Сон о Блоке и Клебеке. Фантазия

Мне приснился странный, невероятный сон. Очнувшись от него, я долго лежал с открытыми глазами, пытаясь отделить реальное от фантасмагории. Но у меня ничего не  получилось.
Прошло уже несколько дней. А я всё раздумываю над увиденным.И с каждым часом отчётливее понимаю, что прикоснулся к тайне, которая лежит вне сознания обычного смертного человека.
Посудите сами.
В том сне мне было восемнадцать лет, и я путешествовал по Германии. На дворе стоял двадцатый век, самое его начало. О себе я мало чего знал, но догадывался, что происхожу из интеллигентской семьи, что родители мои причастны к литературному творчеству и, может быть, составили себе на этом поприще определённое имя. Ещё я в подсознании хранил и другое знание – о моих еврейских корнях. Но всё это было обозначено штрихами.
Золотой век русской поэзии уже потускнел, а век серебряный ещё только робко обозначил свою грядущую неповторимость. В том сне я не сочинял стихов, но каким то образом был к ним причастен.
Ещё несколько слов о себе, вернее, о том молодом человеке, который выступал от моего имени. Он был довольно высок, худ, сутул, застенчив, скромно одет и говорил, слегка заикаясь. У него в чемодане, наряду со сменой белья и двумя сорочками, бережно хранились томики стихов Лермонтова и Гейне. Он был романтик и фантазёр. Вновь напоминаю, что он – это я. Вот такая запутанная ситуация.
Я приехал в популярный  курортный городок, что расположен на самом юге Германии, в гористой, поросшей хвойными лесами местности, на рассвете.
Городок спал. Я прошёлся по тихим,, совершенно безлюдным улицам, озабоченный поиском пансиона или хотя бы какой-нибудь случайной квартиры, но ничего стоящего  не обнаружил. Тогда я  взволновался. Мне хотелось прилечь с дороги хотя бы на часок.
Утро обещало быть солнечным. Навстечу мне шла очень красивая, очень уверенная в себе женщина. Она вертела в руках жёлтый блестящий зонтик и улыбалась.
- Простите, фрау, - запинаясь обратился я к женщине по-немецки.
Она посмотрели на меня и расхохоталась.
- Говори по-русски, малыш. Так мы лучше поймём друг друга.
- Вы русская? – обрадовался я.
- Самая что ни на есть. Более того – москвичка.
Она назвала свою фамилию. Это была известная дворянская фамилия, носили её богатые и знатные люди. Я, в свою очередь, тоже  представился незнакомке.
- Простите,  - сказала она, - но мне кажется ваши  однофамильцы причастны к литературному творчеству.
- Да, - с восторгом закричал я, - это мой отец. Он…
- Я читала, - мягко перебила меня новая знакомая, и, оглядев мой дорожный костюм, спросила:
- Вы уже нашли пристанище?
- Нет, - признался я.
- Тогда идите за мной.
Мы пришли в чистенький, уютный пансион, и мне посчастливилось снять недорогую комнатку, окна которой выходили в сад.
- Завтрак в девять, - сказала хозяйка пансиона, очень аккуратная старушка.
И добавила.
- Кстати, у нас живёт мальчик вашего возраста  - Саша Блок.
- Что? – закричал я. – Как вы сказали?
Старушка испугалась.
- Саша Блок, - с обидой произнесла она, - домашний мальчик, из хорошей семьи.
Наш разговор услышала моя новая знакомая, как раз в этот момент вышедшая на веранду.
 - Простите, - обратился я к ней, - речь идёт об Александре Блоке, нашем знаменитом поэте?
Собеседница с удивлением посмотрела на меня.
- Знаменитом поэте? – переспросила она. – Почему знаменитом? Да, Саша пишет стихи, и вроде бы весьма недурные. Но один Бог знает, что из него получится.
Женщина понизила голос до шёпота:
- Саша очень упрямый и своенравный мальчик. Вбил себе в голову, что влюблён в меня. Ходит по пятам, иногда просто проходу не даёт. Посвятил мне несколько виршей, называет Прекрасной Дамой.
- Вы, - мне показалось, что я ослышался, - это вы? А учёные до сих пор ломают голову, кому посвящены первые страницы сборника.
Женщина посмотрела на меня испуганным взглядом:
- Я не совсем понимаю,  о чём вы говорите? Да, Саша здесь, на водах, мой верный рыцарь, он благороден, как сам Айвенго. Он смотрит на меня умоляющими глазами и ждёт подачки в виде небрежного поцелуя. Но о какой книге вы говорите?
Я хотел ответить. И не смог. Сон не прервался, а как-то потускнел. Женщина, беседовавшая со мной, и хозяйка пансиона, и другие люди, проходившие мимо нас, стали на время бледными, расплывчатыми тенями. Картинка потеряла свою яркость.
Я перевёл дух и уже хотел совсем стряхнуть с себя остатки этого странного сна. Но неожиданно он возобновился с прежней силой.
И я увидел Блока. Конечно, я его сразу узнал. Хотя это был ещё не тот «лунный поэт», известный по многочисленным портретам. Это был высокий кудрявый мальчик, очень прямой, с открытым взглядом. Он дружелюбно посмотрел на меня и протянул руку.
- Простите, - залепетал я, - Александр Александрович….
- Саша, - мягко поправил меня он, - называйте меня Сашей. Ведь мы ровесники.
При слове «ровесники» что-то мягко толкнуло меня в грудь. Я посмотрел на молодого Блока и похолодел.
Это был вовсе и не Блок, а мой одноклассник Ёжик, а правильнее – Юра Клебек, из ссыльных, мальчик дворянского происхождения, чистый, гордый, благородный, не сумевший найти себя в коммунистическом раю и рано сошедший в могилу.
Я оцепенел от ужаса.
Блок-Юра положил мне руку на плечо. Рука была холодная и тяжёлая.
- Друг мой, - сказал этот странный человек, вместивший в себя две близкие и дорогие мне личности, - друг мой, не удивляйся. В одной жизни я Саша Блок, в другой Юра Клебек. В одной я поэт, в другой талантливый математик. Главное не это. Я сохранил душевную чистоту и любовь к людям. Надеюсь, я не изменю своей натуре и в будущем.
- А сколько их, этих жизней, -  закричал я.
И проснулся.
Я лежал и лихорадочно думал:
- Что это? Предзнаменование? Предупреждение? Случайное совпадение лиц и картинок?
Странный невероятный сон!
                Р.Маргулис