Затируха

 
      - Нет,ты только вдумайся: куриное филе, сахар и все это - десерт! Несовместимые вроде как продукты, а вкус,мммм,пальчики оближешь. Багаж впечатлений моей подруги от поездки был огромен.  Да, Турция - страна ярких,живописных красок, колоритных блюд и теплого, разнеживающего, жаркого солнца.
      - А еще,еще...Не унималась Машка, - берешь 2 стакана муки, литр молока...
      Молока..., муки..., молока... Завертелось,закружилось в голове, и потащило,поволочило в далекое не мое прошлое .
      Зима 1945 года случилась как никогда холодной.  - 40 градусов застудили ели Сибирских лесов и заткали голодным безмолвием небольшую деревушку, утопающую в стеклянной слюде белых, жемчужных сугробов. Приникнув плотно к украшенному стужей окну, Серафима водила по нему пальчиком, проделывая дырочку-глазок,с волнением, всматриваясь через него. Но тонкая струйка детского плача, струившегося из колыбели, уводил ее сосредоточенность,позволял сверлить, дырявить ее сознание: " Хнюня, не енчи, еще немножко,совсем малость потерпи".
      Война не прошлась по этим землям гусеничным визжанием вражеских танков,и бомбы не вспахивали просторы полей,и люди не гибли от шальных пуль,а попросту пухли и умирали от неравной схватки с ужасающим,охватившим повсеместно этот край голодом.
      За долгие годы войны Сибирские деревни снабжали фронт продовольствием,и не щадя себя народ жертвовал всем: здоровьем, духом,имуществом,стараясь приблизить долгожданную всем победу. Люд обнищал,перехлестнул черту бедности до такой степени, что в домовину умершим клали листья лопухов вместо материи, а бабы в критичные дни шли на лесоповал, не имея примитивной тряпицы, и кровь струйками стекала по их ногам, в стыни,образуя ледяные, алые бороздки.
15 часов непосильного,нечеловеческого труда и всего 500 грамм овсяной муки на работающего. Но этого не хватало и постоянное чувство голода,потребность в еде, звучало, гуляло в пустых животах не только людей. Тощие,костлявые коровы падали в своих стойлах, с них сдирали кожу и тоже сдавали,как и молоко, мясо, яйца - все для фронта, все для победы. И не дай Бог унести,утаить, найдут,накажут.
      - Симочка! Малец-то канючит,надрывается.
Голос бабки Лукерьи не заставил оторваться от окна.
      - Симка! Слышь,что баю-то!
Старуха хлопнула себя по костлявым бедрам и прошаркала к оконцу.
       - Собирай мальчонку.
Не получив ответа старушка тоже уткнулась в окно.
      - Ой,батюшки! дитя,дитя-то не пожалели,на кого ж его милого оставили,неуж-то на нюхлую? Батюшки Свят,ох,горе-то горемычное забунчала старая.
      Любашу,соседку,выводили двое военнослужащих.Несмотря на жуткий хлад, женщина была простоволосая. Шла спокойно,смиренной поступью виновницы. Изредка, правда,оглядываясь на избу из которой по снегу ползла старуха,опираясь на руки, как на единственную,способную выдержать ее неподвижное тело,опору. Жалобно заклинала простить,оставить для семьи кормилицу. Но солдаты с невозмутимостью бывалых служак,усадили арестантку на телегу и тронулись в путь,оставляя за собой след осиротевших глаз и безысходицы.
      Серафима выбежала во двор соседского двора,подхватила убитую горем женщину и потащила в избу. Как выяснилось позже, причиной ареста была кража Любой   горсти зерна с молотильни, чтобы спасти детей от голода она сшила мешочек под юбкой и пронесла в нем маленько, а председатель проверил и  уличил в содеянном.
     Перекрестившись Лукерья вздохнула,промокнула слезу уголком платка:
     - Будя, на все воля Божья! Симка! Собирай мальца,дед уж  заждалси поди.
     Вечор. Белые мухи слитали с небес бесшумной музыкой, монотонно застилая  глаза снежной пылью. Таяли там и уже осколочком, горячей слезинкой скатывались по щекам. Ели, окутанные в махер снега отходили ко сну, и только фигура молодой девушки,тянувшей за собой саночки, выделялась на этом портрете зимы,темным силуэтом одиночества. Дорога вела их к долгожданному,хотя и временному освобождению,избавлению от вечного желания есть.
     Чтобы прокормить малого Митеньку, бабка припрятывала от властей незаконные "излишки" молока, а дед, работая на колхозной мельнице, то и дело ждал, ждал их тайного появления, чтобы накормить затирухой -  мука,заваренная кипятком, для Митьки молочком.
     Саночки стали легкими, девка оглянулась и обмерла от ужаса:
     - Митя, Митя! Криком обрушилась тишина леса. - Митя, да как же это я, Господи!
      Утопая и падая в сугробища стала преодолевать обратный путь,неистово молясь и проклиная себя. Окоченевшие ноги не слушались, подгибались, предательски не несли на себе. Слезы  превращались в ледышки, а сердце разрывалось на части от тревоги за брата. На  миг ей показалось, что она видит, видит нечто, затаив прерывистое дыхание старалась различить, расслышать "это" вдалеке. Удары сердца глушили ясность звука, но наконец-то неподвижный кулечек  шевельнулся и издал писк. Обезумевшая от счастья,что живой, невредимый, она рванула к малышу.
     - Где вас леший носит? Ворчал дед,  растворяя скрипучую дверь и лучиной освещая вход. Мельница деда находилась в шести киломентрах от деревни и стояла особняком на небольшой речушке.
     - Не валандыйся, баю, волокчи Митьку в избу.
Когда шабалы были сброшены, на курносом личике ребенка просияла улыбка в два зуба. Прижав белокурую головку к своей груди Серафима целовала и нежила брата.
     - Интересно, о чем думаешь Сим!  - Ау, ты вообще меня слушаешь?
От голоса своей подруги картина прошлого рассыпалась перед моими глазами на мелкие кусочки-пазлы.
     - "Затируха".
     -  Ты о чем, какая затируха? Выпучилась на меня Машка.
     -  Рецепт твой... название ему -  "Затируха".







забунчала - бунчать (бормотать)
нюхлую - нюхлый, болезненный , слабый
валандыйся - очень медленно, долго делать что-либо; напрасно терять время
канючить - хныкать
домовина - гроб
шабалы - старые вещи


                источник фото travel.ria.ru