Многоликая Россия

Пролог












Многоликая….

Мы приходим в тебя незнакомую,
Русь глухую и беззаконную
И желаем спросить безответную
Русь,  ты, где наша добрая, светлая.

Ты стоишь перед нами великая,
Обезличенная и многоликая,
Благочестивая и острожная
И церковная, и безбожная.

Государственная и народная,
И богатая, и голодная,
Работящая и пропитая
И воскресшая, и убитая.

И крестьянская,  и рабочая,
До чужого добра охочая,
Обворованная и ворующая,
Часто плачущая и горюющая.

Русь прославленная и знаменитая,
И СЕРДЕЧНАЯ и всеми забытая.
За грош проданная и рубль купленная,
И с душою,  и с честью загубленная.



И геройская, и победная,
Но к героям в любви безответная,
И не помнящая, и не знающая,
И людей за людей не считающая.

Русь соборная и патриархальная,
И степенная, и скандальная,
И берущая, и дающая,
И сама себя продающая.

И любимая, и любящая,
Матерей простых не щадящая,
Не прощающая и не верующая,
Всё сжигающая и не греющая.

И вот мы твои сыны и дочери
Все стоим в бесконечной очереди,
Всегда должны и всем обязаны,
Цепью общего долга повязаны.

Где же ты, Русь, настоящая,
Столь далекая и манящая,
За кривыми зеркалами спрятанная,
Но живая и всем понятная.

Ты придешь ли из завтра, Русь светлая,
Справедливая и заветная,
Пусть порядками божьими строгая,
Духом сильная, и не убогая.
Ко всем равная и не говорливая,
Не продажная и не блудливая,
Не просящая и не отдающая,
А богатая и всемогущая.

К старикам своим милосердная,
И солдатскому долгу верная,
И сиротам – мать настоящая
И болящим – сестра любящая.

Не фальшивая, а подлинная,
Человечная и заботливая,
Защищающая и счастливая,
Православная и богом хранимая.

Величавая и достойная,
И сердечная И благопристойная
Колокольная и золотозвонная,
Колыбельная и новорожденная.









            





          

Переворот


















Россия, которую ждем

Как много нами говорится о России,
О той Великой, что мы тщетно ждем.
России, что в семнадцатом убили,
Свинцовым и неистовым дождем.

Что есть Россия, о которой мы мечтаем,
Возможно это грезы, ни о чем.
Ведь так всегда в реальности бывает:
Мы глупо сожалеем о былом.

А есть, ЛИ ТОТ кого  винить сегодня?
Не тех же юношей, что верили словам
О равенстве, о братстве, о свободе,
Которые не видели в глаза.

Они шли в бой и отдавали жизни
За «светлые» идеи Октября.
И в пылких головах не возникало мыслей,
Что все их жертвы – ни к чему и зря.


И не солдат, что вышли из окопов.
И видели и боль, и грязь, и смерть,
И погибали за далекую Европу,
И жаждущих лишь жить, не умереть.


И не крестьян, что обманули лживо
Декретом об им отданной земле.
Ну, а потом цинично, нагло, силой
В колхозном изваляли всех в дерьме.

А может быть виновны офицеры,
Под белым знаменем идущие  на смерть.
За новую Россию и за веру
Готовые и жить, и умереть.

Виновны в том, что в общем-то не знали
О собственном народе ничего.
Не видели, не думали, не понимали,
И было взращено свирепое ОНО.

ОНО, ОНО, в той страшной темной форме,
Что не забудешь в мыслях никогда,
На сером и шинельно грязном фоне
Кроваво-красная зловещая звезда.

И нам когда-нибудь, прозренье наступит,
И в будущем откроются глаза.
России душу на сегодня губит
Детей убитых светлая слеза.

В слезе той детской и чуть-чуть соленной –
Весь ужас и проклятье прошлых лет.
Мы оказались в пропасти бездонной,
И не придет к нам сам собой ответ.
Его найдешь лишь в безраздельной вере,
Как и найдем потерянных себя.
О, Господи! Дай неразумным время
До ссудного для всей России дня.

























Убитые ангелы

Высоко и не в нашем мире,
Куда вход доступен не всем,
Нам взирают глазами иными
Те, чей здесь был ужасен удел.

Это были всего лишь дети,
Просто ангелы во плоти.
И на нашем не белом свете.
Бог их чище не мог найти.

В мир глаза с фотографии смотрят,
Вопрошая у всех: «Ну зачем?»
Ни в каких церквях не замолят
Этот страшный варварский грех.

Тяжкий крест мы еще не подняли,
И лежит он  на нашей земле,
Потому что повязан цепями
Нас, что держат сегодня во тьме.

Эти цепи прикованы к небу,
И Россия запуталась в них,
И мы все, как заблудшее стадо,
Пастухов себе ищем святых.



Ну и помните, с мира иного,
Куда вход доступен не всем,
Нам взирают ангелы строго
И готовят нам верный удел.

Не ищите в других пророков,
Обратите взоры к себе,
И найдите в душе своей всходы,
Что дарованы Вашей судьбе.




















Последний самодержец России

В конце столетия мыслил у престола
Ведь власть пришла, когда ее не звал,
Россия не была спокойным домом,
Но завтра черное никто еще не знал.

О, если б можно было вдруг отдернуть
Тот занавес последующих лет,
И вы увидели бы горизонт огромный,
И на котором прежних русских нет.

Там были только лишь потоки крови,
Жестокость неизведанного зла,
И нескончаемые убиенных стоны,
И мерзость почти дьявольского дна.

МОГЛО ли что-то вдруг спасти Россию,
Ведь веры уже не было совсем.
И все слова, наполненные смыслом,
Уже не слышал ветер перемен.

И самодержец  еще клялся у престола,
Что не допустит краха никогда.
Но дух его был временем надломлен,
И покатилась вниз державная звезда.



А далее история безвластия,
Вселенский и бессмысленный  раздор,
И жажда безраздельной  полной власти,
Где главным стал идейный блудный вздор.

Преклоним же пред павшими колени!
Солдаты, дайте орудий залп!
Ведь расстреляв в семнадцатом Россию,
Мы все  узнали, что такое АД.





















Серый февраль

Февральским темно-серым утром
Сгустилось над Россией зло:
Отрекся самодержец от престола,
Что многие желали уж давно.

Все так стремились в новую Россию,
Но были столь наивными они,
Разрушить можно что угодно быстро,
Нельзя создать за считанные дни.

Хаос и смута, безвластие и глупость–
Все это подхлестнуло лишь народ.
Все верили, что вдруг случится чудо,
И новый мир в Россию сам придет.

И не было идеи  государства,
Что делать и каким же ему быть.
Лишь радость от утраченного рабства
Пьянила сердце и упрощала жизнь.

Но это время не могло быть долгим,
Как не бывает полной пустота,
Сменяет ночь ведь ежедневно солнце,
Так и сменила тьма зачатки дня.



И умная, организованная сила,
Со знаменем коммунистических идей,
Россию в тот момент уже убила,
Ей дав еще пожить немного дней.

Могло ли быть другим то время,
И так ли уж история права,
Наверно да, когда бы много раньше
Россия царская бездумно не жила.

История ошибок не прощает,
Как не прощает слабости и лжи,
И тот, кто эту истину не знает,
Погибнет, не поняв  своей вины.

И очень часто, подводя итоги,
Мы забываем просто про людей,
А жизнь для всех нас мало или много –
Как и счастливый в ней прожитый день.









Черный Октябрь

Наверное, в том черном Октябре
Нельзя уже все было изменить,
Но можно ли свой собственный народ
Так страшно  и чудовищно казнить.

«Да, это варварство!» – сказал зловещий гений,
Оправдывая собственное зло,
Такое уж наследство нам оставил,
Кто в мир другой безвременно ушел.

Власть  ради власти, и ничто иное –
Обратная личина Октября.
Большевики забыли про святое,
Что мать им с молоком своим дала.

Решая скоро миллионы судеб,
И отправляя жизни на покой,
Они  для тел, конечно, были судьи,
У душ же к счастью был удел другой.

Увы, Октябрь со временем не умер,
Он в нас живет злопамятным клеймом.
Еще мы долго рабство не забудем,
Пока себя в России не найдем.



Простая русская война

Из вечного и голубого далека
Смотрели звезды вниз и безразлично
За тем безумным миром, где война
Давно уж стала делом всем привычным.

И этот непродуманный абсурд,
Где вдруг жестокость убивает разум,
И правит где один лишь только суд
Циничного, ужасного маразма.

И вот итог надуманных идей,
Растиражированных широко и много:
Простые души одурманенных людей,
И гибель массовая русского народа.

Еще никто не может  осознать
Все те масштабы страшной катастрофы,
Где русские шли русских убивать
Под большевицким разрушительным психозом.

Распятая же на звезде мораль
О ценности всего лишь просто жизни
Цинично умирала много раз,
Расстрелянная тенью коммунизма.



И шла простая русская война
Между безумием безбожного всевластья
И силой христианской, что жила
В России, раздираемой на части.

И Победители вкусили все сполна,
Вот так палач вкушает гибель жертвы,
И превратив же свой народ в раба,
Они предали его долгой трудной смерти.

Но время столь безмолвное, увы,
Всегда рисунок чертит по спирали,
И то, как мы уроки извлекли,
Нам скажет будущее нашими глазами.















Последний бой

Лежал поручик, ну, совсем мальчишка,
Лежал чуть припорошенный землей,
И барышня рыдала рядом тихо:
«Вставай любимый и пойдем домой!»

Мальчишка уже знал, что ждет Россию,
И знал, что проиграл свою войну,
Но было жаль ему, что миллионы судеб
Не смог спасти в последнем том бою.

И созерцал он те ворота Ада,
В которые Россия все ж войдет,
И что дороги скорой нет обратно,
И время дикое, которое придет.

Как поздно было с шашкой,  хоть и смело,
Бросаться на заклятого врага,
Который так идейно и умело
Продумал все вперед и рассчитал.

Война была последним лишь итогом,
Трагедией поставленной давно,
Народ уже хотел жить с новым богом
И был готов идти в те дни на все.




И заплатив чудовищную цену,
И до сих пор так много не поняв,
Мы русские забыли свою Веру,
Самих себя во времени прокляв.

И лишь в тот миг  наступит очищенье,
Когда увидим душу у себя,
И к нам придет простое озарение
Счастливого и будущего дня.




















Княжна

Она была красива и спокойна
И возглавляла маленький обоз,
В котором раненые по живому больно
Желали ей  в душе букеты роз.

И вдруг, как будто ниоткуда,
Обоз настигла  красная орда,
И не могло уже случится чудо,
Или случайность, чтобы их спасла.

Она все знала и спокойно, строго,
Лишь посмотрев с презреньем на врага,
Взяла винтовку в руки как ребенка
И с этой ношей  в мир иной ушла.

Обоз погиб, имен никто не знает,
И от людей осталась только тень,
И лишь в Париже музыка играет,
На русском кладбище в один и тот же день.







Красноармейцы

Мы из будущего смотрим небрежно,
А ведь наш мир не лучше чем их,
Нам, увы, не расскажут все грешным
О причинах святых и простых.

Они с трудом шагали лишь, пытаясь,
По тропке скользкой  больно не упасть.
И ветер с ними, холодно играясь,
Им не давал испуг в душе унять.

Не трогая и взглядом провожая,
Вела их молчаливая толпа,
Все про себя решив уже и зная,
Страшась себе такого же конца.

Они стояли, слушая вой ветра,
О будущем узнав уже давно,
И лишь в закатном красно-алом свете
Им эхо выстрелы до сердца донесло.

А в тех вещах, которые остались,
Среди махорки и большевистских звезд
Еще лишь фото девушки лежало
В следах скупых мужских недавних слез.



Казачья сотня

Казачья сотня степью шла галопом,
Как молнии сжимая смерть в руке.
Скакали молча без простого слова,
Лишь эхо говорило в темноте.

Скакали прямиком к родной станице.
Скакали, чтоб принять последний бой,
Они ещё не знали, что в их лицах
Уже видна архангелов любовь.

Они шли в бой и не могли иначе,
Победа или смерть был их удел.
И только матери в платок потом заплачут
В молитвах стоя у остывших тел.

Но в те минуты, думая о жизни,
О близких и любимых, тех, что ждут,
Они, увы, не допускали мысли,
Что уже скоро в мир другой уйдут.

И сотню встретили в багрянцевом рассвете,
И смерть неся в болезненную плоть,
При красном разгорающемся свете
Стреляли в Бога, веру и любовь.




Красные командармы

Мы не можем судить, мы не судьи,
Оправдать же не может никто,
Только там, где уже мы не люди,
Нам расскажут, зачем это все.

Они верили, жили, боролись,
Своей верой рождая судьбу,
Забывая про глупую совесть,
Своим делом считая войну.

В каждой битве не просто солдаты,
Воевавшие лучше всех,
Легендарные  командармы,
Что ковали военный успех.

На петлицах большие звезды –
В жизни каждого бурный взлёт.
Только вот в чекистких застенках
Эти звезды Бог не найдет.

Каждый жнёт всегда, что сеет,
И посеявший горе и боль,
На себе через время проверит,
Что же будет с его судьбой.




Убитый эскадрон

Они скакали в бреющем полете,
И бурки развивались как крыло,
Но в скрытом  и невидимом окопе
Их ждали терпеливо и давно.

Вдыхая свежий ветер, они жили,
И шашки поднимая на скаку,
Еще любимых ласково любили
В угарном пьяно радостном пылу.

Они  скакали в бреющем полете,
Но вечность их была недалеко:
Простое человеческое горе
Упорно рядом не спеша ждало.

И кони умные вдруг, закричав от боли
Рассеяли божественный рассвет,
И мир всем непонятной страшной воли
Забрал все жизни свой оставив след.

И уже днем, когда светло и тихо,
Лишь вороны кричали в высоте,
Им сверху видеть было очень дико
Большую смерть на маленькой земле.



Русский генерал

Спокойно спи российский генерал
Под русским и тебя любившим небом.
Всю жизнь ты только об одном мечтал –
Россию видеть радостной и светлой.

Увы, в том восемнадцатом году,
Когда победа Вам казалась явью,
Корабль надежды вдруг пошел на дно,
И стал триумф недостижимой далью.

Идея  белой чести буксовала,
Не принося уже в боях успех,
А для победы было слишком мало
Идти в атаку и геройски умереть.

Могло ли чудо вдруг спасти Россию?
Увы, скорее нет чем да,
Разбуженные варварские силы
Были неистовы как древняя орда.

И преступления оправдывая смыслом,
Великих, но доступных всем идей,
Большевики здесь побеждали мыслью
 О близости простых счастливых дней.




Ну, а итог – на горестной чужбине,
Отчизну безвозвратно потеряв,
До самой до обыденной кончины
Любил Россию русский генерал.

Любил и знал, придет то время,
Когда поймет обманутый народ,
Что идолу  придуманному верил,
И приведет его на эшафот.

Спи генерал в родной земле спокойно,
И родину свою благослови,
И пусть сегодня будет Русь  достойна
Твоей сыновней преданной любви.













Чекисты революции

В который раз я задаю себе вопрос:
«Кто эти люди, что призвал Дзержинский,
Что  удержали на ногах колосс
Под именем Советская Россия?»

Идейные собратья может быть,
Но только в своей  малой части,
А многие хотели просто жить,
Цепляясь за шинель Советской власти.

Всесильная машина ВЧК
Людские жизни пожирала скопом,
И человеческая сложная судьба,
Решалась просто в вырытых  окопах.

И ранним утром молодой чекист,
Подписывая пачку документов,
Не думал, что такое жизнь
Как и не думал об обычной смерти.

И не смотрел он в мутное окно
На тех людей, что были уже прахом.
И ко всему привык уже давно,
И не болел потусторонним страхом.




И только лишь в тридцать седьмом,
Когда из полубога  превратился в жертву,
Все стало для него кошмарным сном
До самой до простой обычной смерти.
























Ромео и Джульетта

Они любили, как Ромео и Джульетта,
Но шла жестокая гражданская война.
В военной жизни было мало света,
И жизнь была увы всего одна.

Мечтали страстно  и просили Бога,
Чтоб жить счастливо и в радостной стране,
Но свыше все решили  по-другому,
Отдав их счастье  горестной войне.

Полк отступал и нес потери,
Любимая все дни как медсестра
А у него уже ни сил, ни веры
И понимания  вокруг добра и зла.

В военной жизни было мало света
И жизнь увы была всего одна.
Но были еще честь и совесть,
И Родина – не звук пустой была.

Поцеловав ее в святые губы,
Он свою сотню поведет на фронт.
И сотня непростых и русских судеб
Шла смело в бой не зная,  что умрет.




Они любили, как Ромео и Джульетта,
Но шла жестокая гражданская война,
И Жизнь к несчастью не нашла ответа:
Нужна любовь ей или не нужна.
























Прощальный вальс

Ночами канонада не будила,
И не пришел еще панический позор,
Но ждали все, что вражеская сила
Сметет их в море, как ненужный сор.

И лихорадочное бегство продолжалось,
Бежали от себя и в никуда,
Ну, а на фронте просто умирали,
Ведь шла простая русская война.

И только в ресторане маленьком, как будто
Ничто не изменилось с давних пор,
И тихо по домашнему уютно
Играл и плакал старый патефон.

Под звуки вальса, будто бы прощаясь,
Высокий фронтовой штабс-капитан,
Заботливо и бережно касаясь,
С красивой дамой нежно танцевал.

Им было мало тесного пространства,
Им нужен был всего лишь целый мир,
В котором так хотелось бы остаться
И просто быть любимым, и любить.



Последний поцелуй

Она просила, плакала и умоляла
Уехать с ней, где будет хорошо,
Корабль еще стоял у людного причала,
А он твердил останусь все равно.

Она сквозь слезы быстро говорила,
Сама себя не слушая совсем:
«Тебя же расстреляют, мой любимый,
Ведь ты белогвардейский офицер!»

А он же с нежностью и непреклонно
Ее слова лишь взглядом проводил.
И было видно как сердцам их больно,
И было ясно, что он все решил.

И прерывая льющиеся слезы,
И время на часах остановив,
Заветный поцелуй навеял грезы,
Вернул все в довоенный добрый мир…

Они еще не знали, что же будет?
Но их судьба была предрешена,
Она его до смерти не забудет,
И на чужбине будет жить одна.




А он любящий, верный сын России
В тот миг расстрела на родной земле
Все вспоминал  о женщине любимой
И о последнем их счастливом дне.

























Расставание

На прибрежной, летней террасе
В окружении теплых цветов,
Окунувшись в вулкан жаркой страсти,
Он шептал ей ручей милых слов.

Боевой офицер прибыл с фронта
И опять уходил на войну,
Ну а девушка завтра по морю
Уезжала в чужую страну.

Офицер целовал ее руки
И как будто себе повторял:
«Ты не бойся, родная, разлуки
И дождись, дорогая, меня»

Разбудило их хмурое утро,
Время вышло на новый виток,
Расставались болезненно грустно,
И букет алых роз не помог.

А спустя всего месяц в Париже,
Где она его с мукой ждала,
Отведя с тактом взгляд и неслышно,
Ей сказали вдруг эти слова.



И когда она горько рыдала,
Проклиная весь белый свет,
Его рядом душа стояла,
Расставаясь  на МНОЖЕСТВО лет.
























Расстрел русских офицеров

Они стояли перед строем в белом,
Наказанные за неумышленное зло,
И в утреннем и солнечном рассвете
Им умирать так было тяжело.

Они стояли, и светило солнце,
Вокруг все было красочно, светло.
И только ночь накрыла мраком стоны
И стало тихо, страшно и темно.

Они стояли перед строем в белом,
Как ангелы в бушующем аду,
Короткая их жизнь с жестокой смертью,
И глупо спрашивать у Бога: «Почему?»












Эмигранты

Остался островок святой земли,
И умирали золотые листья,
Родную землю брали как могли,
Чтобы продлить минуты прежней жизни.

Ведь был всегда у всех последний час
Час покаяния и божий час расплаты,
Но не услышан на земле небесный глас,
И предрешен стал этот миг проклятый.

О, если б можно было изменить
И повернуть историю обратно,
И те минуты счастия продлить,
Когда все властны были и богаты.

Но были от народа далеки,
Сегодня как далек турецкий берег
И думали, что все таки поймет
И лишь словам простой мужик поверит.

А он нашел другое божество,
Ведь свято место пусто не бывает,
Придет мгновенье и уйдет оно,
История все быстро забывает.



Ну а сегодня – мы сейчас и здесь.
Прощай, Россия, мы твои изгои!
И не изменит никакая смерть,
Что мы уходим навсегда из дома.

























Кладбище Сен - Женевьев - де Буа.
 
На русском кладбище в сегодняшнем Париже
Зовется что Сен – Женевьев- де Буа,
Прах русских под землей французской  дышит
Не помнящий далекого уж зла.

И средь дубов, каштанов и акаций
Лишь тень березки изредка мелькнет
 И красотой нездешней вдруг подразнит,
И русский взгляд рассеянный найдет.

И как же горько отдавать чужбине
Талант и мысли, жизнь и даже смерть
И знать, что никогда уже в помине
На родине не сможешь  умереть.

Увы, судьбу свою не переступишь
И жизнь  себе другую не найдешь,
И прошлых дней к несчастью не забудешь,
И прошлых лет счастливых не вернешь.

На русском кладбище в сегодняшнем Париже,
Где русские нашли свой вечный сон,
Россия мыслится отсюда много ближе,
И рядом слышен колокольный звон.


































Сталинский излом


















Чистилище

Сегодня на Лубянке тех подвалов нет,
Их перестроили в глухих пятидесятых,
И только память давних и безумных лет
Крадется черной тенью где-то рядом.

И чудится, что восстав из темноты,
Набросится личиной злого зверя,
И будешь загнан в угол тесноты,
Шагами жизнь оконченную меря.

Надежда здесь была лишь умереть,
И чем быстрее, тем душе спокойнее,
Но просто так не приходила смерть,
И трудно было умереть достойно.

Смерть надо было заслужить,
Всех оболгав – семью, друзей и веру,
И для себя заранее решить,
Как умирать, легко или с изменой.

Чистилище в истории Земли –
Не первое и не последнее к несчастью.
К нему мы сами души привели,
Поймать пытаясь призрачное счастье.



Я верю в нашу жизнь на небесах
И верю, что мы все за все в ответе,
И что чистилище в далеких облаках
На все вопросы нам когда-нибудь ответит.

























Лагерная пыль

Клочок земли в далеком крае,
И много жизни в нем одном,
И он карает, губит, давит,
И редко радует теплом.

Ты – враг народа, и нет прощения,
Хоть и не знаешь за собой вины
И правильно рождается сомненье
Что стал вдруг жертвой у чужой войны.

Скорей всего не будешь человеком,
А будешь – номер, номером умрешь,
И, к сожаленью, не найдешь ответа:
Зачем ты здесь, зачем вообще живешь.

И будешь падать, и страдать, и подниматься,
И умирать, и ненавидеть, и любить.
Не будешь только лишь  пытаться
Той силе непонятной отомстить.

Придет пора, и легкий летний ветер
Поднимет пыль на холмике твоем,
И он наверно правильно ответит:
Зачем мы здесь и почему живем.



Комсомольские слезы

Мы пришли из голубого лета,
Нас  уводят в лютые морозы,
И со сталинским застеночным приветом
Шлем домой вдруг смёрзшиеся слезы.

Мы еще не знаем, что мы мертвы,
И еще надеемся, что живы,
И по-прежнему в сердцах горячих горды,
Что с вождем во всех делах едины.

Ну а дальше все неинтересно,
Что случилось с нами в казематах,
Плохо душам нашим было, тесно
На холодных и железных нарах.

Мы ушли из этой жизни рано,
Так и не узнав, зачем все это,
Но твердили до конца упрямо
Сталинские светлые заветы.








Встреча между небом и землей

Они любили и всегда любили
И жили, чтобы лишь любить,
Но души их на следствии убили,
Врагов народа надо ведь казнить.

Он и она – два сердца, две разлуки.
Любовь им помогла не умереть.
Он целовал ее святые руки,
Мечтал он с ней на небо улететь.

Судьба же не была так благосклонна,
Им предстояло ад пройти земной,
И пропасть впереди была бездонной,
И в будущем увы не ждал покой.

И в зарешеченном окне вагона,
Свой взгляд ловя на дали голубой,
Увидел вдруг лицо своей мадонны –
Соседний поезд встал здесь на постой.

Любимым был дарован час, всего лишь               
                вечность,
Всего лишь миг в пространстве пустоты,
А другом же была вся бесконечность
Несбывшейся, но дорогой мечты.


И вот вдруг поезда уже расстались,
И стук колес сердца в такт разрывал,
Им было плохо, но глаза смеялись.
Любовь жива и  это каждый знал!


























Армия убитая не на войне

Сорок тысяч поломанных судеб
И расстрелянных, и в лагерях,
Сорок тысяч сынов, что погубят,
Перед ними почувствовав страх.

Командармы, комдивы, комбриги, –
Гордость Армии, гордость Страны,
И трагичным, и попросту диким
Стал обрыв их военной судьбы.

Они первыми были из многих,
Они верили свято в народ
И стремились всегда, и хотели
Защитить его от невзгод.

Знали сердцем, что враг затаился
И коварно вдруг нападет,
Но и в страшном сне им не снилось,
Что их в скором будущем ждет.

А в сценарии режиссера,
Что написан для всей страны,
Роль военных была готова,
Дни их были уже сочтены.


Командармы, комдивы, комбриги,
И герои гражданской войны,
И играют победные блики
Орденов на бесстрашной груди.

Но запущен страшный конвейер,
Палачи ждут тела своих жертв,
И уже не поможет здесь вера.
В память прошлых военных побед.

Их судьба никого не волнует,
Их судьба – это страх остальных,
Но история не забудет
Ни о них, ни и многих других.

И  оболганные цинично,
Все попали в готовую сеть,
Вождь подписывал списки лично,
Оставлял им право на смерть.

Смерть предателей и шпионов –
На глазах у любимой страны,
И лишь знали они, что семьи
Не поверят словам Иуды.





Сорок тысяч боевых офицеров,
Сорок тысяч неподкупных сынов,
Сорок тысяч солдат своей верой,
Защищавших русский народ.

Так чудовищна была убита
Наша Армия без  войны.
Пусть же правда не будет забыта,
Не забудем ее и мы. 




















Крестьяне, земля и смерть

Так хочется припасть к родной земле
И разогнать всю ее боль и слезы,
Но не дано это ничьей судьбе,
Историю не делают ведь грезы.

Жизнь шла своим как будто чередом,
Жила Россия сложно, но понятно,
И был у русских свой родимый дом,
И каждый чтил его светло и свято.

Все было, чтобы это возрастить
И сделать Родину счастливой и могучей,
Но с небесами вдруг порвалась нить,
И свет закрыли грозовые тучи.

В страну пришло неведомое зло,
Шакалов стаи больно рвали тело.
И никогда уже, увы, не суждено,
России быть с той прежней божьей верой.

Зло победило, так всегда бывает,
Когда родную землю предаешь,
Когда святую веру забываешь,
И душу за бесценок продаешь.



Ну, а потом, потом была расплата
За то, что жить хотели без креста
Без веры и без Бога, но богато,
Не ведая ужасного конца.

Хотели землю, воевали много,
Чтоб землю в свои руки получить,
А далее – чекистские остроги,
И поздно, не поможет слезы лить.

И большинство спокойно уничтожат,
Предав желанной и родной земле,
И только лишь березы песни сложат
О скорбной  для крестьянина судьбе.

Еще же много, много миллионов
Кулачным племенем идейно обозвав
По всей стране как черный скот погонят,
Измазав грязью и бесчестью оболгав.

И назывался кто  всегда крестьянин
Стал быдлом без земли и без двора,
Гонимый лишь угрозами и смертью
Пришел в колхоз, крича властям «Ура».





На проданной земле и проклятые сами
Пытались выжить, чтобы просто жить.
А дни тянулись долгими годами,
И оставалось о мечтах забыть.

Путь крови – путь обмана и измен,
И все разрушено, нельзя восстановить.
И брошенным без Бога и без Веры
Счастливыми никак уже не быть

И может через много поколений,
Когда проклятие с земли родной спадет,
Бог своим детям  наконец поверит
И слово доброе отступникам найдет.

И будет все в России по-другому,
И станем мы не просто быть, а жить,
И будет нам Россия снова домом,
В котором счастье – верить и любить.










Соратники ушли, что поневоле

Их было много на одну Россию
И слишком много на простой народ,
Который они походя косили
Как сорняки в неурожайный год.

Им очень много в жизни позволялось,
И много власти взяли на себя,
Путей других уже не оставалось
У умного и жесткого вождя.

Ушли вперед все те, что заслоняли
Его не слишком уж высокий  рост.
Они к несчастью не подозревали,
Что рядом с смертью – их высокий пост.

А остальных вождь смел не  церемонясь,
Заслуги  не беря совсем в расчет,
Боялся Сталин, что его низложат,
И знал, что эту жертву принесет.

Над всеми власть и власть любой ценой,
Переступая горести и беды,
Ведь Сталин был как дьявольский изгой
Ни жалости, ни чувств к другим не ведал



Являясь непонятной для всех тьмой,
С которой люди в жизни не встречались,
Он стал для многих язвенной чумой,
Творцом их смерти, лишь к ним прикасаясь.

Поэтому друзья-большевики
Себя нашли в местах неблагодарных,
В могилах часто братских и простых
И в лагерях застуженных и дальних.

Страна была одной большой тюрьмой,
Где даже не было дневного света,
Все были связаны решетчатой судьбой
И жизнью без надежды и рассвета.

Но к счастью тьма была не бесконечна,
И мы  сегодня  живы вопреки
Той тёмной силе, что казалась вечно
Россию будут мучить за грехи.










Прощание

Когда - нибудь миг переходит в вечность,
А мир, где жил, –  в безбрежный океан,
И жизнь короткая – в глухую бесконечность,
Где умираем скоро от смертельных ран.

Они стояли рядом и напротив,
И между ними руку протяни,
Но два плаща по довоенной моде
Его уже надежно стерегли.

В ее глазах читались страх и ужас,
И обращенная к нему мольба,
Его взгляд был наполнен тихой мукой
И знанием, что это навсегда.

Еще вчера готов был застрелиться
И пистолет держал уже в руке,
Но нелегко было так просто вот решиться,
И жизнь доверил собственной судьбе.

А время между ними стало мраком,
И поглотила души темнота,
И пусть еще сердца их были рядом,
Им суждена была лишь пустота.



Они еще и жили, и любили,
Но смерть легко их души догнала,
И было ясно в этом черном мире:
Она еще две жизни забрала.

























Возвращение

Они расстались той глубокой ночью,
И вот уже прошло пятнадцать лет,
Она ждала его домой с надеждой
И черным мыслям отвечала нет.

Он зубы сжав терпел все муки,
И смерть звала его к себе не раз,
И было больно от глухой разлуки,
Но ждал, страдая, свой счастливый час.

И вот, стучат замерзшие колеса,
И в такт земле качается вагон,
Ночь, не таясь, рассыпала все звезды,
Ему же снился сумеречный сон.

Где не было ни вышек, ни овчарок,
Колючка не свисала со столбов,
Лишь свет дневной был очень-очень ярок,
И воздух пел от запаха цветов.

И в этом мире, мире без насилия
Мужчина руки женщины держал,
Ее глаза молили и просили:
«Я жду тебя, скорее приезжай!»



Он вышел на  неузнанном перроне,
И сжав в руке потертый вещмешок,
Вдруг ясно осознал  и ясно понял,
Что за колючкой больше бы не смог.

И шагом трудным, припадая вправо,
И отмороженную ногу волоча,
Он шел вперед и улыбался слабо,
Неслышно про себя слова шепча.

И вот оно – родимое окошко,
И вот незабытый старый дом,
И дверь скосившаяся в бок немножко,
И  все похоже на счастливый сон.

Тихонько постучал и долго ждал ответа,
И вдруг раздались в тишине шаги,
Мелькнула в темноте полоска света,
И робкий шепот: «Милый это ты?»

И не было ни вышек ни овчарок,
Колючка не свисала со столбов.
Они, обнявшись, говорили взглядом
В том мире просто не звучало слов.






Мать

Стояла женщина на сумрачном перроне,
Растерянно всех взглядом обводя,
Она еще не верила, что дома,
Но горько сознавала, что одна.

А в коммуналке встретили соседи,
Кто безразлично, кто с сочувствием в глазах,
И женщина с порога, бросив вещи,
О сыне узнавала вся в слезах.

Никто не знал куда пропал мальчишка,
Его забрали позже в ту же ночь.
И было это невозможно слышать,
Но ей увы никто не мог помочь.

И шли года, а женщина искала,
Детдомы все объехала в стране,
Но этого наверно было мало,
Чтобы найти песчинку в темноте.

А жизнь все проходила лишь в надежде,
Что вдруг случится счастье, стукнет дверь,
И сын входя домой смеясь, как прежде,
Ее обнимет: «Я большой теперь!»


И вот однажды,  слушая привычно
Все звуки, что доносятся извне
Вдруг за окном усилился обычный
Гам мужиков забывшихся в вине.

Лишь улыбнувшись, не придав значенья,
Опять вернулась скатерть вышивать,
Но хлопнула тут дверь, и в то мгновенье
Почувствовала сердцем сына мать.

И сын вошел, в дверях остановился
Не мальчик, а мужчина молодой,
А мать не в силах встать, вдруг удивилась,
Какой ее сынишка стал большой.

Святые слезы серебром сверкали
На материнском худеньком лице,
Мать с сыном вновь переживали
Ту злую ночь застывшую в душе.








































             ПОБЕДИТЕЛИ














Святые силы

В страну пришла огромная беда
И мы уже не помнили вчера,
И знали все лишь только, что сегодня
Вдруг началась Великая война.

И доносило радио до нас,
Как каждое мгновение, каждый час
Сражались в пекле русские солдаты,
От смерти огненной не отводили глаз.

Жизнь мирную забыли словно сон
В душе далекий орудийный гром,
Всех призывая на священный бой,
Звучал, как грозный, колокольный звон.

Отцы и дети уходили на  войну,
И жизнь, что Бог нам дал всего одну,
В кровавом мареве без страха отдавали
За дом родной и за свою страну.

Враг рвался к сердцу несмотря на раны
И праздновал победу очень рано,
Москву рассматривая в окуляр,
И видел Кремль, и видел Божьи храмы.



В тот час лихой для матушки России
Объединились все святые силы,
И русская душа, и сила божья,
И враг повержен был у стен святыни.

А впереди еще четыре года,
И подвиг ратный русского народа,
И мужество, и стойкость, и отвага,
И наше знамя над Берлином и рейхстагом.




















Мирный город

Спал небольшой и мирный город,
Спал приграничным чутким сном,
А лунный месяц – ночной сторож
Все освещал как будто днем.

И было тихо и покойно,
Лишь ветер баловал шутя,
Но где-то там, за горизонтом
Вдруг сильно грянула гроза.

А в небесах, где плыли звезды,
Был слышен необычный звук,
И словно хор многоголосный
Стал приближаться быстро вдруг.

Но словно песня оборвалась,
И слух прорезал адский вой,
А дальше звуки разрывались,
Неся вокруг и смерть, и боль.

И город мирный просыпаясь,
Как будто в страшном, жутком сне,
Бежал от звезд, что содрогаясь,
Всем возвещали о беде.




Смешалось все и крики женщин,
И плач детишек среди зла,
Живых вокруг все было меньше,
Надежда выжить – так мала.

И время вдруг остановилась
И, ужасаясь, умерло,
Но сердце города всё билось,
Назло врагу оно жило.

Огонь шумел, вокруг сжигая
Остатки жизни средь домов,
И мирный город, умирая,
За жизнь боролся все равно.

И будет день, и будет время,
И память будет сердце жечь,
И мы живые рядом с теми,
Кого должны были сберечь.









Ушедшие в бессмертие

Их было мало,  только рота,
И все – безусые бойцы,
И лейтенант чуть-чуть постарше,
Годился им уже в отцы.

Снаряды немцев били выше,
Цель выбрав  лучше для себя,
А лейтенант все штаб не слышал:
«Я – «Сокол», – много раз твердя.

Он понял, худшее случилось,
И немцы роту обошли,
И положение сложилось,
Что лучше было отойти.

Но был приказ – назад ни шагу,
А это значит только бой,
И должно выполнять присягу,
И роту в пекло  за собой.

И вдруг затихла канонада,
И воздух плыл от тишины,
Вдали, как будто на параде,
Красиво танки немцев шли.



Бойцы, застыв оцепенело,
Смотрели в этот мир чужой,
Идущий по земле так смело,
Земле для каждого родной.

Но убивая страх приказом,
Чеканил слово лейтенант,
«Гранаты к бою, по команде»,
Чем  отрезвил своих солдат.

А танки шли и шли все ближе
По два на каждого бойца,
А тем хотелось просто выжить,
И дальше прочь рвалась душа.

Но лейтенант вперед и с матом:
«Смотри и делай все как я,» –
И метко бросил в цель гранату,
И полыхнула вмиг броня.

И ринулись бойцы навстречу
Железным монстрам прямо в пасть,
Гремели взрывы и как свечи
Горела танковая рать.

Бой длился час – совсем немало,
Чтобы измерить жизнь и смерть,
И как же надо жизни мало –
Свой подвиг совершить успеть.

А через годы в это место
Солдаты русские пришли,
И поклонились своим братьям
Тем, что в бессмертие ушли.
























На Пулковском рубеже

Прорвался враг к родному дому,
И близок Пулковский рубеж.
Мечталось немцам близкая дорога
На Невский знаменательный проспект.

Солдат же русский думал по иному.
И сердцем защищая Ленинград,
Он поднимался в бой и вновь, и снова
И оттеснял врага еще на шаг.

И среди воинов, что стояли насмерть
На пламенем объятом рубеже,
Сражался артрасчёт из ленинградцев,
Уже узнавших много о войне.

Приказ один: не отступать ни шагу!
И весь расчет готов был умереть,
И воинскую выполнить присягу,
И многое еще в бою успеть.

Враг наступал, и все без результата,
Чужая сталь горела там и тут,
А раненные, обгоревшие солдаты
Лишь твердо знали: танки не пройдут



Вдруг в черном небе появились птицы
С крестами на развернутом крыле.
Бомбили землю, и она дымилась,
Как будто плавилось на медленном огне.

И среди гор сожженного металла,
Орудие горячее обняв,
Весь артрасчёт настойчиво, упрямо,
Уже погибший все еще стрелял.




















Непобежденный

Свистели пули и осколки,
Шел многодневный страшный бой.
В подвальных сумрачных потемках
Один остался он живой.

Всего один из многих тысяч,
Что защищали эту твердь,
Он жил, и в нем обрывок мысли:
В бою достойно умереть.

И он стрелял в живые тени,
Что надвигались на него,
И все твердил себе и верил:
«Мы победили все равно.»

А враг жестокий и умелый,
Увы, не мог никак понять
Зачем, когда уже все ясно,
Вот так геройски умирать.

Но каземат все огрызался,
Стреляя коротко и зло,
И русский воин не сдавался,
А время словно замерло.



И зазвучала канонада,
И танки били точно в цель,
Для немцев стало вдруг наградой,
Что замолчала цитадель.

Враги стояли ровным строем,
Как будто вышли на парад,
А среди них непобежденный
Наш русский умирал солдат.




















Штрафбат

Вчера еще – известный командир,
Сегодня – только рядовой штрафбата,
Вчера он без приказа отступил,
Сегодня – за спиной загранотряды.

И не изменник, не предатель и не трус,
Лишь умереть не дал своим солдатам,
Клеймо преступника на нем – тяжелый груз,
И только жизнь – достойная расплата.

Он боя ждал, как словно искупление,
Как очищение от злобной клеветы,
Но знал уже не будет возвращения –
Такие вот законы у войны.

А высота стояла как живая,
Окутанная цветом синевы,
И нужно было взять кусочек рая
У мирной неубитой тишины.

И бой взорвался, и свистели пули,
Снаряды в цель, и враг на высоте,
Но только он сегодня не отступит
Назло своей запятнанной судьбе.



Тот бой закончился  с рассветом,
И жизнь умрет уже в начале дня,
В багрово-красном, темно-черном свете,
Что принесла с собой кровавая война.


























Гвардейцы

Земля дышала и взрывалась,
И в воздухе гуляла смерть,
И где-то далеко решалось,
Кто должен жить, кто умереть.

Гвардейский полк стоял здесь на смерть,
В глазах у каждого – Москва,
А душу грели те родные,
И где–то ждущие сердца.

И снова бой и снова подвиг,
Но жизнь сильнее, чем свинец.
Встает гвардейская пехота,
В атаку рвется наш боец.

Но враг, увы, еще не знает,
Что чудо вдруг произойдет;
Удар гвардейский громом грянет
И среди немцев брешь пробъёт.

И будут отступать поспешно,
Не понимая грозных сил,
И станет миг для них, как вечность,
И русским адом станет мир.


Все это малое начало
Большого трудного пути,
Который русскому солдату
Еще лишь предстоит пройти.

Вперед гвардейцы! Выше знамя!
И завтра снова в смертный бой,
Ведь Русь Великая за Вами
С трагичной и живой судьбой.




















Присяга

Шел белый снег, кружился мирно,
И серебром покрылся плац.
Стрелковый полк по стойке смирно
Смотрел вперед, не пряча глаз.

Вчера – гражданские ребята,
Сегодня – боевая часть,
И прежний мир ушел куда-то,
Куда им больше не попасть.

И все дрожа от нетерпения,
Ждут свой торжественный момент,
Свое счастливое мгновенье,
На все сомнения ответ.

Горят знамена боевые,
Солдат чеканит четко шаг,
И говорит слова простые,
За что он жизнь свою отдаст.

И эта клятва грозным словом
Звучит как приговор врагу,
За землю русскую родную
Европу русские пройдут.



И каждый раз, идя на подвиг,
Не разделяя жизнь и смерть,
Солдат слова простые помнит,
Как надо жить и умереть.

























Сталинград

Чернеет небом Сталинград,
И дышит смертью все живое,
И гонит ветер гарь и смрад
Средь улиц города-героя.

Остатки стен, глаза домов
Ослепли что, не видя света,
И человеческая кровь,
Что Волгу красит страшным цветом.

И словно бездна болью бьется
На Волжской раненной земле.
И рвется сталь, и воздух рвется,
Огонь лишь властвует во тьме.

И, кажется, что жизнь  устала,
Отдав всю смерти свою власть,
Но, наступая, смерть, не знала,
Что русский дух не может пасть.

И береженные молитвой,
И зная правду за собой,
Солдаты русские шли в битву
За город, что им был родной.



И город встал, восстав из пепла,
В руинах больше не живых,
И победила Русь и вера,
Как побеждала остальных.

И уходило в бездну время,
Солдаты наши в бой идут.
И в Сталинграде мир поверил,
Что русские в Берлин войдут. 




















Проводы

Перрон шумливый, проводы на фронт,
И плач, и слезы, клятвы о любви –
Сливалось все в один и горький стон,
Ведь оставались женщины одни.

И оставалось в памяти вчера,
И оставалось на губах сегодня,
А завтра – только лишь война,
И вся надежда на судьбу и Бога.

А дети, малые, повиснув на руках,
Отцовских слов еще не понимают,
Ну а потом, когда пройдут года,
Они все вспомнят, обо всем узнают.

Вагоны ждут уже в далекий путь,
И терпеливо курят офицеры,
И не таясь, просвечивает грусть
На лицах этих волевых и смелых.

И боль разлуки будет вслед бежать,
И обгонять военные вагоны,
А женщинам лишь остается ждать,
Когда домой вернуться эшелоны.




Снайпер

На Волге начинался новый день,
И разгорался бой под серым небом,
И города израненная тень
Качалась от безжалостного ветра.

В одном из зданий на последнем этаже
Теплом от стен разрушенных дышало.
И было, ясно снайпер ищет цель
В развалинах ближайшего квартала.

От смерти враг упорно уходил,
И битва снайперов остановила время,
И каждый след другого находил,
Но только лишь в свою победу верил.

Две разные судьбы искали встречи,
Решая словно весь исход войны,
На русских небесах горели свечи
За русских воинов, бьющих силы тьмы.

И вот мелькнуло небо в окуляре,
Весь мир вдруг сжался до живого зла,
Раздался выстрел, и кусочек стали
Жизнь оборвал заклятого врага.


Фронтовая любовь

После большого наступления,
И группируя силы в бой,
Штаб взял для этих целей время,
Часть войск сменив с передовой.

И обескровленные части,
Что чудом выжили в огне,
В тылу  залечивали раны,
Не вспоминая о войне.

И рев немецких самолетов,
Что проносились над землей,
Казался  им чужой заботой
И, точно уж, чужой судьбой.

А было счастьем в те минуты
Улыбка милой медсестры.
И руки, что сжимают нежно
Кроваво-гнойные бинты.

И юный худенький парнишка,
Видавший смерть уже не раз,
Смотрел на женщину так близко,
Не отводя влюбленных глаз.



Ночь спать легла, собой скрывая,
Как люди любят на войне,
Все про сегодня они знают,
А завтра будет ли вообще?

Ведь рядом, тесно прикасаясь,
Здесь жили и любовь, и смерть,
Но память, что в сердцах осталась,
Не даст им завтра умереть.




















Счастье и война

Курсант военной  летной школы
В далеком месте от войны
И направление на фронт
Ждал как подарок от судьбы.

И только с милой расставанье
На сердце оставляло тень,
Но скорое пришло прощание,
И оставался только день.

Всего лишь день из целой жизни
И миг на острове любви,
И мир такой вокруг был лишний,
И были счастливы они.

А утром сладкое похмелье,
В глазах прощальная слеза,
И сердце продолжало верить,
Любовь их будет навсегда.

Но только время точно знало
Про тот воздушный смертный бой,
В котором русский летчик  храбро,
Сражаясь, жертвовал собой.



И шла война, и миллионы судеб
Любили, расставаясь навсегда,
Но память слово «счастье» не забудет,
Как не забудет горькая «война».

























Материнские слезы

После Победы над фашизмом
Прошло уж два десятка лет,
Но мать все думала о сыне
И о могилке той, что нет.

Ушел на фронт одним из первых
Сержант гвардейского полка,
И воевал уралец смело
На всех передовых фронтах.

И были письма регулярно
О том, что:«Мама я здоров».
Но горе ведь не ходит прямо,
И вдруг не стало добрых слов.

Спасала только лишь надежда,
Она давала силы жить,
Но вдруг пришло письмо чужое,
И не смогла его открыть.

А строки плыли словно волны,
Пыталась же слова прочесть
О том, что на земле у Волги
Настигла ее сына смерть.




Не закричала, не упала,
Окаменела только вся,
Лишь слезы по лицу бежали,
Да будь же проклята война.

А после дорогой Победы
Искала много-много лет
Ту землю, где погиб сыночек,
Где боль ее найдет ответ.

И вдруг пришло письмо чужое
И детский почерк на листах,
Но только радость, а не горе
В простых и дорогих словах.

И мать стоит у обелиска
У незнакомого села,
И рядом с ней, обняв, и близко
Стоит Великая страна.









Разлука

Пришла разлука горем в дом,
А вместе с ней и страх, и ожиданье,
И одинокий, и тревожный сон,
Последние мгновения прощания.

И женщина все терпеливо ждет
Короткой весточки оттуда,
Где смерть по жизни варварски идет,
Как по земному дьявольскому кругу.

А дни сгорают пламенем,  как свечи,
И только письма – островок любви,
И прочитав их, кажется, что вечность –
Не так уж страшно, когда рядом ты.

Но вдруг в обыденность, врываясь горем,
Приходит в мир спеша, чужая боль,
И страх на части разрывает,
Что это может быть  с тобой?

И вновь земля не ходит под ногами,
И в ожидании заветного письма,
Жизнь, словно спит, лишь отмечаясь днями,
Ведь, женщина, любимый ждет тебя.



Но будущее наше неизвестно,
Никто не знает, что там впереди,
И женская любовь как время вечно,
Пусть же короче будут у разлуки дни.

























Связь над Днепром

Осенний Днепр все освежал прохладой,
И был красив степенной красотой,
Но этого не видели солдаты
В своем стремлении на берег на другой.

А берег тот дышал холодной смертью,
И много метров глади водяной,
Как словно ждали храбрецов тех первых,
Что будут жертвами здесь битвы роковой.

Спустилась ночь, скрывая мир от света,
И только лишь лучи прожекторов
Гуляли смело и касались неба,
И трассеры светили вместо звезд.

И русские солдаты тихо плыли,
Придерживая впереди свой легкий плот,
Они связистами простыми только были,
За ними шел весь Украинский  фронт.

И через Днепр протягивая кабель,
И устанавливая нужную всем связь,
Связисты знали штурмовые части,
Сегодня будут Днепр освобождать.



Когда лишь только осветилось небо,
Пошли в атаку русские бойцы.
И взрывы разносились долгим эхом,
Тонули под солдатами плоты.

И корректируя огонь своих орудий,
Сержант связистов шел и шел вперед,
Но вдруг как будто натолкнулся грудью,
И сердце прекратило свой полет.

Жизнь не ушла, связист очнулся,
Ведь надо было снова воевать,
И только вот от боли задохнулся,
Кода по кабелю обрыв пополз искать.

А войсковые части, наступая дальше,
Безжизненное тело вечером нашли,
Обрывки кабеля в зубах сжимая насмерть,
Сержант свой бой все продолжал вести.










«Я Беркут»

Над городом и в голубом пространстве
Шли смертные воздушные бои,
И птиц железных страшные останки
В полях у города ромашками цвели.

Летали летчики, как ангелы под смертью,
И каждый миг был вечностью для них,
Огонь зениток, словно шквальный ветер,
Готов был закрутить их в черный вихрь.

И этот бой был повседневным боем,
Взрывали Илы технику врага,
Но мессеры вдруг налетели роем,
И будто раскололись небеса.

Солдаты на земле смотрели в небо,
И кулаки сжимали, чтоб помочь,
Но мало было там лишь просто веры,
Где черный дым сжигал людскую плоть.

Радисты в блиндаже молчали стоя,
И говорили только небеса.
« Я Беркут-2, всем выходить из боя,
Беру огонь фашистов на себя!»



Приказ войны и нужно все исполнить,
А «Беркут-2» прикрыл собой друзей,
И продолжали падать смерчем в поле
Фашисты–асы разных степеней.

И не было возможности прорваться,
Вокруг сжималось мессеров кольцо,
И до последнего мгновения  сражаясь,
Наш русский Беркут все держал крыло.

А в рации вдруг голос оборвался,
И вместо позывного грянул взрыв,
Но Беркут жить среди друзей остался,
Как вечный позывной среди живых.















Товарищ медсестра! Я Вас люблю!

Армейский госпиталь расположился в школе,
Где здание не пострадало от войны,
Был май, и пахло русским полем,
И за окошком  яблони цвели.

Фронт далеко ушел от деревушки,
Но мир на эту землю не пришел,
И жизнь, и смерть как старые подружки
Здесь жили среди раненных бойцов.

Но смерть всегда приходит и уходит,
А жизнь же остается с нами жить,
И тем,  кто выжил, хочется сегодня
Встречать рассвет и счастливо любить.

Когда находишься между землей и небом
И видишь женскую простую красоту,
Границы узнаешь и тьмы, и света,
Влюбляясь в милую родную медсестру.

А медсестра, записки получая,
От раненых всю долгую войну
С улыбкой и волнением читает
Товарищ медсестра! Я Вас Люблю!



И вспоминает девушка родного,
Кто  ее сердце в плен давно забрал.
И строки из письма его большого,
Что перед боем милый написал.

И она верит  в будущее  счастье
И все записки раненых хранит,
Все в нашем мире не живет напрасно,
И может к ней любовь их сохранит.





















Письмо на сердце

Любовь и горе, жизнь и смерть –
Смешалось все в огне войны.
Итак, всем хочется сберечь
Воспоминания свои.

Сегодня ночь, а завтра в бой,
Но завтра это далеко,
А здесь на сердце и со мной
Любимой женщины письмо.

И помнишь строки наизусть,
И повторяешь вслух слова,
А сердце бьется: я вернусь
Ты жди любимая меня!

Жжет ярко-красный горизонт,
Вновь беспощадная война,
И в наступлении весь фронт,
И впереди – моя  судьба

А время, будто бы изгоя,
Вращает в вихре пустоты
И жизнь живет во время боя
В объятиях смерти  и беды.


И лишь в мгновение затишья,
Когда вдруг вспомнишь, что живой,
Прижмешь вновь руку к сердцу тихо:
«Ты здесь любимая со мной».


























Дорога мужества Москва-Берлин

Дорога славы из Москвы в Берлин,
Дорога подвига Великого народа,
Дорога времени в четыре года,
В конце ее поверженный фашизм.

В тех грозных и бессмертных километрах
Хранится память о суровых днях,
Об отступлении и героических боях
В кровопролитном страшном сорок первом.

Стоял враг у подножия Москвы
И поздравления принимал с победой,
К несчастью своему, еще не ведав,
Что это лишь начало всей войны.

И битва за Великую столицу
Была тем самым первым огоньком
Что разгорелся в пламенный костер,
Побед  над обезумевшим фашизмом.

За каждый метр родной земли
Солдаты русские сражались насмерть.
И гордость рейха – вражеские части
Пройти так эти метры не смогли.



И не смогли сломить блокадный Ленинград,
И разбивались яростные орды,
А город воевал живой и гордый,
Не отступая ни на шаг назад.

Собрав остатки сил в кулак,
Враг рвался мощно к берегу у Волги,
Но русские войска стояли стойко,
И крахом немцев обернулся Сталинград.

У зверя были вырваны  клыки,
И ранен уже был неоднократно,
Но всё, бросаясь яростно обратно,
Переломить пытался ход войны.

И вот грохочет Курская дуга,
В кровавой битве встретились два войска,
И плакала земля от боли горько,
Когда прошла по ней железная  волна.

Две танковых стены столкнулись грозно,
Ударившись металлом о металл,
И русский танк  немецкие ломал,
И русская броня была надежней.




А впереди дни трудного пути
Солдаты русские с боями шли вперед,
И с ними весь Великий наш народ
С мечтами до Германии дойти.

И вот уже Варшава, Будапешт
И переправа через Вислу, Одер,
Но враг еще силен и грозен,
И отступление не переходит в бег.

Но окружен Берлин и бьют орудия,
И русский воин был неустрашим,
Великая Победа –  взят Берлин,
Победа русского народа и оружия.

Дорога мужества Москва-Берлин,
Дорога памяти Великого народа,
И Героизм четыре долгих года,
И наш солдат всегда непобедим.










Народ познавший смерть, но сам живой.

Мужчины уходили на войну,
А оставались женщины и дети,
Но весь Народ знал истину одну –
За Родину все вместе  мы в ответе.

И встали дети за отцовские станки,
И плавить стали женщины металл,
И все  в тылу  сражались как могли,
Чтобы солдат наш с верой воевал.

Четыре долгих и тяжелых года,
И ежедневный подвиг – адский труд,
И женщины все сутки на работе,
А дети малые – те терпеливо ждут.

И руки женские к снарядам прикасаясь,
Солдатам будто сохраняли жизнь,
И смертоносное оружие рождалось
Лишь для того чтобы России жить.

Тыл был вторым, и тоже фронтом,
На этой праведной войне,
И отдавали жизнь мы год за годом
Своей любимой и родной стране.


Народ Великий и Непобедимый
Народ с большой и непростой  судьбой
И страшный в гневе, но в доброте красивый
Народ познавший смерть, но сам живой.

























Парад Победы

Июнь. Двадцать четвертое число.
Обычный день военной жизни,
Но стал в истории он Днем
Нашего русского величия.

По Красной площади Москвы,
Вниз опустив врага знамена,
Шли Победители Войны,
Сыны Великого народа.

Шли строевым, красиво, гордо
Солдаты, вынесшие все,
И наказавшие достойно
Вселенское большое Зло.

Весь мир смотрел на эту силу,
Кто благодарно, кто в слезах,
И также было ясно виден
В глазах чужих заметный страх.

Лежат фашистские знамена
У Мавзолея словно хлам,
Предупреждая всех наглядно,
Как беспощадны мы к врагам.




Пройдут года, пройдут столетия,
Но будет помнит Наш Народ
Тот миг Победы и Бессмертия,
Которым каждый русский горд.
























СОДЕРЖАНИЕ
Многоликая….
Переворот
Россия, которую ждем
Убитые ангелы
Последний самодержец России
Серый февраль
Черный Октябрь
Простая русская война
Последний бой
Княжна
Красноармейцы
Казачья сотня
Русский генерал
Чекисты революции
Ромео и Джульетта
Прощальный вальс
Последний поцелуй
Расставание

Расстрел русских офицеров
Эмигранты
Кладбище Сен-Женевьев де Буа.
Сталинский излом
Чистилище
Лагерная пыль
Комсомольские слезы
Встреча между небом и землей
Армия убитая не на войне
Крестьяне, земля и смерть
Соратники ушли, что поневоле
Прощание
Возвращение
Мать
ПОБЕДИТЕЛИ
Святые силы
Мирный город
Ушедшие в бессмертие
На Пулковском рубеже
Непобежденный
Штрафбат
Гвардейцы
Присяга
Сталинград
Проводы
Снайпер
Фронтовая любовь
Счастье и война
Материнские слезы
Разлука
Связь над Днепром
«Я Беркут»
Товарищ медсестра! Я Вас люблю!
Письмо на сердце
Дорога мужества Москва-Берлин
Народ познавший смерть, но сам живой.
Парад Победы