Покаяние. Глава 11. Язык из гроба

                Простакова:  Слышь, друг мой: «еоргафия»…
                А к чему бы это на первый случай?
                Стародум:  А коли случится куда ехать, так
                чтоб знать, куда едешь.
                Простакова:  Ну, батюшка! Да это и наука-то
                прямо-таки не дворянская. А из-
                возчики-то на что? Барин только
                прикажи, свезут, куда изволишь!»
                Д.И.Фонвизин. «Недоросль».

Что ж за «маршрут» на этот раз
Юркольцину он разработал,
Пока не получил приказ
Спуститься в русские болота?
Сначала, будто волхв, Атос
Поёт про славу Генерала,
Как трудный он решил вопрос
И что он сделал до начала:
«В веках прославят, так и знай,
Как с Мира снял сию угрозу:
«Управил» ловко «под трамвай»
Урана – «Мишу Берлиоза», –
Наставника того, кому
Отдали кадры Управленья –
И в «доме скорби» самому
Аидову дай бог терпенья.
Своим умом сумел занять
«Квартиру» в небесах Урана:
Тебе теперь «командовать
Парадом» в Мире неустанно.

И «Лиходеев»-д’Юмадон,
Что площадь занимал в «квартире»,
«Гипнозом» уж перенесён
Далече – и сидит «в сортире».
«Домоуправа» заменил
И всю его команду чисто:
Андрюхин наш лишился сил
И пишет сказки про артиста.
И в ту «Квартиру» смог вселить
Своих людей ты для начала.
И будет всем руководить
Твой раб – «Коровьев»-Ленуалло.
Ведь ты для Мира нынче – власть.
И будет раб тебе послушен,
Лишь только полномочий часть
Отдай им, будь великодушен.
Амвросий – тот ещё пострел.
И можешь ты ему доверить
Ведение текущих дел –
Он совладает в полной мере.

Теперь же слушай, что тебе
В «квартире» этой сделать надо,
Чтоб на Земле, в твоей борьбе
Была победа и отрада.
Ты Лермочкина Мишку сплавь
На Материк за делом срочно
И без него Европой правь,
И не пускай назад нарочно.
Потом свободу людям дашь:
«Свои ловите интересы!»
Но так, чтоб «Красный Карандаш»
Держал в руках сии процессы.
И дольше чтоб директора
Хозяями не становились,
А чтобы с ночи до утра
Вкруг касс фабричных суетились.
И чтоб создать свой «средний класс»,
Построй заманчивые с виду,
Всегда успешные у нас
Финансовые пирамиды.
Так оберёшь ты весь народ,
Чтоб появились капиталы,
Который «пустят в оборот»
Твои отпетые нахалы.
А в остальном же положись
Ты на «Фагота»-Ленуалло.
Употребит с охотой жисть
На дело под твоим началом.»

Такой «извозчика маршрут».
Но в чём Маргакова расчёты,
Что те дороги приведут
Юркольцина в его «болото»?
А в том, что рекомендовал
Дать ключ от жизни всей России
В ручищи всяких Леннуалл,
Да с Чернопрудовыми сими.
Ведь всё, что с ним произойдёт,
С Амвросием, в его России –
Об этом знал он наперёд, –
Разбудит зла его стихию.
И что тогда отбросит прочь
Ответственность за все работы
И для Амвросья «будет ночь,
Когда сводить он будет счёты».
И знал Маргаков: будет срок,
Чтоб встретился он с Ленуалло
И «ядов старый свой мешок»
Дал подержать ему сначала.
И раз придётся снова жить,
Ильич уж не упустит случай
«Свой счёт сполна чтоб отплатить
И весь закрыть» рукой могучей.

Учёный муж с Материка,
Взяв документы, удалился
В небесны выси. И пока
Маргаков над «маршрутом» бился,
Рудольф просил занять места
Совет Учёный Управленья.
И для начала молвив: «Так!»,
Атосу сообщил решенье.
«Я ознакомить вас хочу,
С тем, что до вашего прихода
Уже Амвросью Ильичу
Я дал для опыта свободу.
Согласно просьбе, что подал
В заявке он по техпрогрессу,
Уже приказ я подписал
На «постановку вашей пьесы».
И раз уж так необходим,
То даже «выстрел» пропустили,
И «зарево», что впереди,
И «столкновенье» утвердили.
Но вместе с тем условий ряд
Хочу я вам вперёд назначить,
Поскольку «тексты» говорят:
У «пьесы» сложные задачи.
И вы займитеся сейчас
Всей к «пьесе» сложной подготовкой,
Поскольку назначаю вас
Руководить всей «постановкой».
- Согласен я – сказал Атос,
Почти «мертвец», «самоубийца», –
Займуся «пьесой» я всерьёз…
(«Попляшет этот кровопийца!»).
- Поскольку ж, как я говорил,
Совет наш к «выстрелам» не склонен,
То «постановку» разрешил
Я только лишь на Полигоне,
Чтоб «город» нам не повредить.
А «режиссёр» ваш – Ленуалло.
Он может «механизм водить»,
Проверен в деле уж не мало.
Условие, среди главных мер,
Другое так же положили:
Ваш будет Главный Инженер
Роман Виссарионыч Жилин.
Ему не страшно доверять
Блюсти закона интересы,
Он не позволит отступать
От заданной трактовки «пьесы».
Они уж поджидают вас,
Так что вы к ним поторопитесь.
Вот, получите мой приказ
И под приказом распишитесь.»

Итак, Атос, согласье дав
На руководство «постановкой»,
Готов «линять», как тот удав
Каа, что кожу сменит ловко.
И «кожи цвет» переменив,
У Руди выпросит прощенье
И «вскроет старый свой нарыв»,
И душу ввергнет в очищенье.
Ведь он «согласен под расстрел
Идти был», как он сам напишет,
А тут – прощенье старых дел
И даже славы звон он слышит.
Когда же в Киеве своём
Маргаков на Земле родился,
Амвросий, с Жилиным вдвоём,
В «машину, за штурвал» садился.
И за два года до того,
Как веку новому родиться,
Ильич, не слыша никого,
На «почву русскую садится»:
Съезд первый ЭРЭСДЭЭРПе
Созвал он. Но была «посадка»,
Как в старой сказке о Попе:
«Чертям» его пришлось не сладко.
Съезд посадили целиком
(В буквальном смысле: взят в кутузку).
Пройдёт пять лет и лишь потом
Второй уж съезд возьмёт нагрузку.
Когда же партию создал –
Блюсти рабочих интересы, –
Карл «кнопку красную нажал» –
«Пр-риступим!» – и «пошли процессы»…

А Рома Жилин, в городке
Кавказском, в семьдесят девятом,
От центра власти вдалеке,
Родился в домике горбатом.
И только Коба повзрослел,
Сойдя в долину с гор Кавказа,
Как за анализ он засел
Тончайший «мест посадки» сразу.
«Почв» изученьем занялся
Он социальных, и культурных,
И исторических. И вся
Картина тех событий бурных
Пред Ромою легла на стол.
И он строчит в своих газетах,
К каким вопросам он пришёл,
Пытаясь вникнуть в дело это.
Но Карл Маргаков, получив
По спецканалу эту почту,
Свой «выключает объектив»:
«Катился б со своей он «почвой»!
Ну что он мне под нос суёт
Все эти «горькие листочки»?
Зачем «пихает их мне в рот»,
Когда всё знаю сам до точки?
Ну как «Балда» сей не допрёт,
Что, вроде, дураку понятно:
Вдруг Ленуалло всё поймёт
И сдаст поспешно на попятный?...»

Амвросий же не обращал
Вниманья на «листочки» Кобы.
Задачу новую решал
Наш интриган высокой пробы.
Узнав про этот про приказ,
Ильич немедля догадался:
Карл и Амвросий в этот раз
Слегка ролями поменялся.
Ведь если раньше нужен был
Амвросию Маргаков, чтобы
Он опыт свой себе пробил
На «сцене» всей Большой Европы,
То нынче «вожжи» в руки взял
Маргаков, опытный «возница»,
И ХОЧЕТ, чтоб конём скакал
Амвросий в этой колеснице!
И вновь немедленно шантаж
Пускает в дело наш «прохвессор»,
Так что Маргаков бедный наш
Опять дрожит пред этим бесом.
И он, приличья позабыв,
В тот «телефон» кричит сердито:
«Ваш Жилин в доме – как нарыв
И дрянь, вам говорю открыто!»
И от Романа оградить
Он требует себя надёжно,
«Броню» себе соорудить
От «преддомкома», сколь возможно.
И Жилину передаёт
«Спецтелефона» эту «трубку»,
И Карл с Романом сам ведёт
Свой разговор, похоже, крупный.
И Рома был оплёван весь
В глазах нахальных Ленуалло,
И хмуро буркнул только «Есть»,
И успокоился помалу.
И Карл Маргаков обещал
Ему Рудольфову защиту,
Чтоб Жилин больше не мешал
«Псов» этих «резать» деловито.

Каким же образом связать
Два разнороднейших явленья:
«На почву механизм сажать»
И душ чужих оздоровленье?
Связать как «операцию
На Шарика мозгах» с вопросом
О реабилитации
Перед Директором Атоса?
В условиях тех перемен,
Что в Управленье наступили,
Когда Вязанский, супермен,
Как покровитель, стал бессилен,
Когда Юркольцин, господин,
От Ильича отмежевался,
Когда остался он один –
Он к опыту уже не рвался.
Но план давно был утверждён.
И чтоб «не лечь от дел на травке»,
Наш Ленуалло принуждён
Был подтвердить свою заявку –
И сам за всё нести ответ.
Но это как-то непривычно,
Был в этом трусоват клеврет –
За все дела ответить лично.
И вдруг – о, чудо! Сам Атос
К нему ОТВЕТСТВЕННЫМ назначен!
Такой могучий паровоз
ЕГО делами озадачен!
Вот тут Ильич попал в струю!
И уж теперь он «СОГЛАШАЛСЯ»
На «операцию» сию
И пред Атосом выпендрялся:
Раз опыт нужен сей ТЕБЕ,
То прикрывай мои промашки
И с этим Жилиным в борьбе
«Железную мне дай бумажку»!
А Карл пришёл руководить
«Захороненьем» Ленуаллы
И не хотел здесь ни вредить,
Ни страховать сего нахала.
Лишь ВЗЯЛСЯ БЫ он за дела,
За «постановку этой пьесы»,
А там могила бы пришла
Сама за этим хитрым бесом.
Не должен вмешиваться он –
Вот покаянье в чём Атоса,
Он – «крыша», как Виссарион,
Он Ленуалле – в роли босса.
И кто уж кто, а Карл-то знал
О всех огрехах в тех расчётах:
Он сам же всё ему давал
И тайно направлял работу.
(Конечно, Карл всего не знал.
Не знал он, например, что Рома
Весь ТДХ их просчитал
И вся механика знакома.)
И знал, что «яд» его «убьёт»
И Ленуаллу так же точно
И к «смерти» скорой приведёт
Своей теорией порочной.
БЕЗДЕЙСТВИЕМ себя спасал
Карл Афанасьич в «дни охоты»
И не читая, подписал
Все Ленуалловы расчёты.
И Ленуалло убеждён:
Такой-то шеф ему удобен.
Морально, видно, сломлен он
И даже, видно, «…не способен
Стал сделать простенький расчёт
Какой-то простенькой модели,
А горькую он только пьёт.
И превратился он на деле
В машину подписи бумаг –
Вот чем, мол, Карл купил здоровье,
Больной и старый этот маг,
Чужое выполнив условье».
Но это был самообман:
Что не глядел он сам, где «сели» –
«Щелчок Попу» ответный дан:
«Сам пёк – так сам и ешь на деле!
А я – начальник. И ответ
Несу я лишь за безопасность.
Меня манил ты много лет,
Теперь же наступила ясность.
Свою я долю уж пронёс:
С тобой мы в лужу сели оба» –
Ответил мысленно Атос –
И «показал язык из гроба».

Что «мёртвый может показать
Язык из гроба» – знал Быкоцкий.
И не хотел он «убивать»
Тех, кто здесь вёл себя по скотски.
Опасней это может быть,
Чем их оставить здесь работать
И при  Управе нашей жить.
И у него одна забота:
Разрушить стены мрака тайн,
Что их до селе окружали,
Чтоб «по часам игрался тайм
И судьи чтоб контроль держали».
«Заставить тех волков ходить
Туда-сюда по трафарету»
И ореола их лишить,
«Ославив их по белу свету».
Поэтому он не мешал
Самим событьям развиваться,
Внимательно лишь наблюдал,
Чтоб самому конца дождаться.
И он дождался, наконец.
И в девяносто первом годе
«Машине» всей пришёл конец
И смута поднялась в народе.
И наша «почва» поддалась
Давленью той большой нагрузки,
«Социализмом» что звалась,
На социальной почве русской.
И в уши дав волной тугой,
Взрыв неожиданный здесь бухнул –
Земля вздрогнула под ногой, –
И «герметичный купол рухнул».
И вот уж время настаёт
Для исполнения «маршрута».
И в девяносто первый год
Взял в руки вожжи Гений круто.

Но лишь полсотни лет спустя
По смерти Карла «рухнул купол».
Года неслись сквозь жизнь, свистя,
И ухмылялся «Шарик» глупо:
Он стал «начальник Полиграф».
И обратить опять в «собаку»
Роман не дал, «вора» поймав
На НЭПе, с чертовщиной всякой:
Хотел он «пьесу» увести
От всем заявленного плана
И тем лицо своё спасти
От страшного «щелчка» Романа.
И Ленуаллу отозвать
Решил Рудольф по основаньям,
Что план запрещено менять
От утверждённого заданья.
И в путь последний проводя,
На небо с помпой удалили,
А тело бренное вождя
Роман сберёг в «музей-могиле».
Когда в году сороковом
На небо наш Атос вернулся,
То встретил на небе его
Ильич – и молча отвернулся.
Но не смутился наш Атос,
А передал он приглашенье:
«Амвросий, ты не вешай нос,
А приготовься к возвращенью.
Инструкции – Маргаков даст,
Завьём мы снова дело в кольца
В твоей России. В добрый час!»
И подпись: «Ваш Г.Н.Юркольцин».

Так как же «рыцарь возвращал
Долги» рукой своей поганой?
Вот что об этом прочитал
Я на листах того романа.

«Директоров чтоб заманить
В ловушку, приучить к охоте
Всё воровать, то отменить
Отчётность надо по работе.
И отменить он должен там
Вторую подпись в документах:
Директор отвечает сам
За все финансовы моменты.
Позволит то директорам
Творить делишки воровато:
Зажилить деньги по счетам
И даже не платить зарплату.»
И долг огромный упадёт
На плечи бедного народа
И к коллапсу он поведёт
Страны хозяйство год от года.
«А чтоб внимание отвлечь
От катастрофы этой близкой,
Огонь в людях должон зажечь
Надежды призрачной и склизкой:
Мол, ты бедняк, но не совсем,
От государства вам подачки –
И бросит на головы всем
Дождём пусть ваучеров пачки.
Но это будет, так сказать,
Обман «буфетчика»-бедняги,
Который станет покупать
Все эти «ценные бумаги».
Но «надувало» наш Ильич
Размах имеет знаменитый:
Затеет он, всего опричь,
«Нам» за границей взять кредиты.
И сотни миллиардов тех,
Под наши взятые портянки,
Раздаст он на глазах у всех
Ворам-директорам на пьянки.
Ведь он условия создал,
Которые и обеспечат
Ему задуманный финал,
Учтя тот фактор человечий.
В условьях тех директора
Кредит положат в два кармана:
Свой и того, кто дал вчера,
И схема будет без изъяна.
Украв тот даденный кредит,
Директор-«Проша» пусть «слиняет, –
И в кресле пусть «костюм» сидит,
Пустою кассой управляет.
И деньги те переведут
В офшорны зоны за границей.
Так всю страну обокрадут
Те безответственные лица.
И он страну на много лет
В долги загонит за кредиты.»
Так мстит народу сей клеврет
Рукой финансовых бандитов.
«Мессиру» же «Фагот» за сим
Промолвит: «Вы не сумлевайтесь:
Платить-то ведь не вам, а ИМ.
А вы – в Барвихе отдыхайте».
Но Карл, конечно, понимал:
Критические будут речи –
И ход ответный подсказал,
Как критиканов тех пресечь им:
«Коль кто потребует отчёт –
«Разоблачения тех магий», –
То покажи ему «крючок
Греха», с каким сидят бедняги.
Ну а кто там не на «крючке» –
Кейс сочини ему с взрывчаткой:
«Конферансье» пусть в уголке
«Без головы сидит, с тетрадкой».
Да, уж такой «маршрут» вполне
Ильич управит вороватый!
«…И возвратишься на коне,
Геннадий, к своему «Пиалту».»

И в девяносто первый год –
За сто годов до «обрушенья», –
Маргаков на Землю придёт,
Чтобы добиться очищенья.
Так появились здесь его
«Свидетельские показанья»,
Как исповедь. Всё для того,
Чтобы зачлося покаянье.
И в главном том романе он,
Про «Мастера и Маргариту»,
Где тот «маршрут» изображён,
Про Воланда писал открыто:
«Те лица, что всё знать должны
Здесь об артистах иностранных,
Признать везде принуждены,
Что слухи эти очень странны,
Что никакого Мага нет
И не было в Москве ни разу,
И не оставила свой след
В их документах та зараза.
И никому он паспортов
Не предъявлял, и ни контрактов,
И никаких договоров,
И нету регистраций актов».
А про себя он сам признал,
Что каялся он через силу,
Сквозь зубы. И такой финал
Был для него весьма постылым.
Смирения он не достиг
И всё ещё кипел он боем
Проигранным. Увы, старик
Не мог сам совладать с собою.
И «хладно-гордое в душе
Спокойствие» не получилось.
И с «Маргаритой» в «шалаше»
Душа его не поселилась…

Но зря наш Мастер землю ест,
Злясь на Директора-«Пилата»,
Мол, вот, «послал меня на крест»
Той экспедиции проклятой.
А сам, мол, «руки ты умыл»
И «на кресте оставил друга…»
Нет, наш Директор не забыл
Его серьёзную услугу.
Магистра-академика
Лишь занял кабинет Маргаков,
Как прибыл вдруг с Материка
Курьер с секретной почтой всякой.
И в этот новый кабинет
С большой табличкой золотою
Доставил секретарь пакет
С бумагой, видно, не простою.
В ней вызывает Материк
С отчётом старого Атоса.
И улетел туда старик,
Неся в душе свои вопросы.
В Порту же встретил его чин,
Что проводил его защиту.
И он сказал, что нет причин,
Чтоб Афанасьич был сердитым.
И хоть «убил» и «закопал»
Атос Утопии идею,
Так что Быкоцкий повздыхал
Над сей «красавицей» своею,
Но всё же он не замарал
Науки белые одежды
И он блестяще оправдал
Материковые надежды.
И что Маргаков получил
Заслуженное повышенье.
И он приказ ему вручил
С Атоса новым назначеньем.
Так стал Атос наш Президент
(Не Председатель уж) КОМКОНа
И получил он документ
И генеральские погоны.
Вот так закончу повесть я,
Здесь  Happe and вполне уместен.
Вновь вместе старые друзья
И вновь Атос здоров и честен.