Дикари

Мне привиделось одно, но – гасите свет!
Мне подумалось: кино! Оказалось – нет!
Злое стадо дикарей вылезло в проем.
Встало стадо у дверей, говорят: сожрем!

Вроде хомо, как и мы, только не родня.
Ибо это дети тьмы, а не дети дня.
Два десятка на ногах мужиков и баб.
Кабы был у них в мозгах сапиенс хотя б.

Им не нужен каравай, упаси Господь!
Им на завтрак подавай собственную плоть.
В этом деле высший балл каждый заслужил.
Каждый первый – каннибал, чтобы я не жил!

Поглядишь на них, скорбя: ведь себе вредят.
Просто поедом себя, бедные, едят.
Превратился в естество их каннибализм.
Не приемлет ничего кроме организм.

Что им песня или труд, и душа внутри?
Дружка дружку жрут и жрут с ночи до зари.
И прерваться не спешат хоть на малый миг.
И закуски не страшат только их самих.

Оседлали они пни у своих костров.
И не ведают они наших катастроф.
Их порядок не ленив, съеден кашевар.
Что естественно для них, то для нас – кошмар.

Ты их сверху не вини, влезши на плато.
Просто кушают они несколько не то.
Ведь история таит вековой разлад.
Из привычек состоит всяческий уклад.

Может, то, к чему клоню, нас и оскорбит,
Но меню – оно меню, как и быт есть быт.
А живое всё – белок, он и под, и над.
Эпилог как некролог вне координат.

Как и что ни говори, тут такая соль:
То, что знают дикари, то не наша боль.
Можно только сожалеть, видя их огни.
И душой за них болеть, будто мы – они.

Но не можно изменить то, что изнутри.
Ту связующую нить держат дикари.
Мы не примем, но поймем больше, чем зверей,
Этих вылезших в проем, вставших у дверей.

Не копье и не топор так пугают нас.
А как будто бы укор людоедских глаз.
Эту правду не любя, мы поверим в миф.
Отражение себя мы увидим в них.

Хорошо нам, хорошо, позабывшим честь.
А чего бы нам еще ближнего не съесть?
Человек как существо – самоед и хам.
Жрать друг друга естество позволяет нам.

Укокошить не пора ль глупые табу.
И видали мы мораль в собственном гробу.
Не для жертв коль алтари, значит для чего?
Мы ведь те же дикари, только и всего.

Ищем истину в любви, веруя в манок.
И повязаны в крови с головы до ног.
Что религия твердит, вынося вердикт,
Не услышит троглодит, что внутри сидит.

Вот – судьба, избыть ее даже не моги.
Извратило бытие ибо нам мозги.
Окровавленный туман нам сознанье ест,
Как дремучий океан, что лежит окрест.

Нам подумать бы сперва во спасенье душ:
Может, нам на острова перебраться уж,
На какой-нибудь атолл удаленный хоть.
И нанизывать на кол человечью плоть?

Добродетели не чтя, маем век пустой.
Не о том у нас мечта, нам бы в лес густой.
Пика верная остра, щиплет дым ноздрю.
В темной чаще, у костра место дикарю.

2012