Сквозь время и реки

Однажды наступит время,
 и мы закружимся в вихре,
 подобно листьям деревьев,
 и станем пищей
 для погребальных костров,
 станем пеплом и тленом.
 Наши души
 превратятся в осколки кремней.
 Берегитесь, босые ноги,—
 вы споткнетесь о нас
 на любой из дорог.
 Узнавшие жажду,
 изведавшие любовь,
 ощутившие время,
 как струящийся в пальцах песок,
 мы, слитые воедино
 с ревом прибоя,
 с течением рек,
 с биением сока
 в жилах деревьев,—
 неужели
 мы превратимся в ничто
 и невозможно спастись?
 Но море бьет в берега,
 и рифы стоят,
 коронованы пеной,
 и реки срываются в бездну,
 и листья поют.
 Так неужели
 нельзя узнать,
 для кого поют эти листья
 и ветры бегут по саванне
 и что таится на дне этих рек?
 Надо идти,
 сжав кулаки,
 и приветствуя гром,
 и следя за движением звезд,
 рассекая джунгли,
 взмывая на гребне волны,
 и не надо быть
 ни гиеной,
 ни ланью,
 ни зеброй,
 ни питоном —
 никем,
 только самим собой!
 Шуршит песок,
 и птенец прокалывает скорлупу.
 И хочется жить
 и молчать
 или просто плакать.
 Дремлет ребенок,
 и мать забывается сном,
 и прозревает сова,
 и луна качается в небе,
 и плывут лепестки цветов
 по черной воде...
 Неужели однажды утром,
 солнечным утром,
 не будет для нас
 ни птиц, ни цветов,
 ни листьев зеленых
 и высохнут реки?
 Дремлет ребенок,
 и где-то струится тамтам,
 и качается в небе луна,
 и вращается время —
 сверкающий камень
 в оправе из тишины...

 Чикайя У'Тамси

 пер. М Курганцев