. Но, по доносившимся из города сведениям, тот со своим решением узаконить их отношения не торопился.  В жизни снова наступила череда неприятных событий. Пашка замкнулся и старался не общаться ни с кем из соседей. Светлана разрывалась между детьми и школой. Выручил опять же председатель.

- Смотрю я на тебя,- начал он свой невесёлый разговор, - был деловой мужик. Всё вроде наладил, обжился, работаешь неплохо. Да сдулся весь. Что за муть вокруг тебя твориться?

 Пашка в ответ раздражённо махнул рукой.

- Хорошо тебе говорить,- сорвался он почти на крик,- а я только жить, начал, так дети неприятностей на башку накидали, шляпой не прикрыть.

- Наклали, значит, тебе на голову, с ушей свисает,- съязвил председатель. - Так  что же ты её до сих пор подставляешь?  Всей деревней наслышаны о твоих делах. Народ у колодца кипит. Что делать думаете?

- А что тут делать?- орал Пашка.- Хоть всю свою жизнь на них положи, им всё мало.

- Твоя правда,- поддержал его председатель.- А решать и действовать надо. Конечно, дочери твоей  эта партия не подарок, но и парня понять можно. Один сбежал, и другой не торопится. В такую кашу погружаться кому охота. Любые чувства сгинут, как в болоте. Да и дочь твою кто бы до конца понял. Столько лет одна около лежачей пластается. Кто ей молодой помог? Мужа из-за этого потеряла. Не каждый такую жизнь выдержит. Тут злись - не злись, а решать -  надо. И Анька твоя здесь ни в чём не виновата, а расхлёбывает одна.
Он немного помолчал.

- Вези бабку сюда, да оплачивай за ней уход. А  те деньги, что дочери шлёшь,  отдавай нашим бабкам.  Я подскажу, кто возьмётся поухаживать. Одинокие в деревне есть, не перегнутся от тяжести. И пусть лежит, ей всё едино, где лежать. Здесь ещё  кто из баб, глядишь, и посплетничать забежит,  небось,  дома все годы заброшенным  бревном лежит. Вот тебе и досмотр. Другого выхода не вижу. А дальше сам решай.

- Куда её везти?- не понял удивлённый таким поворотом Пашка.
 
- А хоть в дом Светланы, хоть крайний, пустой занимай, да ходи топи его. Раз в день не устанешь. Дом всё равно стоит уже шестой год без хозяина. Да он и не приедет, факт. Ещё спасибо скажет, что топили, да посматривали.

«А ведь дело говорит председатель,- осенило Пашку.- Надо Светлану спросить, как она посоветует?  В этих вопросах женский взгляд - не последнее дело».

Светлана поселить бабку в  свой дом даже на время категорически  отказалась.

- Мало ли когда дети наведаться захотят,- возмущалась она. - А тут - такой подарочек. Нет  - и категорически - нет.  Хочешь, соглашайся на брошенный дом, туда и определяйте, а меня увольте, мне твоего внука хватает. Который год поднимаю. Бабку заберёшь, Анька тебе ещё одного родит и опять подбросит. Всё к этому идёт.  Думаешь, этот новый у неё надолго задержится? Он уже условия ставит, ещё и лямки не тянувши. Такие не впрягаются, помяни моё слово.

Пашка слушал и молчал. Светлана была права, он это понимал.  Вопрос с пустующим домом  он  уладил сразу. Навозил  туда дрова, обустроил   малюсенькую комнатушку, чтобы было легче топить, замазал печные трещины и заколотил досками щели в полу. Когда он сообщил о своём решении дочери, та была на седьмом небе от счастья, и незамедлительно перевезла бабку в деревню. Председатель, как и обещал,  подыскал одинокую старушку, посулил  помочь той с дровами, и та согласилась два раза в день заходить к больной.  Кормиться бывшей тёще предстояло  с Пашкиного стола. Но эту новость Светлана приняла абсолютно спокойно. Самой ходить  к лежачей хоть зачем она категорически отказалась, да Пашка и не настаивал. Он был рад, что  опять серьёзно помог дочери. Счастливая Анютка, облегчённо вздохнув,  хлопотала по устройству личной жизни. Она практически не давала о себе знать почти полгода, а Пашка просто опасался вникать в её новую жизнь. Тянул свою лямку, осторожничая, ни во что другое не вмешиваясь. Но когда  всё только мало-мальски наладилось, на Пашку и Светлану свалилась новая неприятность. Казалось, что проблемам уже не было конца и края. На этот раз распалась семья Валюшки и Мишки. Приехавшая на учебу Валюшка узнала, что муж встречается с другой женщиной, причём на много старше себя. Никакие уговоры о том, что он ещё одумается, она слушать не хотела и практически сразу подала на развод, который впоследствии затянулся, и надолго. Мишка, несмотря ни на что, своего согласия на развод не давал, в деревне не появлялся, с отцом старался не встречаться. Пашка и Светлана ходили, словно опущенные в воду, по вечерам молча сидели каждый в своей комнате, и не спешили начинать разговор. По деревне поползли слухи, что Пашка и Светлана скоро и сами разъедутся по разным домам. Пашка ходил темнее тучи. Он отчётливо видел, что Светлана потеряла интерес к их совместной жизни  и не пытается это хоть как-то скрывать.  Она монотонно ходила на работу, крутилась с детьми,   в её глазах поселилась  не проходящая, щемящая женская тоска. «Ну, детки, негодовал  Пашка,-  столько лет жизни не было. Только  наладил, так и ту отнимают. И помогаешь им, как можешь, и всё едино  - не живут. Мне бы кто так помог в своё время». Так прошёл год, прежде чем до них долетела  очередная  новость. Лидка возвращалась  домой. О том, что теперь   будет, Пашка боялся даже думать. Приезжала испуганная дочь и снова внесла тревогу в его и  без того тяжёлую жизнь.  Всё время пока она рассказывала о матери, Пашка напряжённо молчал, но тут не выдержала Светлана.

-  Сколько можно  трепать жизнь отцу?- набросилась она на Анютку.-  Он столько тебе помогал. Чем ты ему хоть раз помогла? Ты сама уже  давно не девочка, два раза замужем, двое детей.  Ты-то какую жизнь уготовила своим детям? - не унималась она.- Или себя ты не видишь, только отца упрекаешь в своих бедах?  Да чем он обязан твоей матери и твоей бабке? Они его вышвырнули за ненадобностью на  чердак, вам с Мишкой,  считай,  ничего не дали, а теперь ещё он старость их  должен обеспечивать покоем и вниманием.

 Анька от неожиданности даже растерялась и не сразу нашлась,  что ответить.  Светлана никогда до этого не встревала в их с отцом дела. Наоборот, всегда старалась успокоить, и вселяла оптимизм. Пашка заметно нервничал, и продолжал молчать. Он был полностью согласен со Светланой. На этот раз, видя, как она бушует, он, наконец, решительно  встал на её сторону, и отказал дочери в  просьбе вновь наладить её  жизнь за счёт  их семейного благополучия.

- Всё, Аня,- сказал он,-  я сыт вашими проблемами по горло. Со своей матерью разбирайся сама.  Живи с ней, девай куда хочешь, но ко мне с этим вопросом не приезжай. Хватит того, что ненавистная тёща второй год бревном лежит на моём попечении. А лучше,  и её забирайте, Лидка вернулась, пусть и ухаживает за своей матерью. В конце концов, это её долг, а не мой. Свои долги я вам с Мишкой давно отдаю.

 После этих слов Анютка  вылетела из дома, как ошпаренная и в деревне больше не показывалась. Позже до них дошли слухи, что Лидка вернулась, ей значительно лучше, но  они с трудом  уживаются с дочерью в одной квартире. Навещать свою мать  в деревне  Лидка не торопилась. То ли не было сил,  то ли боялась,  что на неё сразу свалятся все тяготы по уходу за больной.  Решительно разрубив очередной узел, Пашка немного успокоился. Его семейная  жизнь  потихоньку обретала покой.  Мишка домой по-прежнему не показывался. Он перебрался  жить в новую семью, оканчивал институт, и работал. Валюшка тоже старалась домой не ездить. Жила в общежитии, иногда звонила.  Светлана работала,  растила детей, часто и подолгу  болела. Пашка, как мог, старался во всём ей угождать. Но холодок по отношению к нему, появившийся  благодаря его детям, давал о себе знать. Он это понимал и не  приставал к ней с претензиями, и вопросами. Опасался её срыва. У выдержанной, спокойной Светланы характер был твёрдый, и если она что-то для себя решала, то, как показало время, приводила задуманное к логическому концу. Пашка боялся, что в один прекрасный момент Светлана вернётся в свой дом, и он останется один на один со   своими проблемами. Так, практически затаив дыхание, он прожил ещё один не простой для него год. Ближе к лету в деревню наведался Мишка.  Светлана,  встретила его достаточно сухо, быстро собралась и ушла на это время жить к себе. Пашка нервничал. Мишка, надеялся, что прошло достаточно время, чтобы они могли сесть и спокойно поговорить о жизни, но увидев реакцию Светланы, разошёлся в резких высказываниях. Он уже  выглядел зрелым мужчиной и по его словам намеревался временами гостить у отца с новой женой и её детьми, которым был необходим свежий воздух и здоровое питание. Открыто  негодовал по поводу того, что не может приезжать в свой дом, когда ему хочется и с кем хочется. На упреки отца, что здесь уже растёт его сын, о котором он не вспоминает, у него был заготовлен банальный ответ. У ребёнка есть мать, которая, тоже не сильно  спешит к сыну. А кроме того  у ребёнка есть бабка и дед и то, что они его воспитывают сами, так это их личное решение. Что теперь его в этом упрекать? У него началась новая жизнь и надо думать о ней. Алименты сыну он выплачивает, и будет продолжать это делать. Но во всем остальном просит оставить его в покое  и не начинать разборки при каждой встрече.

Пашка слушал сына и внутри вскипал ураган неприязни. В конце концов, он не выдержал и пошёл в атаку. Он кричал, что сын никакого права на дом не имеет,  всем известно, что  дом вообще  не принадлежит ни ему, ни, тем более, Мишке. А потому,  должен сказать спасибо,  что по милости добрых людей вырос здесь, а уж для своей новой семьи пусть приобретает свой дом, и там растит двух чужих  ослабленных детей. Свой отцовский долг Пашка выполнил, и теперь Мишка сам должен жить дальше безо всяких планов на отца и необоснованных требований относительно деревенского дома. Отец и сын бушевали всю ночь. Наутро разъяренный Мишка уехал  первым автобусом. Пашка устало  побрёл на работу. Вечером он отправился за Светланой. Но та категорически не захотела возвращаться.

- Это не кончится, я это чувствую, сказала она,- горестно глядя на измученного Пашку.- В конце концов, Валька - моя дочь,  и мне больно за неё. В разводе её вины нет, и ты это знаешь. А твой Мишка  будет привозить сюда другую женщину с детьми, и жить хозяином в доме. Я так и буду ходить от одного места к другому. А что, если он задумает поселить здесь этих детей на всё лето? Ты об этом подумал,- не унималась она,- Зачем мне такая жизнь? Я и так много лет и сил отдала  тебе, твоим детям и внуку. Мальчик до сих пор живёт со мной. Маму забыл, отца в лицо не помнит. Хватит с меня,- закончила она, нервно гремя посудой,- со своими детьми и их проблемами живи сам. А мне надо со своими девочками разбираться. Меня старшая к себе зовёт. Тоже помочь просит. На лето планирую к  ней поехать. Поживу, помогу, отдохну, в конце концов.  Внука я  заберу с собой. Со своим ты сам определяйся. Пора бы его матери вернуть, да и бабушке тоже. Теперь их там две, вот пусть и растят.
 
На этом она дала  понять, что разговор их закончился. Пашка попытался его продолжить, но Светлана демонстративно собралась и ушла с мальчиками из дома. Пашка понял, что и в их отношениях наступил серьёзный разлад. Всю ночь он не мог уснуть. Наутро чуть свет он помчался на работу, и еле дождался председателя.

 -Ты что выглядишь так, словно всю ночь в поле шарахался,- начал, удивлённый его видом, председатель.

Пашка, не дав ему договорить,  взялся раздражённо рассказывать о том, что случилось у него в очередной раз. Председатель возмущённо качал головой и громко вздыхал.

- Ну, навалил ты на меня. Я вам что, маг-кудесник, ваши дела разгребать годами? Сколько можно решать ваши нескончаемые проблемы? Живите с ними сами. Может, тогда умнее будете. У меня полдеревни в разводе, мне всех вас не обогреть.  Заставь  детей самих решать свои проблемы, без которых они у тебя жить не могут.  Начнут сами решать,   может, тогда и ввязываться в них не будут. А то, взяли моду, чуть что у них случится, в деревню катят. Решай, папа, отдавай свой отцовский долг. Кроме твоих долгов, у них и свои имеются. Хоть один тебе отдали? - Он в сердцах махнул на Пашку рукой и скрылся в проёме двери.

 Уже почти месяц Пашка жил в доме один. Вечерами заходил к Светлане, она кормила его ужином и молча садилась за тетрадки. Пашка уныло собирался и уходил домой. «Сколько это будет продолжаться?- думал он.- И председатель старается не начинать никаких разговоров, кроме как по делу. Намерено избегает встреч. Надоела мужику эта чужая возня. Да что обижаться? У него дел завались. У самого дочь в город замуж выскочила, и тоже поговаривают, не больно удачно всё складывается. Терпит мужик, никому не жалуется, и помощи ему просить не у кого. Тоже ходит весь раздражённый, да насупленный. Все уж привыкли, не обращают внимания. С этими детьми одни проблемы и, похоже, у всех.  Даже председателя сия чаша не обошла. А какой бравый и уверенный в себе был. Гроза деревни во всех вопросах. Теперь сидит молчком, в бумагах  роется».

На летние каникулы Светлана уехала к дочери. Пашка один уныло слонялся по дому. По её настоянию, внука он вернул матери. Анютка примчалась в деревню, наскоро собрала мальчика и, даже не присев за стол, не навестив бабку, умчалась с ним в город. Пашка чувствовал, что она еле сдерживается, чтобы не начать скандальный разговор. В данном случае они оба понимали его бесполезность. В конце концов, ребёнок должен был вернуться к матери, как изначально и было оговорено всеми.  Однако, по мнению дочери сейчас был для этого совсем не подходящий момент. Но Пашка видел, что  подходящего дождаться будет, вероятнее всего, невозможно. Так что отдал, как отрубил. Сын в деревню не показывался, и связи с отцом не поддерживал.

- Допомогался, сердобольный,- язвила Оксана при каждом случае, когда Пашка появлялся в магазине. - Отдал свои долги дочиста. Теперь впору самому у кого задолжать, стоять с протянутой рукой за своё счастье, может, кто и подкинет,- резала она словами, как бритвой.

- Ты то, что цепляешься? - огрызался Пашка.- Тебе–то  какое дело? Живёшь со своим, и живи. Я к вам не лезу. Разгребай своё, в чужое не встревай. Никто не просит.
Оксана с нескрываемой злобой бросала на прилавок нужный ему товар и демонстративно уходила в соседнее помещение. «Вот бабы,- думал Пашка,- змея на змее. Да с любой свяжи жизнь, всё едино - петлёй затянется».

Он уныло брёл в сторону дома. Тёмные заснеженные окна неприятно  отталкивали пустотой.  Войдя,  не раздеваясь, повалился на диван. Ватная холодная тишина накрыла с головой. Он закрыл глаза и попытался уснуть. В памяти одна за другой всплывали забытые картины. Он,  молодой, весёлый смотрел восторженными глазами на красивую, смелую Лидку. Та загадочно теребила его шевелюру и громко смеялась от удовольствия. А потом они прятались от любопытных глаз по подъездам и целовались, целовались. Позже, когда он перебрался к ней жить, они до утра шептались в своей комнате и строили планы. «О чём же тогда они мечтали?- силился вспомнить Пашка, и не мог.