Осколки памяти 2

В школу хотелось. Здесь ещё раздувала огонь моя вредная сестрица Любка. Она тогда училась в третьем классе и постоянно хвасталась, как там замечательно, весело и интересно. Распушала передо мной хвост. И мне казалось, что школа, это такой сказочный остров полный приклчений и чудес. Ради школы я была готова даже на такую жертву,как синий форменный сарафан.
Первое сентября как-то в памяти не отложилось. Помню только огромное количество народа с цветами, совсем как на первомайской демонстрации, куда меня водили родители. И всё.
Да и вообще, первый класс запомнился только тем, как я по дороге в школу отрывала от почтового ящика белый герб СССР. Я очень долго возилась, -приклеено было на совесть, что даже была застукана учительницей спешащей на урок. Ещё у меня там был друг- Юрка Тамлехт, с которым мы играли в разведчиков, прыгая из окна первого этажа. А после уроков заваливались к нему домой, пока его родители горели на работе, и устраивали форменный беспорядок. И ещё, как на уроке пения орала во всю глотку у доски- '' То берёзка, то рябина...'' За что получила свою первую пятёрку.


В конце первого года учёбы я сильно заболела, и во второй класс пошла уже в санатории под Таллинном в '' Metsa kolli''(лесная школа) В стране зассых, или , если точнее в санатории для реабилитации детей с заболеванием почек и мочевого пузыря.
Санаторий находился в сосновом бору и имел огромную территорию. И в общем-то, в своё свободное время, мы могли гулять где хотим, никто нас особо не пас. Там даже был довольно не слабый ручей где мы пускали кораблики из бумаги и щепок.
Все три начальных класса умещались в одной аудитории, по рядам. Первый класс-первый ряд, и так далее...
Преподаватели, и они же и воспитатели, все были эстонцы. Т.е. эстонки.
Кстати, в этом санатории были весьма популярны телесные наказания.
Я впервые столкнулась с этим, когда во время урока учительницу вызвали из класса. А,надо сказать, что это была высокая и тощая рыжая старая дева(моё последующее определение) kasvataya Эрика. Я,опьянённая внезапной свободой, смеха ради, стала носиться  по классу и прыгать с парты на парту Было очень весело. Поднялся дикий гвалт.Эрика застала меня как раз в прыжке, как говорится, на лету успеха.
Она схватила меня за шкирку и потащила в комнату для экзекуции. Схватила ремень с явным намерением наказать меня за кардебалет. Я же, не долго думая, хлопнулась на задницу и вертелась как волчок, вопя-'' Вы не имеете право бить ребёнка! Я маме скажу! '' И всё в том же духе. Меня никогда до этого никто не бил.  Эрике в конце концов надоели мои вопли, и она оставила меня в покое. Отлупить меня ей так и не удалось.

Вообще-то в санатории было совсем не плохо. Там были велосипеды, лыжи, коньки и санки, много разных игр и игрушек. Часто нас возили в Таллинн в кино и на экскурсии. На день рождения каждому пекли очень вкусный и красивый калач, поздравляли и водили вокруг именинника хороводы.

Кормили на убой. Обязательное условие- пока всё не съешь, из-за стола не выйдешь. И никакие заявления, типа- '' я это есть не могу''  в расчёт не брались. Будешь сидеть за столом хоть весь день, пока не съешь. Но, нет никого хитрее детей. Мы научились обмениваться друг с другом блюдами. Я, например, ненавидела перловку в киселе(национальное эстонское блюдо) и менялась с тем кто это любит на что-то другое. Выход находился.

Раз в неделю  нас водили в баню. Не в душ(он был в каждой палате) а именно в баню. Посреди зала сидела воспитательница и следила как мы усердно тёрли себя мочалками. Помывшиеся должны были подходить к воспитательнице, которая проводила пальцами по коже. Если кожа каталась,- отправляла мыться заново. Мимо не проскочишь. Будешь мыться пока не засияешь как начищенный медный пятак.

Палата была огромной. Метров двести зал, весь, как пчелинные соты, отгорожен стеклянными перегородками. В каждом отсеке по пчеле, то есть, по зассыхе.
Вот там-то меня опять настигло искушение. Ночью, зайдя в туалет по малой нужде, я вдруг заметила на полочке возле зеркала, настоящие часы из жёлтого металла. ''Золотые!''-пронзило моё сознание,-'' самые настоящие золотые часы!''Я несколько раз сильно зажмурилась, и каждый раз, открывая глаза,- видение не исчезало. Осторожно, словно это были не часы, а спящая блестящая змейка, потрогала часы, и они тут же прыгнули ко мне в карман. Оставшуюся ночь я провела в волнении.Часы стучали так громко, что мне казалось, что в соседних отсеках тоже не спят и прислушиваются,- что это так стучит?.. Я чувствовала себя партизаном в тылу врага всё время ожидающего засады.
Утром я была сама не своя. Непривычно тихая, и рука моя самопроизвольно ощупывала карман, где лежал заветный клад.
Вдруг, я услышала разговор, что у кого-то пропали часы и ожидается большой шмон в личных вещах по палатам нашего отделения.  Меня охватила паника.Ведь совсем недавно я была свидетелем экзекуции над двумя воришками, тырящими по чемоданам и тумбочкам конфеты. И пойманными с поличным.
В игровом зале были собраны все воспитанники санатория. На переднем плане стояли две девчонки со спущенными штанами спиной к зрителям. А между ними , в кресле, сидела воспитательница с ремнём в руках. Читая мораль и стыдя воришек, она лупила их с права на лево на глазах у всех.Девчонки ревели в голос, но не двигались с места.
Что же делать?
Подвергнуться такому унижению для меня было смерти подобно. Как избавиться от этих чёртовых часов? Просто выбросить в лесу мне и в голову не пришло. Я не придумала ничего лучше, чем пробраться в умывальник в спальне и положить часы на ту же полочку, где я и нашла их ночью. Мне это удалось, но выходя, я, по закону подлости, наткнулась на ехидных девчонок. Они увидели часы и сразу всё поняли, - чья тут собака порылась.Месяца два они косились на меня и перешептывались. Но, не пойман, как известно, не вор.

Мы, семеро русских, держались в санатории особняком. Эстонцы дружить с нами не спешили, но и враждовать особо не рвались. Побаивались. Вот только одна из них, всё время крутилась у нас под ногами. Особенно когда нам присылали посылки из дома. Всё время клянчила конфеты, и всякие вкусности. Мы ведь не жадные, мы добрые и делились с ней всем, что имели И вот, когда у неё был день рождения, разведка донесла, что вместо обычного по такому случаю калача, на столе у неё самый настоящий кремовый торт и лимонад. Мы заявились туда без приглашения и сожрали весь торт и выпили весь лимонад. Это была месть жадности и лицимерию. Наше, значит, жрать-с дорогой душой. А делиться с нами- русские свиньи? А они стояли и смотрели как мы обжираемся , и не нашли смелости нам поиешать. Хоть численный перевес был на их стороне. Но, расплата, как водится, не заставила себя ждать. На нас тут же настучали, и я, как организатор бесчинства, была приглашена в комнату для экзекуций и оттаскана за уши. Уши потом с неделю болели. Но, слава Богу, вскоре наступило лето, закончился учебный год, а с ним и наступил конец моим мучениям.