Свет в Россию...

Свет в Россию…
(Г.О. Графтио в период строительства Волховской ГЭС).
 
 
Предисловие.
Начиная рассказывать про Волховскую ГЭС и жизнь Генриха Осиповича Графтио, стоит сделать небольшую справку из его биографии.
Работа над проектом и строительством ГЭС – это лишь небольшой период жизни величайшего инженера и ученого Г.О. Графтио.
Генрих Осипович Графтио родился 14 (26) декабря1869 года в городе Динабург в семье железнодорожника, потомка дворянского рода из Нидерландов. Окончил физико-математический факультет Новороссийского университета в Одессе в 1892 году и Петербургский институт Корпуса инженеров путей сообщения в 1896 году, с 1896 года по 1990 год изучал гидроэлектрические станции и электрические железные дороги в Европе и США.
В 1900—1917 годах проектировал и строил железные дороги, составил проекты электрификации железной дороги Крыма и Закавказья. ГЭС «Белый Уголь» на реке Подкумок (1903), ГЭС на реке Вуоксе (около 1905), на реке Малая Иматра (1905), на реке Волхов (1911). А также, по предложению городских властей Петербурга спроектировал и организовал движения электрического трамвая в Петербурге, открытое 29 сентября 1907 года маршрутом протяжённостью чуть более двух километров (от Адмиралтейской площади по Конногвардейскому бульвару, затем через Николаевский мост на Васильевский остров и дальше по 8-й линии до Большого проспекта) и продолженное позже ещё двумя созданными Графтио трамвайными линиями. Под его руководством была построена центральная электростанция с тремя паровыми турбинами, пять электроподстанций, три вагонных парка, проложено более 100 километров линий электрических контактных проводов и оборудовано более 100 моторных трамвайных вагонов.
С 1907 года преподавал в Петербургском (Ленинградском) электротехническом институте, с 1921 года профессор этого института.
В 1912 году вместе с инженером Е. Палицыным по заказу Управления внутренних водных путей разработал проект гидроэлектростанции на Петропавловских порогах реки Волхов для снабжения энергией столичного железнодорожного узла. Но вмешательством «Общества электрического освещения 1886 года», снабжающим Петербург электроэнергией от своей тепловой станции, и опасавшихся негативных последствий возведения плотины землевладельцев, воплощение проекта было отложено на неопределённый срок.
В 1917 году разработал проект сооружения наземного «железнодорожного метрополитена» от Балтийского вокзала до станции «Удельная» в Санкт-Петербурге.
После смены власти, весной 1918 года возглавил Электрожелдор — управление в составе Наркомпути, разрабатывавшее план электрификации железнодорожных магистралей страны.
Через два года стал одним из вдохновителей Комиссии государственной электрификации России, созданной под патронажем Ленина, и непосредственным автором разделов плана ГОЭЛРО «Электрификация и транспорт» и «Электрификация Кавказского района».
В начале 1921 года возглавил строительство Волховской ГЭС, где с 1918 года работал помощником главного инженера приостановленного в связи с Гражданской войной строительства. Был арестован 11 марта 1921 года Петроградской ЧК вместе со всем руководством Волховстроя. Освобождён как «крупный специалист» постановлением о «непричастности к делу» после личного вмешательства Ленина и Кржижановского.
В 1924—1925 годах — директор Ленинградского электротехнического института.
В 1927—1935 годах руководил строительством Нижнесвирской ГЭС, где впервые в практике мирового гидростроительства реализовал опыт возведения плотины с большим напором на слабых грунтах, положив в основу строительства принцип распластанного основания.
Работу по сооружению гидроэлектростанций сочетал с научными исследованиями. Под его редакцией публиковались бюллетени, а также «Материалы по исследованию р. Волхова и его бассейна» (1924—29).
В 1938—1945 являлся главным инспектором по строительству гидроэлектростанций Наркомата тяжёлой промышленности СССР, затем Наркомата электростанций и электропромышленности СССР и Наркомата электростанций СССР. Во время Великой Отечественной войны 1941—1945 занимался эвакуацией в Среднюю Азию и вводом в строй энергетического оборудования. Вернувшись в Ленинград активно участвовал в процессе восстановления энергетического потенциала города.
Умер 30 апреля 1949 года в Ленинграде. Похоронен на Большеохтинском кладбище Санкт-Петербурга.
Со смертью Генриха Осиповича его имя не забылось.
Имя Графтио присвоено Нижнесвирской ГЭС.
Именем Графтио названа улица Академика Графтио в Даугавпилсе
Именем Графтио в 1949 году названа улица в Санкт-Петербурге (бывшая Пермская).
Именем Графтио названа также улица в с. Павловка, Нуримановского района, Республики Башкортостан.
Именем Графтио названа также улица в г. Запорожье (Украина).
Именем Графтио названа также улица в г. Пермь.
Именем Графтио названа улица в г. Заволжье Нижегородской области.
На здании Ленинградского электротехнического института имени В. И. Ульянова (Ленина), где в 1907—1949 работал Генрих Осипович (Аптекарский проспект, д. № 3), — мемориальная доска. Мемориальные доски установлены также на доме, где в 1914—1949 он жил (проспект Добролюбова, д. № 15), и на здании Ленинградского института инженеров железнодорожного транспорта имени академика В. Н. Образцова (Московский проспект, д. № 9).
В г. Волхов и г. п. Свирьстрой установлены памятники ученому. В доме Графтио, построенном по его проекту (г. Волхов, Октябрьская набережная, дом № 27), где в настоящее время находится Музей истории города Волхова, установлена мемориальная доска и действует постоянная экспозиция, посвященная Генриху Осиповичу.
В 1979 году режиссёром Геннадием Казанским был снят биографический фильм «Инженер Графтио», в котором роль Графтио сыграл Анатолий Папанов.


Небольшая темная комната, уже давно за полночь, и только он ни как не может уснуть. На стене висит календарь на 1905 год, зачеркнуты месяца с января по май, но скоро такую же участь ждет и июнь.
Инженер-энергетик Генрих Графтио уже завершает свой проект, который он в ближайшее время собирается реализовать, а проект его состоит в том, чтобы вся страна получила электроосвещение. Графтио никак не может уснуть, мысли лезут в его голову:
 - А вдруг не получится? А вдруг неправильно рассчитал? Как реализовать, да и где найти денег?
И так уже долгое время, живет в боязни раскрыться, хотя он уже уважаемый человек, грамотный специалист.
Разносторонне образованный специалист начал свою практическую деятельность в середине 1890-х годов XIX века, когда еще вся электроэнергетика в царской России находилась в зачаточном состоянии.
Генрих Осипович никак не может понять, почему же, надо продавать все свои земли, и возможности необъятной родины иностранным капиталистам. Чтобы они строили и давали нам пользоваться. А почему бы самим не попробовать создать, то в чем нуждается великая держава? Можно найти специалистов, а материала в России вообще необъятное количество, да и рабочие руки всегда найдутся.
Генрих еще долго ходит из угла в угол, погруженный в глубокие раздумья, но все-таки ложится спать, но никак не может заснуть. Начинает вспоминать, что много раз убеждался в том, что надо для России. Еще работая в министерстве путей сообщения, он – Графтио неустанно доказывал необходимость электрификации российских железных дорог и строительства для этой цели гидроэлектростанции.
Решает, что с утра следующего дня начнет просить у правительства разрешения и средств на строительство. Что бы ни стало, действовать значит действовать, пусть и сталкиваться с неудачами.
На утро Генрих Осипович встал уже часам к 10, и как и с вечера был весь в раздумьях, глубоких и загадочных.
 - Генрих, ты долго еще собираешься спать, уже половина 10. Или ты решил забросить всё? – услышал Графтио голос жены Антонины с кухни.
 - Да, да, уже иду, скорее надо позавтракать и начать письмо царскому правительству, а может и до самого Николая дойдет.
 - Ты что еще задумал такое? Ведь это может все разрушить, будем потом в Сибири жить, а не в Петербурге. Не боишься ли ты, трагического конца своей задумка? – не очень одобряюще произнесла Антонина.
 - Будь что будет! Ведь у меня есть образование, я не последний человек в России. Наша могучая страна нуждается в этом, и если проект  не получит свое завершение, то наше правительство сделает огромную ошибку.
 - А что же будешь делать, если не получится? Ведь наше правительство во главе с жестоким царем Николаем II, может и не правильно понять, то что поможет продвинуться России вперед, – спросила Антонина.
 - Что буду делать? Буду продолжать работать, и трудится на благо нашей страны. Я верю в светлое будущее, что электричество придет в каждый дом, в каждую квартиру!!!
 - Хорошо, убедил! Жить – чтобы было не стыдно, если есть талант, возможность, то надо в полной мере использовать это, а главное реализовывать свои идеи, мало грамотных сейчас по стране людей, но их жизнь можно улучшить.
 - Спасибо, за поддержку, тогда я пошел в кабинет, чтобы рассказать о своих работах в письме в правительство.
Зайдя в свой небольшой, но очень уютный кабинет, Генрих подошел к столу. Рабочий стол огромных размеров находился по центру кабинета, он весь был завален чертежами, картами, книгами и всяческими рукописями. В верхнем ящике стола Графтио хранит письма, полученные от своих далеких друзей, коллег, знакомых.  В среднем хранятся его самое ценное  - проекты и планы, которые разработаны не многие годы вперед. А вот что хранится в нижнем ящике никто не знал, даже сам Генрих Осипович не знал этого. На ящике находился внутренний замочек, который был закрыт.
Множество стилажей заставлены всяческой литературой, как научной, так и художественно. Генрих очень гордился библиотекой, которую ему удалось собрать. Многие книги ему особо ценны, ведь это подарки от известных людей. На отдельной полочке стояли семь томов научной литературы подаренной Александром III, его отцу за отличие на работе. На стене напротив входа висит большая картина, тоже подарок, но от неизвестного художника. Подарил Генриху это картину некий Степан Задворов еще в 1900 году. Как-то раз Генрих Осипович встретил его бедного одетого, очень истощавшего на улице. Этот человек стоил в стороне, боясь как будто всего народа. И тут неожиданно этот самый человек подошел к Генриху  и несколько минут стоял молча.
Тут Генриху стало не по себе, сердце забилось чаще. «А вдруг это разбойник, сейчас подождет, пока народу поменьше будет, и достанет нож», - сразу подумалось Графтио.
Но этот человек лишь представился ему, и предложил картину, но даже не продать, а лишь сказал:
 - Я Вам так подарю, лишь Вы возьмите, и помните о неком бедном художнике, - сказал незнакомец.
Меня звать – Степан Задворов, обычный бедный художник, прошу, пойдемте со мной, и я Вам подарю картину с изображением тихвинского Успенского мужского монастыря. Сам я из этого городка, но вот теперь жизнь заставила переехать в Петроград, но, как и там, меня ничего не ждет хорошего.
Проживал Степан в съемной маленькой комнате, которая вся была заставлена картинами. В углу стояла старая кровать, у окошка стол, да рядом мольберт, ну еще меленькая тумбочка. На этом все убранство комнаты заканчивалось. Воздух в комнате был пропитан запахом краски и грунтовки.
Степан рассказал Генриху, что жить он стал так после реформы 1861 года. Его крепостного освободили, но земли не дали и пришлось податься в город. Снял комнату и стал продавать картины, но денег хватает лишь на скромную пищу, да на краску для новых шедевров.
 - Почему же с меня отказываетесь взять хотя бы маленькую сумму денег? Ведь Вы живете в бедноте, давайте я заплачу за эту чудесную картину.
- Нет, не надо! Вы, уважаемый господин, повесьте ее у себя в кабинете, и она обязательно принесет Вам удачу в ваших делах. И я буду рад, если вы меня будете хоть изредка вспоминать. Вы еще станете известны, и пусть в этом будет и помощь божественная!..
А в углу комнаты, висела икона с изображением образа Тихвинской Божьей Матери, которую Генриху показал Степан. Генрих впервые увидел этот образ.
 - Спасибо, Вам! Обязательно эта картина будет у меня в кабинете, я Вам это обещаю.
Графтио опять задумался, но его воспоминания прервала его жена:
 - Генрих, ты, что уже снова спишь, ты же хотел писать письмо к правительству, или ты уже передумал? – спросила Антонина.
- Нет! Вот что-то вспомнился мне тот человек, который подарил картину, интересно, как он сейчас… жив ли… Всё начну!
Достал бумагу, чернила, и, начав писать, еще раз подумал, а правильно ли он делает этим шагом.
«С 1900 по 1905 года мной проведен ряд важных изысканий и работ по исследованию и определению гидроэнергоресурсов рек восточного берега Черного моря, руки Бамбук – Чай в Армении, реки Вуоксы в Финляндии. Составил проект электрификации некоторых железных дорог в западных губерниях России и в Закавказье, разработал проект постройки гидростанции на Малой Иматре для передачи электроэнергии в Петербург».
Так же Генрих Осипович предложил упростить путь передачи электроэнергии, для этого стоит лишь построить свою мощную ГЭС на реке Волхов, которая обладает всеми данными.
Оставив координаты отправляет.
Следующие две недели Генрих не мог спокойно сидеть на месте. Опять его эго посетили глубокие раздумья, которые не оставляли его ни днем ни ночью. «А дошло ли письмо до адресата? Приняли ли  его? Будет ли ответ?».
Опять на помощь пришла его верная супруга.
 - Да не переживай ты так, что же теперь? Как ведь там решат, мы уж ничего не может поделать.
Прошла еще неделя, все надежды были потеряны, и вдруг уже ближе к обеду, в дверь постучали.
- Кто же это может быть? – удивилась Антонина.
 -Я ни кого не жду, так что это не ко мне…
Антонина открыла, на пороге стоял почтальон с огромной сумкой.
 - Здесь проживает Генрих Графтио? – спросил тот.
 - Да здесь, а что случилось?
 - Вот ему письмо из правительства видимо, на конверте печать самого Николая II.
  - Генрих!! Тебе письмо пришло, на скорее, что же пишут…
Графтио аккуратно надрезал конверт, что бы узнать, что решено.
Разворачивает и читает: «По распоряжению Николая II, Вам Графтио Г.О. отказано в реализации вашего проекта».
Вот так, совершенно равнодушно, отнеслось правительство на предложение Графтио и его проекты.
 - Что же делать? Продолжать ли работу, или забросить и заняться чем-нибудь совершенно другим.
 - Генрих, ты же говорил о продолжении работы, чтобы ни случилось, это ведь все твои слова, что же уже от них отговариваешься. Продолжай работать, Россия придет еще к тому, что планы электрификации будут просто необходимы. – поддерживая и в тоже время упрекая произнесла Антонина.
 - И правда, что же, нет и нет. Жизнь продолжается.
Пять лет пролетели в усиленной работе и надежде на лучшее. И вот приходит 1910 год. Именно в этот год у правительства возникает идея электрификации Петербургского железнодорожного узла.
И тут министерство путей сообщения организует новые изыскания о проектировании Волховской гидроэлектростанции. Графтио спешит предложить свои услуги, и старается принять в этом деле самое активное и непосредственно участие.
Графтио со своими коллегами выдающимися русскими инженерами Г.Г.Кривошенным, Б.Ю.Калиновичем составляют проект гидроузла, который одобряют управление внутренних водных путей сообщения.
Генрих принимает решение: «Что необходимо исследовать реку Волхов и озеро Ильмень, чтобы наиболее точно знать каждое место, каждый пороги необходимо найти выгодное место».
Генрих Осипович  собирается на лодке обследовать Волхов.
 - Может не стоит в одиночестве этого делать? – говорила Антонина, - ведь это опасно, такая суровая река, как же ты один.
- Нет! Только один я смогу наиболее точно все понять ,изучить, разобраться во всем. А самое главное все еще раз обдумать в одиночестве, когда никто не меше, только ты и тишина.
И уже летом 1910 года Графтио отправляется в путь. Снарядившись соответствующе, взяв с собой несколько блокнотов, он начинает спускать по Волхову недалеко от озера Ильмень, а конечной точкой запланировал Ладожское озеро.
Сколько всего интересного он встречает на своем пути. Останавливается в деревнях, беседует с местными жителями. Слушает их рассказы о такой нелегкой жизни. Везде, где бы ни остановился, Генриха встречают с радостью и гостеприимством. Графтио в свою очередь рассказывает людям про свою жизнь. Рассказывал о своей мечте – создать ГЭС, и во всех местах ,где бывал, получал поддержку в этом непростом деле.
В одном из поселений Графтио услышал удивительную историю, при разговоре с местными жителями. Есть – говорит, - у нас в деревне один старец, ему уже за 100 лет, родился он еще при Екатерине II. И вот этот самый старец может предсказывать будущее. Если захочешь, и имеешь желание то сходи к нему. Он тебе и поведает, как будут обстоять у тебя и дальнейшая жизнь и дела все твои благие. Старец многим предсказывал, были и очень известные и великие люди, так и простой люд. А вот на скорое время он предсказывает такое, что страшно даже произносить. Предсказывает в ближайшее время конец батюшки нашего – царя. Мы крайне этого боимся, а вдруг он прав?...
Генрих Осипович решается все же сходить к старцу, хотя боится этого. Ведь никто не застрахован ни от чего.
Жил старец  на самом краю деревни, почти в лесу, в старенькой покосившейся деревне. Графтио вошел в дом и перед ним предстал старик с бородой до самого пола, в лаптях, подпоясанный кушаком.
- Ну точно с прошлого века, совсем нет ничего нового, - подумал Графтио.
 - Что тебе нужно? Зачем пожаловал ко мне в жилище? – строго спросил старец.
 - Поговаривают, что вы можете предсказывать то, что будет. Может и мне, чего скажите.
 - Можно попробовать, если ты этого точно хочешь и веришь во все это. Ну пойдем в дом, что стоять на крыльце.
Пройдя в дом, Графтио сразу посмотрел на убранство дома, которое было крайне простым. По станам на крючках висели пучки всяких трав. В одном углу висела большая куча веников, которым по виду было лет уже очень много. Самым светлым был Красный угол в доме, где стояла большая икона, как узнал Генрих Осипович – это был Николай Чудотворец. Что больше всего поразило Графтио в доме старца – это картина. Он сразу узнал ее, у него в кабинете точь-в-точь такая же – Тихвинский монастырь, ну просто все мазки одинаковы, надо же откуда она тут?? Но спросить постеснялся.
- Меня зовут Генрих Осипович Графтио – я ученый – инженер. Вот пожаловал узнать, получится ли у меня реализовать свои проекты в жизни? Стране надо развиваться, но правительство не поддерживает планов.
- Для начала представлюсь. Зовут меня Онуфрий Гайдуков, родился я еще в далеком 1786 году. И вот пока по воле Божьей все живу. Может, слышал, мой родственник ближний Отец Герасим (Гайдуков), который был архимандритом Иверского Валдайского первоклассного монастыря, и был в 1800-1806 году строителем Антониева Дымского монастыря. И умер в феврале 1892 года, в очень еще молодом возрасте, а больше родни не имею. Мне монастырская жизнь показалась скучной. Уж лучше жить в лесу, чем в монастыре, поэтому я и поселился почти в лесу, на берегу реки.
Сейчас я отвечу на твой вопрос, но хочу лишь сказать, ты найдешь ответ в своем собственном доме. В скором времени все сменится, тогда и получится все, а пока это лишь пустая трата времени.
-Могу еще сказать немного тебе, береги картину подаренную тебе.
- А что в картине? Откуда Вы знаете о ней? Ведь это обычный подарок! – стал выкрикивать вопросы Графтио.
- Все! Прощай! Я больше ничего не могу сказать. Уходи! Я больше ничего не скажу.
Полный загадок он отправился в деревню, где его уже ждали собравшиеся люди.
- Ну что узнал, что хотел у старца? – стали расспрашивать собравшиеся.
- Узнал?.. Еще больше получил вопросов, загадки, загадки судьбы. Ничего конкретного только все как-то из далека все ответы. – ответил Графтио.
 - Ладно, пойдем, поужинаем, и спать, а то у тебя завтра дальняя еще дорога.
Графтио положили спать, но ему опять не спалось. Он встал, пошел и сел у окошка, где в небе висел одиноко месяц. Достал трубку и закурил, вновь погрузившись в раздумья. Мысли лезли к нему в голову. Причем тут ответ в квартире, а может все кроется в ящике, от которого нет ключа, или нет, а картина…. Если загадка в столе, то откуда, кому он принадлежал?... Может там, что-то воровано лежит, и из-за чего все мои неудачи. А причем тогда картина с этим загадочным монастырем, и как я связан с Тихвином? И странно была она подарена…, раздумывал у окошка, пуская кольца дыма Генрих. Но все же отправился спать.
Наутро, отблагодарив тех, кто его принял, отправился в путь. Ведь обследовано еще самая малость, а сколько предстоит. На пути опять встретилось много порогов, скатов и больших ямин на реке.
И вот Генриху предстоит еще раз остановиться в небольшой деревеньке. На высоком крутом берегу золотятся купола старинной церкви из красного кирпича. Он заинтересовался этой деревенькой, ему стало интересно, а кто здесь проживает. Он выходит на берег ,и тут же встречает местных жителей, работающих в поле.
 - Доброго здоровьица, Вам, многоуважаемые! -  почти прокричал Генрих, сняв шляпу.
Но на его слова никто ничего не ответил. Что же с ними такое? Может, не хотят со мной говорить, или что тогда? – подумал Графтио.
Но тут из всех собравшихся вышел человек и сказал:
- Здравствуй! С чем пожаловал? Тут проживают вепсы, и они тебя не понимают, вот и не отвечают ничего.
 - Пожаловал к Вам, попроситься на ночлег, а завтра я поеду дольше продолжать исследование реки Волхов, на которой я хочу основать гидроэлектростанцию.
 - Конечно, проходи! Вижу что ты не со злым умыслом пришел.
- Инженер Графтио Генрих Осипович! – представился Графтио.
- Семен Григорьевич Качалов, живу тут уже очень давно, выучил вепсский язык и стал жить вместе с ними. А население здесь ни кто не знает русского, кроме меня, так что не обижайся на них. А так люди здесь хорошие, главное веселые, трудолюбивые.
Семен Григорьевич говорил очень быстро и много. Все время чем-то хвастался, от чего изрядно надоел Генриху, но так как больше было остановиться негде, пришлось слушать все его сказки.
 - моими предками были известные в Новгородской губернии помещики Качаловы, которые известны еще со времен правления Василия III. У моего дядюшки Ивана Александровича Качалова была усадьба, основанная еще его дедом на территории старинного погоста. Но, к сожалению, все развалилось, и всем его потомкам пришлось отправиться покорять большие города, а я вот приехал сюда. Красивая здесь природа, не описать словами. И церковь на берегу реки, никто не помнит, когда она построена и хранит очень много тайн.
- А происходит хоть что-нибудь интересно в вашем крае? – поинтересовался Генрих.
 - Да ничего особо интересно нет в нашем тихом крае, живем, работаем. Вот только могу рассказать тебе об одной странной жительнице в нашей деревне.
- Ну рассказывай конечно! – ответил Графтио.
- Вот значит, появилась лет двадцать назад в наших краях очень странная женщина, приобрела дом, ни с кем, ни разу словом не обмолвилась. И только каждый день посещает церковь и подолгу молится за всех.
Рассказывают, что она была всегда вместе с известной на всю Россию Верой-молчальницей. А тут Надежда и тоже – молчальница, с нами общается только записками или жестами, хотя молитвы читает четко.  Может и интересный она человек, но не поговоришь уж с ней. Если хочешь, то можешь сходить к ней, и попросить помолиться за тебя. Все кто просил, уверяют, что она им помогает. Даже теперь начали поговаривать, что Надежда-то – Святая.
-А почему бы и не сходить, а где только живет-то?- спросил Графтио.
- Живет она в маленьком домике около самой церкви. Вот даже странно, как ей удалось купить именно тот дом, вот какая-то мистика.
Генрих Осипович отправился к Надежде, по пути он много раз замечал, что люди смотрят на него как-то по-другому. Видимо не их человек. Не смог пройти, чтобы не полюбоваться замечательной церковью стоящей на самом краю крутого обрыва.
 - Наверно редко встретишь, чтобы и красивая природа и архитектура сочеталось, как бы дополняя друг друга. – не смог удержаться что бы не произнести Графтио.

Подходя к дому Надежды, он остановился  и еще раз оглянулся вокруг.
Постучал в дверь, по-видимому, очень старую, потому что раздался очень глухой и в тоже время поющий звук.
Дверь отворилась и на пороге перед Генрихом появилась пожилая женщина, в очень бедной одежде.
-Графтио представился ей, и рассказал зачем пришел.
- Проходи!! – на удивление Генриху раздался ответ.
 - Но…но, мне же про Вас сказали…, что Вы…. – еле произнес удивленный Графтио.
-Да про меня тут много что говорят ,а это все от того что я не местная.
- А как же Семен Григорьевич? Он ведь тоже не местный, с ним почему не общаетесь?
- Семен Григорьевич – это такой человек, который все про всех знает, кто, что когда. А про кого не знает, то тут же придумает, и потом разносит слухи.  Мне по душе ближе религия… в нем и все мое общение, только с Богом. Проходи же не, стой в дверях.
Генрих зашел в домик, и сразу ему наполнилось жилье Онуфрия, у которого он только вчера был. Только вместо картин он увидел множество икон, одну он хорошо узнал – Образ Тихвинской. И тут же подумал: «И тут опять Тихвин, интересно даже…».
- Если есть желание могу рассказать немного о себе и моей жизни, о том кА меня занесло сюда. – предложила Надежда.
 - Конечно рассказываете, мне будет интересно послушать. – ответил Генрих.
 - Наверно, как уже узнал, мне приписывают знакомство с Верой – молчальницей, это так и есть. Я сопровождала её, была всегда рядом, но после её смерти 6 мая 1861 года мне пришлось уйти, и вот я нашла себе новый дом, рядом с церковью, а это для меня самое важное. Религия – это что-то, что живет внутри меня, составляет основную мою часть. Бог – ведь он живет в каждом из нас, хотим ли мы этого или нет. От этого никому не уйти, все престанут перед судом божьим. А я могу хоть часть грехов людских отмолить.
 - Вот именно с этим я и пришел. Может, Вы сможете и о моей душе помолиться. Чтобы все у меня получилось.
- Но за все я не могу ответить, но у тебя, уважаемый, заступница, которая охраняет, бережет и помогает тебе во всем везде. Возможно, это что-то святое.
- Спасибо тебе, я тебя не забуду, встретиться может больше и не удастся. – сказал Генрих Осипович, выходя из домика.
- Все ступай с Богом, и готовься к новым испытаниям.
Получивший еще больше загадок Графтио ступает обратно, при чем тут все это…? И опять Тихвин, икона… Что же происходит? И какие испытания будут у меня впереди…, уже второй человек говорит мне об этом. Что же случится, что будет со мной? Ну да ладно, пойду лучше лягу спать. Утром все, глядишь и разрешиться.
Утром Генрих проснулся очень рано, не было еще и шести часов, но ему не хотелось больше спать и он решает пойти на улицу, взяв с собой трубку.
- Как же красива и хороша здесь природа, в Петербурге такого не увидишь, все в диковинку здесь. А, наверное, кто живет радом с прекрасным этого и не замечают. Прямо глаз не отвести, в Петрограде такого нет, где и пытаются создать подобное, но нет…, истинной природы не превзойти. – раздумывал Генрих.
Выйдя на улицу взору Генриха, предстал огромный ельник. – «Интересно, сколько же лет этому ельнику? Наверное, лет сто, не меньше точно…».
- Эхх.., как  же хорошо то тут. Вот вдали кукует кукушка, даже интересно, сколько она мне накукует, но лучше не буду и спрашивать, много не завершенных дел еще…
Солнышко красное из-за леса поднимается, и золотятся у церквушки купола, а местные жители видят это каждый день, и возможно не представляют, сколько удивительного светлого и прекрасного не замечают рядом  с собой.  А как все прекрасно, вот поле с ромашками и колокольчиками, а в этом и есть душа русского человека… как прекрасно…
- Генрих, ты чего так рано проснулся? – услышал он голос за спиной.
Это оказался Семен Григорьевич, который стол перед ним одетый в официальный костюм, который явно не предполагал для работы в поле.
- Да что-то не спится на новом месте. А вот проснулся и решил полюбоваться природой. Куда же так принарядился? Собрался что ли куда? – спросил Генрих Осипович.
- В город решил отправиться, в Петербург, к сыну своему Николаю, который учится в физико-математическом институте, вот только нет уверенности у меня, что все сложится удачно. Ведь в нашей семье никто и никогда не учился, все потомственные помещики и дворяне, наша задача состояла в том, чтобы подчиненные крестьяне работали на нашей земле, а не учится. У меня у самого всего 3 класса образования. Но вот пришло новое время, мне не понять, конечно, сына, как, наверное, не понимает и он меня, - сказал Семен Григорьевич.
 - Он у Вас там учится? – спросил Генрих, - я тоже когда-то учился на физико-математическом факультете Новороссийского университета в Одессе, и закончил его в 1892 году. Мне это близко и родно по душе, мне хотелось всегда знать больше, и рассказывать о своих знаниях другим. Хотя сам происхожу из семьи железнодорожников, мой  отец был железнодорожником и приобщил меня к этому делу очень серьезно. И в 1896 году окончил Петербургский институт инженеров путей сообщения. Все эти дела находились тогда в начинаемом состоянии, ничего не изучено, нет ни литературы, ни опята, все приходятся делать впервые. Возможно, мы будем делать много ошибок в этих делах, связанных со строительством, но они послужат большим примером для наших потомков. И вот верь мне, Семен Григорьевич, будут еще счастливые и светлые дни будущего, может, мы с тобой и не доживем до этого, но Россию это ждет. И ни какие Цари, и вожди не смогут поменять ход времени.
- А с чего такое стремление, к науке, ведь поддержки нет? – заинтересованно спросил Семен Григорьевич.
- Стремление…, наверное, все благодаря усилиям родителей, и. конечно своему упорству и способностям, мне удалось получить два высших образования. И после чего, как молодому специалисту пришлось отправится на 5 лет на стажировку за границу. – ответил Генрих Осипович.
При этом Генрих, после общения с Семеном Григорьевичем, стал замечать. Что тоже стал чересчур болтливым, и хвастливым.
 - Вы долго еще собираетесь стоять на улице? Пора уже завтракать, пить чай, самовар уже на столе! – услышали они голос жены Семена Григорьевича – Пелагеи Матвеевны Парихиной.
 - Да, да. Уже идем, не будем долго задерживать гостя, ему в путь скоро. – ответил Семен Григорьевич, хотя его уже никто и не слушал, Генрих поспешил в дом.
Пелагея Матвеевна была из небольшой купеческой семьи, хотя известен и более успешен из её рода был лишь дед  - Григорий Иванович Парихин. Жизнь Парихина « третьей гильдии купецкого сына» , как он себя постоянно называл. Сложилась далеко не благоприятно для умственного развития и исполнения заветного желания – быть чем-нибудь «полезным русской литературе». Он являлся одним из первых в России собирателей – самоучек, подлинных зачинателей фольклористического движения.
 - Пелагея много переняла от своего деда, ей очень интересны местный фольклор, песни, пословицы, выражения. Которые она с большим интересом слушает, записывает.  – опять начал около дома рассказывать Семен Григорьевич. – Пойдем, Генрих, попьем чайку, да и в путь, только тебе по водной дороге, а мне по конной.
После завтрака Графтио сложил в сумку свои вещи, блокноты и отправился в путь. Лишь только простившись с Семёном Григорьевичем и его супругой. Надежды он так и не нашел, чтобы попрощаться, она пропала, как сквозь землю провалилась.
Продолжил спускаться по реке. – А в этом месте очень хорошо бы встала бы ГЭС, и место широкое, и глубина достаточная, надо отметить его на карте – подумал и сделал Генрих Осипович.
Но тут поднялся ветер, да такой, с порывами, которые понесли лодку с  такой большой скоростью вниз по течению и, остановило, когда лодка наткнулась на пороги.
В дне лодки образовалась огромная дыра, которую явно заделывать было нечем. Генрих не знал, что ему делать, выйдя на берег, он решает отправиться по берегу реки пешком, но судя по карте идти приличное расстояние, и в Петербург он доберется к лучшему дня через два. Но тут же Генрих вспомнил, что у него с собой было чуть-чуть продуктов, да еще и нечем развести костер, и решает отправиться в путь чтобы не терять в пустую ни минуты.
Часа четыре идя по лесу, ни одной живой души на пути не встретилось. Начинается небольшой дождик плавно переходящий в ливень.
- Ох! Доберусь ли я до ночи, хоть куда-нибудь, - произнес еле слышно Генрих.
И вот  вдалеке виднеется избушка, довольно маленьких размеров , да и сразу видно, что рядом деревни нет, один дом не небольшой опушке в лесу.
Графтио подошел к окошку и постучал. Дверь отворилась, и на пороге появился мужик довольно крупных размеров, с густой седой бородой. Но что больше всего напугало Генриха, это то, что в руках он держал вилы.
 - Чего тут расстучался, чего надобно от меня? – спросил мужик, наставив вилы еще ближе.
- Да вот я исследователь, и потерпел бедствие на своей лодке. Не могли бы помочь добраться до города, ну или хотя бы пустить переночевать? – ответил и одновременно спросил Графтио.
- А чего её исследовать? Течет себе и пускай течет. Ну что же делать проходи.
 - Для строительства гидроэлектростанции исследую. Да и зачем мне врать, мне вот до Петербурга добраться.
Графтио прошел вслед за жителем глухих мест в дом.
Посередине домика находилась огромная печка, а уже все остальные необходимые вещи стоили вокруг печки.
- А чего же это Вы с вилами-то сразу на гостей, или отвыкли, что кто-то может зайти? – спросил Графтио.
 - Отвыкнешь уж тут,… не отвык, очень даже часто заходят, но только не с миром, а чтобы поживиться чем-нибудь, но нечего у меня и взять-то, но надо как-то жилище оберегать. – ответил старик.
Графтио представился, кто он такой, рассказал немного о себе, и о своих планах.
- Иосиф Виссарионович Кулибин. Вот живут здесь наверно больше 30 лет, отшельником так сказать.  В этом лесу душе легче дышится. В лесу где поют перепела, по утрам кричат журавли, растут прекраснейшие деревья, кустарники, травы. – представился Кулибин.
 - А Вы случаем не относитесь к известному изобретателю Кулибину? – спросил Графтио.
- Да, отношусь, спасибо, что помните! Это старший брат моего деда получается. Иван Петрович Кулибин – поистине замечательный изобретатель, ему принадлежит более тридцати изобретений. Самое известное у него – это часы, вот только, к сожалению, не сохранились у меня, но я тебе расскажу немного о них.
Иван Петрович изготовлял эти часы четыре года. В этих часах, представь себе, было 427 деталей и три завода: часовой, курантный и боевой. Каждый час в корпусе раскрывается дверца и маленькие фигурки из серебра и золота разыгрывают сценки на Евангельские сюжеты. Часы отбивают каждую четверть и каждые полчаса, а в полдень раздается мелодия, сочиненная самим Иваном Петровичем – поведал Иосиф Виссарионович.
Но сейчас, я тебе покажу еще одно изобретение Ивана Петровича, хотя его сейчас уже стали забывать. Это фонарь – он имеет такую силу, что на расстоянии тридцати метров виден его свет. В фонаре вогнуто зеркало, составленное из приклеенных кусочков.
- Вот! А я хочу, чтобы свет получили все жители нашей страны, для этого, наверное, предстоит мне посвятить всю свою жизнь. – ответил Графтио.
- Хорошо бы было! Вот я освещаюсь лучиной, вон полную корзину уже заготовил.
- Завтра поможете добраться мне до Петербурга? А то работы у меня еще много, не хочется погибнуть в лесу. Вот уже в следующем году планирую отправиться, чтобы исследовать озеро Ильмень.
- Конечно, помогу. А ты вот пока расскажи, чего добился уже в этой жизни, а я послушаю.
 - Ну что ж слушай, расскажу немного о своей жизни.
Закончил,  значит, я институт уже второй в 1896 году и уехал на 5 лет на стажировку за границу. Там работал на крупнейших заводах Европы и США, познакомился с новейшими образцами парогенераторов, турбин, электродвигателей, электрических железных дорог,  приобрел практический опят по эксплуатации и ремонту энергетического оборудования. А когда вернулся обратно в Россию, то начал активную деятельность, и все свои усилия направил на развитие отечественной гидроэнергетики и электрификации железных дорог. Предпринял в качестве практических мер ряд поездок по югу страны. Вот, представь, Иосиф, я поражен как бедно живут люди на юге нашей необъятной страны. Хотя и земли плодородные, и погода благоприятная,  сколько люди работают и ничего за это не получают. Меня возмущает, такое отношение к людям, которые вынуждены работать с землей за чье-то «спасибо», и то будет ли оно еще.
- Полностью соглашусь с тобой, я и сам ушел от такой жизни в леса, отшельничество пока никто не запрещал у нас. Но ты рассказывай дальше. Давай тебе чайку из трав подолью.
- В 1990 году производил обследование водотоки восточного берега Черного моря – от Новороссийска до реки Кодори, а в 1904 году провел изыскания в бассейне реки Бомбак-Чай. И в 1906 году мне последовало предложение городских властей приступить к разработке строительства трамвайной сети в Петербурге. И вот под моим руководством возводится центральная электростанция с тремя паровыми турбинами, прокладывается более 100 километров линий электрических контактных проводов, строится пять электростанций, три вагонных парка, оборудуются более 100 трамвайных вагонов.
- а когда же в Петербурге началось трамвайное движение? – спросил Кулибин.
 - Движение электрического трамвая в Петербурге, открытое 27 сентября 1907 года маршрутной протяженностью около 2 километров.
 - И кто же все финансирует? Не уж-то сам царь – «Всея Руси» выделили денег на благо народа? – поинтересовался Иосиф Виссарионович.
 - Финансировались работы зарубежным частным капиталистом  и включившимся в электрическое дело еще в 1880-х годах российским.
А теперь, вот у меня в разработке находится, я бы сказал, уникальный проект Волховской гидросиловой установки и линии электропередачи напряжением 110 кВт. Только царское правительство снова отклонило мой проект.
- А теперь, все же продолжаешь? Не забросил…, решил продолжить?- спросил Кулибин.
- Да, не могу забросить, то, что нужно для России, и все это скоро поймут.
На этом разговор закончился, Графтио и Кулибин улеглись спать. Генриху была выделена кровать, а Иосиф Виссарионович лег на широкой скамье.
Наутро, не успело еще солнце подняться, Кулибин ушел. Графтио же проснулся лишь часам к восьми, и очень удивился, не увидев Кулибина.  «Куда же он мог подеваться? – подумал Генрих». Когда не увидел его и на улице. На улице стояла великолепная летняя погода, солнце пробивалось сквозь ветки вековых елей, беспорядочно торчащих среди осин. По всему лесу разносился легкий запах грибов и ягод. Генрих стоял и не мог пошевелиться, не желал нарушить эту тихость и идиллию природы. Но в это время в дали уже,  виден идущий Иосиф Виссарионович.
 - Ты уже проснулся, ну это очень хорошо, можем отправляться в путь, я тебя провожу, по более короткой дороге, через лес, тут за полдня дойдем. Ноя с тобой только часть дороги, до Невы, а там один пойдешь, мне еще обратно идти потом. – прядя сказал Кулибин.
 - Спасибо, Вам, не этом, не будь Вас, что со мной могла бы случится… - ответил Графтио.
 - Рано благодаришь, пойдем!
Дорога предстояла не близкая, через лес и болота, но хоть как, необходимо добраться к вечеру домой. По пути завязался разговор о жизни, о религии, о власти…
 - Генрих, а как твоя жена относиться к твоему делу? – поинтересовался Кулибин.
- Жена моя, Антонина во всем старается поддержать, всегда помогает, чтобы ни случилось. Наверное, во многих случаях, если бы не она, то мне не удалось бы сделать и разработать всего того, что удалось. – ответил не подбирая для этого слов Генрих.
 - Вот как раз, неподалеку от того места где я сейчас проживаю, находится первая столица Руси – Старая Ладога, образованная очень давно, - сказал Кулибин. А может тебе поподробнее рассказать о ладоге?
- Мой конечный путь был намечен в Новой Ладоге, но, на мой взгляд, он не нужен теперь. Я уже нашел место для ГЭС. А так расскажи, буду хоть знать.
В начальной истории город Ладога был настоящим яблоком раздора между славянскими и скандинавскими племенами. Ильменские славяне или как их называли, словене основали жизненное пространство в Поволховье, и шли на север к устью реки. К этому времени неизвестная, скоро всего шведская, вооруженная дружина уже разбила лагерь на мысу, где речка Ладожка впадает в реку Волхов, и промышляла разбоем по Лопской земле.
Скандинавы пытались закрепиться на месте будущего города основательно. Они возвели укрепления, построили жилища. Первыми поселенцами в Ладоге в начале 750-х годов были выходцы Северной Европы, а импульс продвижения словян дал себя знать лишь к концу 760-х годов. К 800 году в Скандинавии не существовало никакой политической или общественной организации. То есть не было ни государств, ни княжеств, а племена и роды враждовали между собой.
В то далекое время Ладога представляла собой посад с простейшими укреплениями с многочисленными мастерскими для производства кузнечных и ювелирных изделий, ремонта кораблей. Местные племена привозили в Ладогу пушнину, которую обменивали на оружие, украшения, бытовую утварь.
 - Ну а чем же продолжалась история развития Ладоги? – спросил заинтересованно Генрих.
В середине VIII века Ладога уже была известна на Запада и на Востоке. Она стала тем уникальным местом, где встретились народы с высокой энергетикой – словяне и скандинавы. Здесь они впервые скрестили свои мечи, испытали силы друг друга, а затем стали жить вместе и торговать, служа на славу Ладоге как одного из значительных торговых центров восточной Европы.
-Спасибо, Иосиф, много интересного узнал, ты так знаешь про родное место, и интересно рассказываешь. Наверное, интересуешься историей? – поблагодарил Генрих.
- Нет! Просто каждый уважающий себя человек должен знать историю своего родного края, многие десятилетиям живут, а не знают, что тут было, как, и когда.
Незаметно с разговорами подошли и к Неве, великой и могучей реке.
- Вот сейчас, перевезу тебя, и дольше сам доберешься, а мне надо домой до ночи возвратиться.  Где-то в кустах должна быть моя лодка. Давай же искать. А хотя, вот и она. Ну что, садись и поплыли, течение тут сильное, может и унести.
Перебравшись на другой берег, Иосиф Виссарионович показал дорожку по которой лучше двигаться к города .а сам развернул лодку.
- Что ж, прощай, Иосиф, может быть, и получится где увидеться, а может, и нет. Всего самого доброго, светлого и прекрасного.
- Прощай!!! – ответил Кулибин, - удачи во всем.
Пожав друг другу руки, Графтио двинулся в путь, а Кулибин в обратном направлении.
Примерно через час Генрих Осипович сумел добраться домой ,где его с нетерпением ждала Антонина.
Антонина Николаевна, была родом из мещанской семьи Новоладожского уезда. Жила так, как будто в прошлом веке, хотя во всем старалась поддерживать Генриха.
Вот Генрих своим ключом открыл дверь и оказался в родных станах, тут же из комнаты выбежала Антонина.
-Генрих!!! Где же ты так долго был-то, уехал в экспедицию и как с концом.
- Ой, Антонина, сколько же мне нужно тебе рассказать, где я только не был, чего только не повидал.
Вот и миновал уже 1911 год, за который Генрих Осипович совершил еще одну экспедицию, теперь на озеро Ильмень, из которого берет начало река Волхов. Где он познакомился еще с одним очень интересным человеком, который жил не берегу озера, и тоже в отшельничестве. В довольно просторной избушке, но из нутрии она напоминала жилище Онуфрия Гайдукова.
Это был Лаврентий Павлович Баклановский. Дворянский род Баклановских ведет свое начало с XV века, но видными деятелями являются представители этой фамилии лишь в XVII веке. Самый известный Иван Иванович Баклановский. Сам же Лаврентий был не старый, на вид ему было около 50, хотя на самом деле всего 41.
- Лаврентий! А чем же ты, живя один в лесу, на берегу озера занимаешься? – спросил Генрих.
 - А чем же мне заниматься, вот лес, вот озеро, вот поле. Все время то на сборах в лесу, то на рыбалке, а то в поле работаю. А вот религия мое главное, так сказать дело или увлечение, хотя это не увлечение.
Лаврентий и Генрих вошли в дом. Дом оказался большой и светлый изнутри, нежели как показался снаружи. По стенам были развешаны портреты в золоченых и богато украшенных рамах, в основном портреты царей, а между ними все пространство завешано иконами разных размеров. Прямо по центру Генрих увидел уже хорошо знакомый ему образ – Тихвинской иконы. Что немного привело его в шок, но он не подал виду, лишь только дивился портретам.
- А с какой хоть целью пожаловал в этот никому не нужный край? – спросил Лаврентий.
- Изучаю возможности озера Ильмень, на берегах которого ты и проживаешь. Для строительства гидроэлектростанции на Волхове. Думаю, все должно получится удачно. Вот, буквально незадолго до сборов сюда закончил и полностью составил проект гидроузла, который предусматривает установку восьми турбин по 7500 лошадиных сил.
- А еще, может от скуки сочиняю стихи, пускай может и не так они хороши, как Пушкина, но это от души. Не желаешь послушать??
- А почему и нет, поэзию уважаю и люблю, и не надо раньше времени себя критиковать. – ответил ему Генрих.
Вот послушай, сегодня утром только пытался написать ,а ведь у меня оценить-то некому.
А назвал я его: «Исповедь».
 Я сегодня в церкви старой
перед батюшкой стою
Взгляд ловлю его усталый,
как свеча в огне горю
Ведь пришёл сегодня к богу
Я покаяться в грехах
Хоть болит душа немного
Только мне не ведом страх.
Отпусти мне батюшка грехи
Знаю у меня их очень много
Выслушай прошу и помоги
Ведь хочу покаяться пред богом
Не тая всю правду расскажу
Исповедь мою прошу послушай
На алтарь тебе я положу
Свою искалеченную душу
На алтарь тебе я положу
Свою искалеченную душу
В старой церкви пахнет воском
Я не в силах промолчать
Совершать грехи так просто,
Но не просто искупать

 - Очень даже хорошее, мне понравилось, но только не могу, как литератор оценить, не умею. А есть еще что-нибудь, чтобы уж точно вынести окончательный вердикт, ну  моих слов конечно.
Вот еще одно, небольшое – 4 строчки:
В каждом древе распятый Господь,
В каждом колосе Тело Христово
И молитвы пречистое слово
Исцеляет болящую плоть.
- Да ты настоящий поэт, Лаврентий, жаль, что о тебе никто не знает. А то, стол бы еще знаменитым.
- Да мне этого не надо, этой самой известности. Куда мне это все, пусть лучше никто и не знает. А ты вообще на долго у меня остановился-то, недельку-то хоть поживешь?
- Нет, какая неделька, завтра надо возвращаться, работа, работа… Да и вообще дел очень много, - ответил Генрих Осипович.
- Генрих, вот, ты лично, как относишься к религии? Сейчас многие отвергают церковь и все святое вместе с ней. – такой не очень легкий вопрос задал Лаврентий Павлович.
 - Я не имею ничего против. Всегда положительно относился, и сам отношусь к числу верующих людей, хотя церковь посещаю крайне редко.
 - не так давно, наверное, года два назад была у меня удивительная женщина, а удивительна она тем, что пережила смерть.
- Это как так, такого не может быть, либо умирает человек, либо живет дальше, а такое не случается, - не поверил Генрих.
 - Вот послушай, что она мне поведала, у меня чуть волосы дыбом не встали.
« Рассказывали мне, что видела свое тело со стороны. Тут пришли родственники, начали плакать. Она обняла их и поцеловала, но никто не обратил на это никакого внимания. Потом она с огромной высоты, но необычайно четко увидела свой дом на берегу Дона. Видела, как ссорятся родственники из-за наследства. Видела бесов, которые радовались каждому их брошенному бранному слову. Потом перед ней пронеслись все места, связанные м её жизнью.
Надо сказать, что Елизавета Николаевна была из очень благочестивой семьи. Её отец всегда помогал нуждающимся, и когда семья осиротела, многие воздали добром. Однако от религии и от Бога отошли.
Наконец, Елизавета Николаевна оказалась лежащей на квадрате, какого-то темного непонятного материала. Рядом – аллея невысокого кустарника. Незнакомая местность. Из дивно сияющих ворот, напоминающие алтарные, показалась красивая, очень высокая женщина. Рядом с женщиной шел подросток. Потом она поняла, что это были Матерь Божия и Ангел Хранитель. Он плакал и о чем-то просил Её, гладил по руке. Она не обращала на него внимания, даже когда Ангел –Хранитель упал перед Матерью на колени. Потом Елизавета Николаевна поняла, что матерь Божия относится так строго к её Ангелу-Хранителю оттого, что сама Елизавета отступила от веры и долго жила не по заповедям Божьим.
Подойдя к Елизавете Николаевне, Она подняла глаза кверху и спросила:  «Господи, а её куда?». Елизавета сильно вздрогнула. И только тут она поняла, что умерла.
И вдруг Елизавета услышала необычайный голос, доносившийся откуда-то сверху. Голос был настолько красивый и любящий, что забыть его было невозможно:
- Она взята до времени за добрые дела её отца и непрестанные молитвы.
И вот у Елизаветы Николаевны появилась надежда. С испугом на лице, она все же решилась задать вопрос:
- У нас на земле говорят, что у Вас здесь рай есть.
Но ответа не последовало. Тогда она добавила:
-У меня остался ребенок.
- Я знаю. Тебе жало его? – спросил голос?
- Очень!
- А мне всех вас троекратно жальче. Вы Мною живете, Мною дышите и Меня же распинаете. И обращаясь к Божией Матери, продолжал:
 - она хотела видеть рай!..
И вот Матерь Божия повела рукой  и сказала: - Ваш рай на земле ,а здесь вот какой рай… И тут же Елизавета Николаевна увидела огромное количество обгоревших людей. Они как будто только что были выдернуты из пламени. От них шел смрад. Все они жаждали и просили хоть каплю воды.
Елизавете были показаны многие ужасы ада, списки её грехов.
- После этого, Елизавета Николаевна проснулась ,и продолжает обычный образ жизни, а болезнь от которой она умерла, прошла бесследно, все были приятно удивлены таким чудом.
- Лаврентий, а резвее может такой случится, это же противоречит всей нашей жизни, как же тогда происхождение и смерть, а тут даже не знаю, как сказать, что и произошло, - сразу бурно отреагировал Генрих.
- Я могу лишь так растолковать смысл показанного Елизавете Николаевне: Если бы Елизавета Николаевна была бы взята из жизни именно тогда, то по грехам ее ждал именно такой рай, который и был показан. А так она была отправлена отмаливать греха вновь на землю, - ответил Лаврентий Павлович.
- Теперь ты меня ввел в раздумья о нашей жизни, опять ночь не смогу спать ,- сказал Генрих.
- А напоследок, прочитаю еще одно маленькой четверостишье, это будет неким напутственным словом:
Не говори, что нет спасенья,
Что ты в печалях изнемог:
Чем ночь темней, тем ярче звезды,
Чем глубже скорбь, тем ближе Бог.
- Может все и получится, главное надеяться и ждать лучшего – на такой фразе Генрих ложился в кровать.
- Это обязательно, и все получится. Но ведь, ты, наверное, и сам знаешь, что твориться сейчас в стране и в мире – ответил Лаврентий.
- Да это точно. И чего нам, ждать никто и знать не может. Я как и в студенческие годы, в отличает от многих с кем учился, так и сейчас, не проявляю тяги к революционным движениям. И всегда сторонился, каких бы то ни было сходок, общественных выступлений. Далекий я человек и от политики, но крайне законопослушный. А занимаюсь исключительно любимым делом.
- А, какие планы на ближайшие годы? – поинтересовался Лаврентий.
- Усиленно пытаюсь продвинуть вопросы гидростроительства на Волхове, Свирь и других северных реках. Хотя постоянно сталкиваюсь с пассивностью и равнодушием властей.
Наутро следующего дня Генрих Осипович отправился в обратную дорогу, простившись с Лаврентием Павловичем. И уже к вечеру был дома, где снова приступил к работе. Ему скорее не терпелось сделать некоторые поправки в проекте, которые пришли Генриху в голову в дороге.
Но вот и наступил 1912 год. На дворе бушуют метели, снега навалило по окна второго этажа. Весь Петербург погрузился в сумрак. Именно в это время в Петербурге образовывается «Петербургское общество электропередач силы водопадов».
Генриху Осиповича вместе с его коллегой Е.Палицыным по заказу Управления внутренних водных путей предлагает разработать проект гидроэлектростанции на Петропавловских порогах реки Волхов для снабжения энергией столичного железнодорожного узла. Инженеры не раздумывая, сразу и с радостью принялись за дело, которое не могло ждать на то время.  При разработке проекта мнения двух инженеров расходились, но в целом каждый знал, что от них требуется, и находили  общение в своих решениях.  Проект необходимо было закончить как можно скорее. Графтио предчувствовал, что вот-вот, и его мечта станет явью.
- Я уже много лет работал над проектом по строительству, но уже несколько раз получаю отказ, может теперь, когда подпишутся под этим два инженера, все получится, - сказал Графтио.
 - у меня тоже были такие раздумья, но к действиям и к работе над проектом так и не приступил. Но вот получил предложение по работе над этим проектом. Сразу, как получил предложение,  не хотел начинать, но лишь согласился, что работа предстояла с Вами, - ответил Генриху Пилицын.
И уже через два года, в 1914 году Генрих Осипович заканчивает работу над проектом Волховской ГЭС. К тому времени он заканчивал проект один, Пилицын нашел более выгодное дело, и ушел в него, зовя с собой и Генриха, но Генри хне пожелал бросать работу посередине.
 - Готово все, можно отнести к заказчику, теперь необходимо только находить деньги и строить, - подумал Генрих, в тот момент, когда собирал бумаги со стола.
Одевшись, Генрих направился к заказчику, отдал свой проект. И, вопреки чего-то желаемого, получил «сухой» и довольно грубый ответ:
 - Подождите несколько дней, вас оповестят в письменном виде. Ждите!».
После этого, Генрих Осипович не мог найти себе места, все ожидая ответа, и возмущаясь, что его лично заказчики не встретили.
- Да не переживай ты так, все будет, а даже если и нет, то ничего, продолжить работу, - успокаивает Антонина.
 - При изучении реки Волхов, когда я долгое время стремился выйти к Ладожскому озеру, но этого так и не удалось, я встречался с разными интересными людьми. А некоторые из них мне предсказывали будущее, но единого, даже связного ответа так и не получил. Уже несколько лет хожу и не могу понять, что они все имели ввиду, рассказывая истории из жизни, семейные династии…  Один старец Онуфрий сказал, что ответ, на все загадки я найду у себя в квартире, что-то говорил о картине, которая в кабинете.
- А может так и есть!?! Ведь мы же не смогли открыть даже ящик твоего стола, который в кабинете, да и мало ли что в этих домах может быть. Дома постройки еще Екатерины II.
- Может и так, но я не хочу что-то менять, ломать стол, стены, перебирать пол. Узнаем, когда это будет суждено, а нет так и нет, – ответил Графтио – тогда и узнаю про что говорил Онуфрий.
- Почему же ты раньше ничего об этом не говорил?? Прошло уже четыре года после твоих путешествий, с кем ты еще встречался и кто тебе еще что предсказывал? Если верить во все, что говорят, можно и ума лишиться.
- Сейчас даже не вспомнить уже точно, ведь никто точно ничего не сказал. Все лишь говорили о чем-то отдаленном от меня. Да и где им, живущим в лесу, знать что-то про жизнь. Возможно, все это мистика. Все только говорили, что все получится и у меня есть небесная помощь. Или Божия помощь, это наверное, можно объяснить еще.
- Чем можно объяснить? С чего это ты решил, что сможешь объяснить? – удивленно спрашивала Антонина.
 - Посуди сама, все с кем кого я встретил были людьми довольно солидного возраста, в основном из известных династий. Да еще и притом, все люди верующие, во всех домах видел иконы и разные картины с видами монастырей и церквей. Но, что самое интересное, я несколько раз видел такую же точно картину, как у в кабинете. 
- Это что ли с изображением того мало кому известного монастыря?  - спросила Антонина.
- Почему же мало известного? Этот монастырь и икона, хранящаяся в нем известна во всей России и далеко за пределами. В каждом доме встречались или картина с изображением монастыря, или икону с изображением образа Тихвинской Божией Матери.
Тут неожиданно в дверь постучали.
 - Неужели ответ пришел, - вскочил Генрих и скорее поспешил к двери.
 И он не ошибся, за дверью оказался почтальон.
- Здравствуйте, Генрих Осипович, получите Ваши газеты и распишитесь, пожалуйста, за получение письма.
-Да, да, большое спасибо Вам, - произнес Генрих.
И быстро поспешил в кабинет, чтобы за столом прочитать, что же ему ответили.
Дверь в кабинет была закрыта около часа. Антонина начала беспокоиться, что же могло случиться. Тут дверь отворилась, и в упавшем настроении вышел Генрих Осипович.
- Что случилось, Генрих? Что тебе ответили в письме?
- А что они могли ответить? Ничего хорошего для меня. Проект, к радости, их удовлетворил по всем требованиям, но против моего проекта восстали три иностранных акционерных общества, которые владели паровыми электростанциями в Петербурге. Дешевая Волховская электростанция может лишить капиталистов прибылей, поэтому они скупили на Волхове те участки земли предполагаемые для застройки и фактически наложили на нее запрет. И теперь мой проект отложен не неограниченный срок.
- И что же, это получается опять неудача, несколько лет работы и все зря… Как же так, столько сил ты потратил на это проект, и опять отказ…
- Продолжим работать, и все получится, это моя задача. Так сказать – цель, – ответил Графтио.
Но неожиданно ни для кого, настало неспокойное время – 1917 год.
Когда все надежды на лучшее были потеряны. И хотелось выкинуть все проекты, последовало новое заявление.
Пришедшие к власти большевики заявили о намерении электрифицировать Россию. Графтио был очень удивлен, приятно удивлен. Настороженность в отношении нового руководства страны и неприятие практических методов его действий были потеснены в его душе надеждой и ожиданием своей востребованостью.  И как раз в это время Генрих Осипович понял, что пришло то время, когда его знания, возможности, энергия примет обширное значение.
И в это время Генрих получает новое письмо. Не ожидая ничего особенного, он открывает письмо, и приходит в настоящий ужас. В письме сообщалось, что сооружение Волховской ГЭС  - один из главнейших пунктов Ленинской программы электрификации. А так же сообщалось:
«К началу 1917 года Петроградская промышленность, отрезанная в связи с войной от кардиффского угля и получавшая уголь с Донбаса с большими перебоями, встала перед лицом острого топливного кризиса».
Но не далеко уже и конец 1917 года. Декабрь подходил к кону, и давал постоянно знать о себе метелями, и снегами, а морозы бушевали не щадя ни кого.
- Старый мир отступает. Он пятится, ощеренный и злобный, приглядываясь и выискивая, куда нанести удар. А по всей стране, необозримой и громадной, по всюду поднимаются красные знамена , - Октябрьская революция на тысячах километров совершает свой марш… Старое уходит, новое уверенно идет вперед… - раздумывал Генрих, сидя за своим столом в кабинете.
Не замечая сам, в полутемной обстановке, Генрих заснул.
Но сон его не был так прекрасен…, Ему снились недавние годы. Войн. Революция. Дикое и бессмысленное время, разрушения того, что создавалось десятилетиями упорного и тяжелого труда. Миллионы погибших на полях сражений, кровь, раны, болезни, лишения, голод.
- Генрих, что же ты за работой и спать – то собрался, ведь нельзя же столько работать. И так с утра и до самой ночи, сидишь все время в своем кабинете, все здоровье себе загубишь. Отдыхать тоже надо,- обратилась к Генриху Антонина.
- Не то сейчас время, не время для отдыха. Вот не стало царя, но как мало еще нового принесло это все! Россия и так отстала от передовых стран. Нужно не разрушать, а создавать. А у нас все по-прежнему, все работают, и ничего при этом не имеют.
С самого раннего утра в дверь постучали, и  Антонина поспешила открывать дверь.
- Это квартира, господина Графтио? – спросил незнакомец.
-Да! Но, простите, а кто именно к нему пришел? – спросил Антонина.
 - Я из Смольного, от Совета Народных комиссаров, меня звать Петр Гермогенович Смидович.
 - Прошу проходите, Генрих Осипович у себя в кабинете.
 - Генрих, к тебе. Из Смольного, товарищ Смидович,-  открыв дверь в кабинет, произнесла Антонина.
- Генрих Осипович, правительство интересуется, действительно ли у Вас имеется проект силовой установки на реке Волхов? И в связи с этим мне необходимо знать. Во-первых, за какой срок выполнится этот проект? Что требуется для этого? Какие средства, сколько людей? Вы, наверно, сможете явиться в Смольный к товарищу Ленину. Но гораздо лучше будет если Вы отправите ему подробное письмо, где укажите все пункты которые я Вам указал.
 - Да, да…! Я немедленно отправлю письмо в Смольный, где все будет подробно все изложено.
После ухода гостя, Генрих Осипович вскоре попив горячего чая, отправился в кабинет для составления сметы. Всю ночь из кабинета он так и не вышел, зато утром уже все было готово. Теперь осталось лишь отправить Ленину.
Через десять дней Графтио получил письменное приглашение в Смольный, чтобы лично рассказать про все в подробном виде. И Генрих тут же немедленно начал собирать и готовить речь для выступления. Рассматривать вопрос о начале строительства, было решено 22 марта 1918 года.
Но уже 18 марта Владимир Ильич Ленин, как и Генрих Осипович присутствовал на заседании электротехнического отдела и комитета хозяйственной политики ВСНХ.
Генрих внимательно слушал всю речь товарища Ленина и услышал важные для себя слова: «Волхов строить». Эти слова его очень обрадовали,  довольный отправился домой.
- Антонина!!! Я очень надеюсь, что вот-вот, уже в самое ближайшее время начнется строительство ГЭС, - с порога начал, чуть ли не крича, говорить Графтио.
- Что же ты так кричишь-то, это уже много раз тебе обещают, но если так и будет, то это наша первая победа! – радостно ответила Антонина, - которая не меньше Генриха переживала по этому поводу.
Наступил февраль 1918 года, началось наступление немецких войск, что поставило на очередь более неотложные дела, не успев даже подписать проект и смету на строительство.  Но уже 22  марта специальное совещание, рассмотрело смету на Волховстрой. Тут и было предоставлено слово инженеру Генриху Осиповичу Графтио.
- Мне было поручено составить проект и смету Волховской ГЭС мощностью 66000 кВт, с чем, на мой взгляд, я справился на довольно высоком уровне. ГЭС должна стать одной крупнейшей гидроэлектростанцией в Европе и производить в зависимости от расхода воды в реке от 180 до 390 млн. кВт. ч. электроэнергии. Даже в минимальном варианте это больше, чем вырабатывают все существующие Петроградские электростанции. – с таких слов начал выступление Графтио.
Тут и последовало продолжение со стороны В.И.Ленина:
- Строительство мощного Волховстроя имеет и политическое значение. Руководителям Советского государств хочется заявить всему миру, что оно жизнеспособно и сможет преобразовать Россию в интересах трудового народа.
Теперь же Генрих не знал покоя ни днем, ни ночью, постоянно работал, и находился в глубоких и никому не понятных раздумьях. От него в срочном порядке потребовали представить отчеты о состоянии и проведении работ на Волхове.
Несколько раз Генрих Осипович лично встречался с В.И.Лениным и в долгой беседе рассказывал о ходе работы, а так же выслушивал ценные советы, которые очень пригодились. 
- На данный момент, самое необходимое, это отвод для строительства 200 десятин земли, и отпустить средства для начала строительства, найти рабочих. Предстоит много работы, жилье, общественные здания, культурные, - рассказывал Генрих Осипович о планах для начала работ в личной беседе с Лениным.
 - Все необходимое будет сделано! Средства найдем, и землю выделим, - такой ответ был получен от В.И. Ленина.
Дома, уже в своем кабинете, Графтио сделал несколько записей в своем дневнике:
«В начале 1918 года явился ко мне из Смольного один из ближайших сотрудников Владимира Ильича, товарищ Смидович, и просил дать ему все материалы, касающиеся постройки Волховской станции.
Через 10 дней получаю письменное предложение представить в Смольный в срочном порядке смету Волховского строительства. Смета была составлена в течение одной ночи. После этого дело как будто безнадежно заглохло. Под давлением событий правительственные учреждения были эвакуированы из Петрограда. Владимир Ильич уехал в Москву. Всё внимание сосредоточилось на фронтах. Казалось, что об осуществлении каких-то проектов электрификации в такое время и речи не могло быть.
Но не таков Владимир Ильич, чтобы начатое дело не довести до конца. Несмотря на перегруженность государственными заботами, в связи с беспрерывными военными наступлениями на Советскую Россию, Владимир Ильич не забыл Волховстроя…».
Наступил жаркий июль 1918 года. Генрих собирался в Москву, завтра должна окончательно решиться судьба Волховстроя, какое решение будет, так и будет окончательно. Генрих готов уже был ко всему.
В день 13 июля 1918 года Антонина дома в Петрограде не могла найти себе места, она не меньше Генриха переживала за судьбу станции. Но больше всего за него самого, вдруг что-то могло случиться по дороге. «Если не получится опять, это будет слишком большим ударом для него,  Генрих просто не вынесет такого, - думала Антонина. И в то же время, успокаивая сама себя, уверяя в том, что все сложится удачно, и Генрих вернется домой с радостной вестью.
Уже наутро следующего дня Антонина услышала скрип входной двери и поспешила на встречу. В дверях стоял радостный и с улыбкой на лице Генрих.
- Все прошло очень удачно. В это крайне трудное для Советской России время, Совет Народных Комисаров рассмотрел проект и смету Волховстроя и вынес постановление о начале строительств гидроэлектростанции. На первоочередные работы до конца 18-го года выделено 17,1 млн. рублей, что очень радостно, теперь точно нельзя тереть ни единого дня, – рассказывал в впопыхах Генрих.
- Значит, этот день можно считать настоящим днем рождения Волховстроя! – ответила Антонина.
- И меня назначили руководителем строительства, доверили подбор рабочих, строителей, специалистов, сбор инвентаря, изыскания работы, все эти дела, безусловно трудны, но они того стоят.
Работа началась! Генрих Осипович лично присутствовал на берегах Волхова во время, когда стали приезжать ярославские и костромские плотники, череповецкие землекопы, тверские и калужские кессонщики. Все были готовы трудиться во славу молодой Советской России, пускай получаю за это минимальную сумму денег. Из Петрограда прибыли слесари, механики, электромонтеры. На Волховстрой так же отправились и выпускники Петроградских институтов.
- Нам необходимо к ближайшей зиме, которая наступит совсем скоро, успеть построить жилье и все необходимое для жизни и для работы, приготовить инструмент, материал, - требовательно говорил Графтио.
И уже к зиме 1918 года на площадке у реки выстроились бараки, дома для служащих, столовая, больница, временная электростанция, проект которой также был запланирован у Графтио, мастерские и все остальное без чего невозможно было жить, а главное начать работы по возведению станции и плотины.
Тут неожиданно Генрих Осипович получил письмо от самого товарища Ленина. В котором, сообщалось, что гидроэлектростанцию планируется ввести в эксплуатацию 1 января 1923 года. И немедленно требовалось увеличить темпы работы, что было сделать практически невозможно, не хватало рабочих, материала, специалистов, люди жили впроголодь.
 - Что же опять такое-то, - стал думать Графтио, - многие руководители страны считаю, что Петроград, отрезанный от заграничных источников топлива, перестанет быть крупным промышленным центром.
Генрих Осипович решает съездить в Петроград, в свою квартиру, к жене.
Идя по улице города, ему опять вспомнились его путешествия по Волхову, в уже далеком 1904 году, вспомнился старец Онуфрий, Надежда, Иосиф Виссарионович, и даже болтливый Семен Григорьевич. Что с ними сейчас, да и живы ли вообще. Все они обещали, что все получится, предсказывали яркое и светлое будущее?! Он ничего не мог толком понять, все опять рушится, даже не успев начаться. И погруженный в свои размышления, воспоминания, мечты, чуть было не прошел мимо своего давнего знакомого.
-Генрих….?? Не уж-то это ты? – услышал он голос уже из-за спины.
- Я, а вы, простите?..Ой, Лаврентий Павлович!! Здравствуй дорогой, как ты тут? Откуда?
- В стране все меняется, вот и пришлось забросить отшельничество и перебраться в город. Теперь вот являюсь активным участником всех митингов. Жизнь меняется. Что делать, хоть и не очень по душе, но надо.
- Что же мы на улице-то стоим, пойдем ко мне в квартиру, там и поговорим, – предложил Генрих, на что получил положительный ответ.
После небольшого знакомства с Антониной и рассказа, Лаврентий и Генрих познакомились, они все отправились на кухню пить чай.
 - Генрих, а как твои успехи, планы?- поинтересовался Лаврентий.
 - Все опять остановлено, наверное, не мне тебе рассказывать, что сейчас творится в стране. Денег в стране нет, планы постоянно меняются, да даже и говорить сейчас об этом не хочется. А как же твое теперь отношение к религии? А стихи, не забросил?
- Религия - это душа! Это не забросить, даже если и захочется, и стихи продолжаю писать, вот только как-то редко это получается. Да и в основном все стихи про жизнь нелегкую.
- Вы пишите стихи? А не могли бы Вы Лаврентий, прочитать что-нибудь? – попросила Антонина.
-Вот одно из самых последних:
Пошли Нам, Господи, терпенья
В годину буйных, мрачных дней
Сносить народное гоненье
И пытки наших палачей.
Дай крепости нам, о, Боже правый,
Злодейства ближнего прощать
И крест тяжелый и кровавый
С твоею кротостью встречать.
И в дни мятежного волненья,
Когда ограбят нас враги,
Терпеть позор и оскорбленья,
Христос Спаситель помоги.
Владыка мира, Бог Всесильный,
Благослови нас,
И дай покой душе смиренной
В невыносимый страшный час.
И у преддверия могилы
Вдохни в уста твоих рабов-
Нечеловеческие силы
Молиться кротко за врагов.
-Вот как бы, что получилось, хотя в наше время это не многим по душе.
- Лаврентий Павлович, Вы настоящий талант, только нужное русло надо попасть и все получится удачно, - сказала Антонина.
- ой, уже совсем стемнело, мне пора идти, а то ночам по городу тоже небезопасно ходить, стал собираться Лаврентий.
- Ну что же, я думаю, теперь мы не потеряемся, будем чаще общаться. А вот как ты относишься к помощи мне в протесте: « За возобновление строительства Волховстроя?», – поинтересовался  нескромно Графтио.
- А почему бы и нет, это благое дело!
2 июля Комитет государственных сооружений ВСНХ решил: «…приостановить на наступающее полугодие строительные и заготовительные операции, оставив лишь часть технического Управления».
И уже 2 дня Волховстроевские строители под руководством Г.О. Графтио, протестовали против этого решения. Особо отличился, пускай и не имевший отношения к этому, Лаврентий Павлович Баклановский. Так кА он являлся поэтом, то сочинил множество лозунгов, которые звучали очень ярко. Тем самым зля еще больше правительство.
Протест продолжался до того времени пока в это сборище не вмешались товарищи Ленин и Кржижановский.
На представителей власти сразу кинулась разбушевавшаяся толпа протестантов, но Генрих Осипович сумел всех остановить, сказав, что эти люди решат все как надо, а самое главное окажут помощь. Пострадал лишь Лаврентий Павлович. Который за свои лозунги, был арестован сотрудниками Петроградского ЧК.
В.И.Ленин уверил Графтио, что признает Волховстрой стройкой государственной важности и примет решение завершить начатые работы. Через несколько дней обещание было выполнено.
 - Уважаемые, строители и рабочие Волховстроя, наши работы решено продолжить до конца 1919 года. И у нас нет времени на отдых, к 1923 году все должно быть уже завершено. Сейчас самое важное и нужное – это работа, усилие, трудолюбие… - выступал перед рабочими Генрих Осипович.
Но не так-то прост, оказался и 19-й год. Вовсю решался вопрос о Советской власти. Никому не было дела до забытого края, в  котором кипит усиленная работа.
Рабочие начинают уходить со строительство, аргументируя все те ,что нет ни хлеба, ни спичек ,обуви, месяцами не выплачивается заработная плата.
Генрих Осипович не знал, что ему делать, где взять людей… Кто захочет работать за даром, да еще и голодом.
-Что же… получается опять тупик, делать нечего, кто тут может помочь, - думал Графтио.
Но не зря говорят, если уж везет человеку, то везет во всем, и часто ,так получалось и у Генриха!
«26 ноября 1919 года Совет Труда и Обороны принял решение о подтверждении военного значения волховских работ и срочном ведении их усиленными темпами» - такое сообщение в конверте получил Графтио.
- Антонина!!! Да где же ты там?? Строительство продолжается, вот только что получил письмо.
- ну вот ,а ты уже потерял надежду, ты Генрих, видимо очень счастливый и удачливый человек.
Строительство продолжили, но на нем работало менее трехсот рабочих, когда требовалось намного больше. Генрих даже не мог и предположить, откуда позвать рабочих, все боялись непостоянности. Все кто и трудился на стройке, жили впроголодь, ведь продовольственный паек состоял только из хлеба.
- Несмотря не все трудности, работы не прекращаются. Вдоль правого берега реки протянулись ряды жилых бараков и домов, построили механические мастерские и локомобильную станцию, больницу, и на этом мы не заканчиваем, - с таким отчетом выступил Графтио у товарища Ленина.
Наступил 1920-й год, - год, имевший для судеб нашей страны громадное историческое значение. В начале года темпы строительства ускорились. На работу стало приходить множество людей, жаждущих работать. Графтио всех лично принимал на работу, подробно рассказывая о темпах работы, качестве и сразу намечал планы, с которых необходимо не сбиваться. Таким образом, к январю 1920 года на Волховстрое работало более тысячи человек.
У себя в квартире в Петрограде Генрих Осипович появлялся крайне редко, даже письма на его имя уже стали посылать именно на Волховстрой. Но все же среди всей работы, он находил время и силы, для того, чтобы навестить супругу, которую он забросил, посвятив себя полностью работе. Но находясь дома, он не мог сидеть на месте, ему хотелось, увидеть, что удалось сделать за эту пару дней, пока его не было, и вновь уезжал.
В марте 1920 года на Волховстрой приехала комиссия Совета народных Комиссаров, чтобы проверить, как продолжается строительство. Генрих Осипович встретил, показал ход работы, познакомил с несколькими отличившимися работниками, которых предложил, удостоит государственной награды. На всеобщем собрании выступил представитель Государственной комиссии по электрификации России:
«Коммунизм – это есть Советская власть плюс электрификация всей страны». С таким лозунгом должна идти работа, это слова Владимира Ильича Ленина, с ними мы пойдем к сооружению Советской власти.
Царская Россия имела лишь три гидростанции, мощностью несколько более тысячи киловатт каждая. По плану ГОЭЛРО решено построить в течение пятнадцати лет тридцать крупных электростанций общей мощностью в сотни тысяч киловатт. Волховская ГЭС – первая!».
Находясь в Петрограде Генрих сидя за чаем, рассказал Антонине о этапах стройки, о людях…
- Первую крупную гидростанцию – Волховстрой начинали создавать почти вручную. Лопата и тачка - главные орудия производства. Волховстрой располагает всего лишь одним экскаватором. Тем не менее, с самого начала стараемся всячески ускорить ход работ,  - рассказывал Генрих, - вот только лишь с 20-го года на «Волховстройке» стало пооживленнее.
Но вот пришло неожиданное и с тем самым очень даже радостное и приятное сообщение. От станции Званка протянулась железная дорога, соединившая Волховстрой с Мурманской железной дорогой. И вот опять вся стройка столкнулась с проблемой, все уткнулось в нехватку денег. Стройку необходимо в короткий срок обеспечить электроэнергией.
Снова Генриху Осиповичу необходимо было что-то решать и придумать. И тут, опять же неожиданно, пришла помощь от рабочих Петрограда. Они собрали и отправили на Волховстрой ряд машин и механизмов. Так же, отправили эвакуированные во время войны из Ревельской крепости агрегаты. Теперь все это передано Волховстрою. И Генриху Осиповичу предстояло собрать временную электрическую станцию №1.
Графтио лично оправился, чтобы выразить свою благодарность рабочим, за оказанную помощь. Генрих Осипович получил оборудование, и по железной дороге доставил до станции Званка.
По дороге Графтио познакомился с машинистом грузового состава, очень интересным, но замкнутым человеком – Борисом Петрович Морозовым. На его лице не было ни капли радости, лицо сияло мраком, ни улыбки, ни жизни. Глаза смотрели грустно, в них не виделось желания. Лишь только дорога, дорога. Туда – обратно, то с грузом, то без него, и все! Все это было так, потому, что у Бориса не было   ни семьи, ни дома. Всю жизнь он прожил один в маленьком комнатке, на самом краю станции Званка. Всю дорогу, которая была хоть и недалекой, но медленной, Борис Петрович рассказывал истории связанные с работой на железной дороге. А вот о себе даже не упоминал, Генрих Осипович, и не думал даже что-либо об этом спрашивать. И за дорогу в глазах Бориса Петровича появился какой-то интерес, пускай и вызванный к работе.
По возвращению на Волховстрой Генрих снова столкнулся с трудностями. Он начал искать человека кто бы хоть малость разбирался в делах, хотя бы являлся рабочим – специалистом.
На вечернем собрании Генрих Осипович сообщил о таком необычайном везении, которое он доставил из Петрограда, и поинтересовался на счет людей имевших специальное образование, для помощи ему в сооружении временной электростанции.
И уже на следующий день наспех была собрана бригада, но в ней оказался лишь один высококвалифицированный монтер, а остальные люди совершенно не подготовленные. Но уже к ноябрю 1920 года станция была пущена в работу.
- Это большое событие в жизни строительства. Рабочий поселок и прилегавшие к нему две деревни получили электрический свет. И все-таки стройка, существовавшая уже два года, еще не развернулась по-настоящему, выступал на открытии электростанции №1 Г.О. Графтио.
К концу 20-го года на Волховстрое были открыты уже школа, почта, административные учреждения. А самое главное – в это время начались земляные работы по постройке канала шлюза.
Отдельно, в присутствии очень уважаемых гостей открыли клуб имени 3-го Интернационала, библиотеку и детскую площадку.
Генрих Осипович много внимания начал уделять повышению профессионального мастерства рабочих. В его планах, он видел, что эти же люди под его руководством возведут еще не одну ГЭС, которые будут так необходимы развивающейся стране. И часто сам, вместе с рабочими посещал занятия по разным отраслям деятельности. А иногда и сам читал лекции.
Уже почти под конец 1920 года Графтио приступил к составлению исторического плана ГОЭЛРО.
- Объект на Волхове краеугольный камень программы нового энергетического обустройства Советской России – так отозвался об этом Генрих Осипович.
Миновал еще один нелегкий, но на дела важный год, теперь необходимо только продолжать, работать, работать, и работать…
И в начале 1921 года Генриха Осиповича назначили главным инженером строительства Волховской ГЭС. С чем его поздравили все коллеги по работе.
Но на судьбе Графтио было положено много трудностей, из которых он всегда умудрялся выбраться,  самое главное найти в себе новые силы для работы. Не выделился и 21-й год, как и в предыдущих, в нем свои трудности. И уже в самом начале года 11 марта, Графтио по доносу был арестован Петроградской ЧК вместе со всем руководством Волховстроя. И провел под арестом по «делу Свирьстроя» несколько недель в Петроградской тюрьме Кресты.
Попав в «Кресты» Генриха Осиповича  поместили в двухместную камеру, что самое удивительное, со старым вором. Генрих не очень был рад такому соседству, требовал одноместную камеру, но ничего не смог добиться.
Это был человек, у которого за плечами уже больше 50 лет тюрьмы. В «Крестах» это оказался очень уважаемый человек, даже все руководство относилось к нему с почтением. Это был Иван Никифорович Павлов. Человек, знавший все, что происходит не только в тюрьме, но и далеко за её пределами. Держал в своих руках всех находившихся под стражей, и лишь один имел свободный доступ на свободу.
Познакомившись с ним, Генрих сразу почувствовал, что у этого человека, знавшего лишь тюрьмы да лагеря, есть светлая, чистая и добрая душа. Что всегда для Генриха было несопоставимым, ему казалось, что все кто идет по «неправильной дорожке» бесчувственный и «сухие» люди.
 - Вот Генрих, тебе, наверное, будет интересно узнать, почему я уже 53 года нахожусь в местах лишения свободы. Все еще началось очень давно, сейчас в подробностях уже и не вспомнишь. Но встал я на этот «черный путь» по нужде.  Был в этой жизни один, как мог, кормился, одевался, где мог там работал – жить-то хотелось. Но потом все пошло не так. Пришло время, когда работать негде, жить тоже, да и земли не было. Пришлось ехать в город, в тогдашний Петербург, но и тут мне места нашлось лишь здесь. И сейчас ничего не изменилось идти мне некуда, ни семьи, ни дома, даже друзей настоящих нет. Вот тут только мне свой век и доживать, - рассказывал Иван Никифорович.
- А почему же начал жить, работать, может и пошло бы все по верному, гладкому пути?- спроси Генрих.
- Возможно, и начал бы, но с чего начинать, а вообще-то я и тут работаю, поэтому и имею доступ куда вздумаю, все равно вернусь обратно, задержаться мне негде. Сейчас вот являюсь сотрудником библиотеки в «Крестах», так же на мне весь архив. Познакомился со всеми личными делами, находящихся здесь. И иногда лучше разбираюсь, и даже даю советы судьям, которые активно сотрудничают со мной. Поверь, Генрих, ты здесь не на долго! Ты занимаешься очень нужным делом, и  это докажут, что ты ни в чем не виновен.
 За всю cвою жизнь, за все свои 75 лет, я встречал разных людей, очень разных и по характерам, и по профессиям, с разными настроениями и взглядами на жизнь. Одно время жил, помню, недалеко от Петербурга,  по соседству от меня жил человек, который и на улицу-то появлялся только ночами, ни с кем не разговаривал. Зимой и летом носил один и тот же наряд, всегда выглядел одинаково, кто бы ни пытался, не мог определить его возраст. Но его никто даже и не старался замечать, раз человек не хотел этого, то все ходили как будто мимо нежилого дома.
И такие истории, про людей, про жизнь в тюрьмах Генри Осипович слушал целых два месяца. И вот в начале мая инженер освободился как «крупный специалист»  после личного вмешательства Ленина и Кржижановского. Все лживые обвинения в контрреволюционной деятельности были сняты.
Уходя, не мог Генрих Осипович не попрощаться и со своим знакомым, с Иваном Никифоровичем. То же на прощанье подарил ему небольшой талисман.
- Вот этот ключик, выполненный с большим мастерством не смог открыть, за все мои «темные дела» ни одной двери, ни одного сундука. Вот я и решил, что это не просто ключик, а некий талисман, и повесил его на веревочку, все ждал, кому бы его подарить и вот теперь дарю его тебе. И кто знает, может именно ты, Генрих сможешь найти, то, что откроет этот ключ.
- Что ж, спасибо! И прощай Иван Никифорович! – произнес Графтио, - пожав старику его довольно крепкую руку.
Не на секунду, не задерживаясь в Петрограде, Генрих приступил к работе. Ему не терпелось продолжить строительство. Генрих четко понимал, что к 1923 году стройку не завершить, но останавливаться и снижать темпы нельзя.
На Волховстрое его уже встречал его заместитель Строев.
- Генрих Осипович всех заражает своей энергией и пылом. Мимо не проходит ни один чертеж и даже ни одно распоряжение по администрации! – с такими словами выступил Строев на собрании, которое было собрано, сообщить новость о возвращении Графтио, и продолжении стройки.
В стране и руководстве государством все возрастающее внимание Волховстроя, все больше уделялось ему внимания.
30 мая 1921 года Генрих Осипович получил письмо, на конверте которого ярко сияла печать «ВЦИК». В письме говорилось: ВЦИК вынес решение: «Усилить работу по Волховстройке… Выделить для строительств 5000 продпайков… выяснить с Советом труда и обороны возможность немедленно ассигнования значительной суммы валюты специально для закупки машин для Волховстроя».
Однако решения эти не выполнялись. Генрих Осипович переживал, ведь снабжение строительства материалами, продовольствием, деньгами настолько ухудшилось, что нормальная работа была резко нарушена.  Рабочие по нескольку недель не получали деньги. Положение крайне ухудшилось, но работу не бросали, все знали значимость объекта, и сроки строительства. И тогда, когда Графтио потратил уже немало сил на борьбу с бюрократизмом  и волокитой, а подчас и преступным сопротивлением, решил обратиться к В.И.Ленину.
Ленин, весь загруженный делами молодой Советской Республики, не забывал про Волховстрой. И тут Ленин вмешался и быстро устранил стоявшие на пути стройки препятствия.
И уже 12 октября ВЦИК постановил: «…осуществление Волховской силовой электрической установки, в корне разрешающей топливный вопрос и электроснабжение Петрограда и его промышленности, является не терпящим никаких дальнейших отклонений от срочного доведения до конца».
И вот в конце 1921 года на строительство Волховстроя пришла большая помощь. 40 тысяч штук кирпича отправили гидроэлектростанции рабочие кирпичного завода в Юшково. На станции Гостинополье были погружены в вагоны и отправлены в адрес Волховстроя изготовленные местными жителями дровни, метлы, оглобли, лопаты. Помогали стройке и крестьяне Новоладожского уезда.
Декретом Совнаркома от 21 декабря 1921 года Волховстрой включили в число первоочередных строек. Вскоре работа закипела еще более активно.
Народ хотел внести кусочек своего труда в эту грандиозную стройку, со всех концов страны потянулись рабочие, готовые выполнять любые работы. Пускай и самые примитивные, но все же ценился каждый работающий человек. Все были равноправными, даже сам Генрих Осипович, никогда не ставил себя выше, чем все другие, он считал себя наравне со всеми. Быстро начал увеличиваться и железнодорожный поселок. Люди жили в вагонах, кто-то уже и в своих домах, зачастую в одном доме жило по 4-5 семей.
Генриху Осиповичу до сих пор не верилось, что началось то, чего он ждал несколько десятилетий, вот уже совсем скоро, через пару лет воплотиться мечта всей его жизни.
Вопросы о строительстве Волховской станции обсуждались на каждой сессии ВЦИК.
30 октября 1922 года ВЦИК принял решение об ускорении темпов строительства в связи с серьезной опасностью, назреваемой из-за ледохода весной 1923 года.  В этом особо был убежден Генрих Осипович. Лед мог разрушить незавершенные сооружения и вызвать очень громадные убытки.  Все говорили о Волховстрое, как об одном …из величайших достижений революции в области экономического освобождения и возрождения Республики.
Генрих Осипович очень волновался, что весенние воды повредят строительство. С исключительным трудовым героизмом, шли установки кессонов в холодной воде. Все рабочие понимали, что выполняют сложнейшую для того времени работу в очень кротчайший срок.
Как главный инженер строительства Генрих Осипович Ходатайствовал правительству о присвоении звания Героев Труда трем особо отличившимся и бесстрашным ударникам труда.
Каждый месяц с проверкой и все с новыми советами по работе на стройке приезжал М.И. Калинин. Он лично помогал, глубоко проникая в жизнь, и всячески содействовал развитию стройки. Наиболее напряженным и действенным стал для стройки 1923-й год. Именно в этот, еще один не легкий год для всей страны, сковав грозную реку, создатели Волховстроя получили возможность вести работы по всему Волхову широким фронтом.
К июлю стройка кипела невыносимыми темпами, и уже к июлю 7 тысяч человек работало на Волховстрое. Установлено девять больших железобетонных кессонов в подводной части силовой станции, работали две дизельные электростанции, и строилась еще одна резервная.
Благодаря большому строительству, приезду специалистов, и желанию работающих Волховской имел к 1923 году 5 компрессорных станций, и камнедробилки, 2 бетонных завода, еще вот в скорее планируется открытие еще одного завода. Сооружается подвесная дорога от пристани к центру работ и далее к лесопильному заводу, вступившему в строй действующих в декабре 1922 года.
Весной 1923 года вновь началась нехватка денег для строительства, в связи с ростом цен на рабочую силу и материалы. И уже в скорое время было поручено организовать постоянную особую комиссию. В комиссии участвовали и представители Волховстроя.
- Нависшая в последнее время над нашим строительством черная туча, прекращения работ пронеслась, и вновь над нами ясные дни, - говорил о стройке Графтио.
Летом Генриха Осиповича постигла личная неудача. И состояла она в том, что в квартиру Графтио приникли воры. В то время, когда жена Генриха  Антонина находилась рядом с ним на Волховской стройке. В квартиру в Петрограде проникли некие разбойники и навели невероятный беспорядок. Никто и не предполагал, что квартира уважаемого человека может подвергнуться ограблению.
Приехав в Петербург, Генрих Осипович увидел, что особого похищения нет, но вот как везде грязно этого не описать и словами. Пропала лишь небольшая сумма денег, которую Графтио скапливал уже долгие годы, для покупки собственного домика, но из-за частой нехватки денег на стройке этот самый запас иссякал, нежели пополнялся.  Зайдя в кабинет Генрих сразу кинул взгляд на стену… Пропала картина подаренная в далеком уже прошлом на переломе двух веков.
- Антонина! Эти варвары похитили картину, подаренную неким художником. Ни что их не остановило, даже вид монастыря. Видимо – бессердечные люди. Но зато не тронули библиотеку, все на месте, лишь еще пропали некоторые статуэтки, подаренные разными гостями из-за рубежа. А так вроде, все в порядке, лишь убраться, - в  расстройстве говори Генрих Антонине.
- У меня пропали все сбережения и семейные украшения, но, что ж видимо такая участь у этих драгоценностей.
Генрих Осипович решал не начинать поиски грабителей, а вновь поспешил на стройку, но теперь уже оставив Антонину в Петрограде.
Основные работы 1923 года развернулись осенью в связи с началом сооружения 210-метровой плотины. Строительство ее было решено вести с использованием кессонов по способу, изобретенному начальником работ В.И. Пудовкиным, и применяемому впервые в мировой практике. На Генриха Осипович возлегло главное решение, и он, не щадя в какой-то степени себя, подписал. Ему верилось, что это все только к лучшему. На Волховстрой кессоны доставлялись по воде с помощью плавучего крана собственной конструкции. Волхов обладает очень сильным течением, но несмотря на это и огромную тяжесть, за 21 день – десять железобетонных кессонов были перевезены и опущены в точно установленные места. Это явилось большой победой строителей.
Было очень важно для стройки и для страны, все были рады, пуская это еще небольшой, но все же успех, который не измерим ни с чем.
Находясь в кабинете на стройке, Генрих осипович перелистывал прессу и разбирал письма и нашел в кипе конверт от жены. – что же могло случиться, почему токое письмо,- сразу подумал Генрих, - и дрожащей рукой начал открывать конверт. Открыв конверт, он увидел страницу одной газеты, выпускаемой в Германии на русском языке. И тут он увидел то ,что и не думал никогда увидеть. Там в Германии уже знают про Волховстрой, еще столько дел до завершения, а они уже пишут:
«В России имеется три чуда: Красная Армия, Сельскохозяйственная выставка и Волховстрой». Эта заметка была насколько раз прочитана на свеобщем собрании, на котором Графтио рассказал ,о том какие планы на будущее ожидают Волховстрой .и добавил ,что после таких заметок, они – работники Волховстроя не имеют права забросить строительство.
Волховстрой – это чудо. В лесной глуши, среди болот, на самом трудном- порожистом участке реки вырос дворец, который приезжают посмотреть уже, когда не закончено строительство, люди со всех концов света. Президиум ВЦИК было поручено организовать постоянную особую уполномоченную комиссию. Этим постановлением по волховскому строительству были даны исключительные, благоприятные условия. Нависшая в последние дни над нам туча, по нехватке средств прекратилась, работа понеслась с новыми силами, - выступал на собрании Генрих Осипович.
И вот уже 7 ноября Генри Осипович увидел и в местной газете первую заметки про его «детище». В газете «Петроградская правда» опубликовался очерк Алексей Толстого «Волховстрой».
«Поднимаетесь наверх по обеденным тропкам. Во всю черную ночь горят огни Волховстроя. Глядишь и думаешь: это – огни того, что идет. Россия начала строить. Слова облеклись в плоть. Бури, страдания, пафос, гнев, бедствия прошедших лет загорелись нервными вещественными огнями Строительства».
Генрих Осипович отправляется в Петроград, чтобы навестить жену и разобрать накопившиеся в городе дела. Находясь в своем кабинете, Графтио  был погружен в работу. Готовил небольшую статью в журнал-бюллетень, в которой рассказал, как строиться Волховская гидроэлектрическая станция. «Мы живем в боевой обстановке. Работы идут  бешеным темпом круглые сутки. Все внимание строителей поглощено ими от раннего утра до глубокой ночи».
Но, не успев дописать, в дверь постучали, и так как Генрих находился в квартире один, он поспешил открывать. И даже не спрашивая о том, что кто пришел, распахнул дверь. И на пороге…, вот неожиданность стоял его знакомый, в не таком далеком прошлом – Иван Никифорович Павлов. А самое главное в руке он держал большую сумку, а в другой что-то плоское, завернутое в яркий кусок материи.
- Ну, здравствуй, Генрих! Не узнал что ли, или знаться не хочешь? – спросил Иван Никифорович.
- Здравствуй, Здравствуй, Иван Никифорович!! Проходи, раздевайся, да рассказывай.
 - Проходить далеко не стану и раздеваться тоже, вот всего лишь занес тебе твои вещи, которые принадлежат только тебе и не имеют права принадлежать никому другому.
Генрих Осипович посмотрел в сумку, и увидел, что в сумке лежало все то, что было похищено весной из его квартиры. А в материю была завернута картина, с изображением монастыря из кабинета Генриха.
- Но откуда это все у Вас???.. Или не уж-то это Вы, Иван Никифорович, решились на такое? – спроси, взглянув с недоверием Графтио.
- Да что ты, мне это не к чему. Да и не стал бы я тогда и вообще возвращать. Я же рассказывал, все, что происходит в городе мне известно. Вот дошла информация – обчищена квартира инженера – строителя Генриха Осиповича Графтио. Сразу поспешил узнать, кто осмелился на такое дело. И выяснил – орудует банда Петроградского бандита Леньки Пантелеева. Весной он сбежал из «Крестов» и вернулся к своим прежним разбойным делам. Этого человек уже ни что не успокоит. На последнем суде он дерзко заявил: « Граждане судьи, к чему весь этот балаган? Все равно я скоро сбегу». Вот и сбежал, сейчас он вновь в прежних местах, а вещи не успел видимо сбагрить. Вот они и вернулись к хозяину законному.
 - А как узнали, что вещи именно мои ,и которые именно мои? – спросил Графтио.
 - Пантелеев мне сам все рассказал и отдал, так, что теперь возвращаю все домой.  Этот вор только меня и боится, остальных ни кого не ценит и не уважает. Ну все – прощай! Ушел, закрыв дверь.
Генрих Осипович даже не успел поблагодарить Ивана Никифоровича. В это время в квартиру вошла Антонина, и сразу, c порога громко спросила:
- А чего это у нас двери настежь открыта?
- Вот все вернули, все, что было украдено. И все благодаря одному человеку, с которым меня свела судьба в дни неудач, - ответил Графтио.
Немного прошло время, как вся страна узнала печальную новость – 21 января 1924 года скончался Владимир Ильич Ленин.
Но внимание к стройке со стороны руководства государства не ослабло. Съезд ВКП(б) вновь и вновь подчеркивало значение электростанции для строительства социализма в СССР.
Весь 1924 год работы велись быстрыми темпами. Прошла по стране финансовая реформа – обеспечение стройки средствами улучшилось. В апреле удалось закончить весь цикл кессонных работ. Все сооружения были опущены до нужных отметок, и весенний ледоход прошел поверх кессонов. Выдержал к опасению всех натиск льда и деревянный мост.
23 июля 1924 года было завершено сооружение 255-метровой ледозащитной стенки ,что полностью обезопасило строительство центрального бетонного завода производительность 180 тысяч кубометров. Начались бетонные работы на сооружении плотины.
8 июня на Волховстрой приехала новая делегация, выступил председатель ВЦИК  М.И.Калинин:
«Место, где строится Волховстрой, было никому неведомой глушью. Здесь будет одни из культурнейших участков Республики Советов. Сюда будут приезжать со всего света смотреть, а наша молодежь – учиться. Приедут «фомы неверующие», чтобы пощупать своими руками, рожденное голодной Россией чудо».
Генрих Осипович отправился в Ленинград, чтобы поработать в своем кабинете, и необходимо было срочно уладить дела с документацией. Перелистывая старей рукописи ему вспомнилось, что уже несколько лет назад в «Крестах» Иван Никифорович подарил ему – «на удачу» ключик. Вот только где он?
- Антонина, ты не видела нигде ключик, небольшой  украшенный резьбой, на толстой веревочке?  - громко спросил Генрих.
- Да  вроде на полке, с книгами. А к чему ты это вдруг вспомнил? Ключик как ключик, сам ведь не знаешь от чего он.
 - Может быть, может быть!!! А может и знаю. Посмотрел на замок в нижнем ящике стола и почему-то Ивана Никифоровича вспомнил, он за всю жизнь не нашел, что этот ключ открывает.
 -Давай же тогда попробуем!- ответила Антонина.
И на удивление замочек открылмся, и Генрих Осипович увидел в ящике сломанную лучинку и небольшую дощечку.
- Что же это? Ничего и нет! – сказала Антонина.
- Как нет, ты посмотри-ка, это же не просто дощечка, это иконка, и смотри – образ Тихвинской Иконы Божией Матери. Вот из этого монастыря, который изображен на картине.
Вот все то, о чем мне говорили, и Онуфрий и Надежда, вот знак – сломанная лучинка, и небесная заступница. Картина под стать здесь тоже оказалась. Лучина - это ведь некий символ освещения в доме, но он сломан, теперь перейдем на новый этап. Теперь все должно получится, до конца. Сколько человек говорили об этом, и сколько лет уже это все зависает, а теперь даже загадка разгадана.
Но вот 25 ноября 1924 года на электростанциях Ленинграда из-за сильного износа остановилось сразу три турбины общей мощностью 27 тысяч киловатт. Объединение «Электроток» опубликовало сообщение: «По постановлению президиума Промбюро сокращен отпуск тока».
В декабре в разных районах Ленинграда почти завершилось строительство понижающих подстанций, готовых принять ток Волховстроя.
Каждый месяц Генрих Осипович на Волховстрое принимает руководителей партии и правительства. Все уже видели, что дело близится к завершению. И уже в скором будущем, все узнают о завершении грандиозного строительства.
Чтобы обеспечить Волховскую ГЭС необходимым оборудование, ленинградские заводы «Электросила», «Металлический», «Балтийский» и другие включились в соревнования поставить его в срок и с качеством не хуже зарубежного. Первоначально все восемь генераторов предполагалось заказать шведской фирме, но электросиловики попросили изготовление части генераторов доверить им. Все как-то сомневались, в том, что им это удастся, казалось это неслыханной дерзостью. Электросиловики получили «добро» на просьбу, но лишь им пришлось качество взять под свою личную ответственность. Но все переживания были напрасны. Энтузиазм и желание не уступить в соревновании с капиталистической фирмой были так высоки, что вскоре электросиловики доложили о выполнении правительственного задания на высоком уровне.
К  концу 1925 года контуры Волховской ГЭС были уже четко обозначены. Начался монтаж оборудования. В это время на стройке работало 15 тысяч человек.
За 9 месяцев 1925 года на строительстве побывало более 30 тысяч экскурсантов. Особо Генриху Осиповичу было радостно встречать, и видеть иностранные делегации, особенно из Коминтерна. Все его 2детище» - ГЭС называли «ВЕЛИКИМ ЧУДОМ».
Теперь ГЭС не покидала страницы газет, все работники с особым интересом читали эти статьи и после громко обсуждали.
«Плотина закончена. Она теперь могущественно заставляет подниматься сильные волны Волхова на 10 метров. Сильны эти волны, но созданная рабочими руками плотина поднимает вверх эти волны, бросая вниз – и они с большой силой катятся вдаль, чтобы разбрасывать всюду электрический ток. С 15 марта начинается монтаж 5 генераторов, сделанных нашими советскими заводами. Это первый советский генератор большой мощности».
А в это время Ленинград охватил энергетический кризис. 1 декабря, когда работы на Волховской ГЭС были практически закончены, в газете было опубликовано сообщение:
«Временно повышается тариф на электричество для банков, трестов, хозяйственных учреждений, ресторанов и кинотеатров».
5 декабря  дан первый ток в Ленинград после перерыва – первый ток Волховстроя.
Волховстроя нет. Есть Волховская гидроэлектрическая станция.
19 декабря 1926 года состоялось торжественное открытие Волховской ГЭС. Собралось огромное количество Гостей, из-за рубежа, со всего СССР, работники, правительство Республики.
Выступил с речью открытия С.М.Киров:
«Сегодня Волховстрой даст энергию для ленинградских заводов. Эта энергия с новой силой осветит великий октябрьский путь ,и пролетариат всего мира, который вместе с нами празднует эту победу, получит возможность еще ярче и отчетливее видеть тот великий путь, по которому нас повел основоположник нашей партии – Ленин!.
Выступил и «Отец» Волховской ГЭС – Графтио Генрих Осипович:
« На строительстве Волховской ГЭС выковались лучшие качества советских инженеров, техников, рабочих: смелость, упорство ,размах, уверенность в победы были первыми по важности.
Волховская ГЭС явилась одним из крупнейших в Европе гидросооружений подобного типа».
 - Ну, вот, Антонина, выполнилась моя заветная мечта, вот Она ГЭС, которую я около 30 лет планировал и строил. Вот и работает уже, и надеюсь, хватит Волховстроя надолго, - говорил уже в Ленинграде, дома Генрих.
-Вот, это выполнено, теперь можно и приступить к следующим планам, у нас все получится….