I. Вестник из Зелёной Рощи. Предисловие к роману

Когда белое солнце изливается на скромные лачуги и великолепные шатры Токка,  на отточенные палисадники и дикие равнины, на тихие прирученные реки и угрожающие тёмные дали, случается  день. Могущественное племя токкийцев посвящает себя труду и служению. Когда же чёрное солнце завораживает мир игрой фиолетовых и синих лучей, отворяется ночь. Сон услаждает веки. Восполняются силы благочестивых жён и храбрых мужей. Когда же сходятся день и ночь, и великие солнца притягиваются и замирают в небесах, рождается истинная красота в пучине сияний и небывалых красок. Ликование является людям и природе. Справляется празднество, по важности равное рождению самого Бога и по силе равное только Любви. Тысячи тысяч токкийцев радуются Благодатному Дождю. Мелкие бусины мягкого огня плывут с небес и удобряют почвы Токка, дебри дремучего гигантского Гнезда Мрака и всю невероятную планету, населённую неразгаданными ужасами, захватывающими чудесами, грозными племенами терков и хитрыми гертами, яйцекладущими людьми.
Но Двойное Солнцестояние не всегда сопровождается Благодатным Дождём. В отсутствие такового наступает траур. Тогда богатую растительность изводят болезни, и скудный урожай истощает великий народ. Токкийцы, имеющие глаза чистейшей лазури, порождают младенцев, очи которых подобны зияющим пропастям. Всякое дитя, отмеченное гневом богов,  отправляется в смертельные пустыни Жёлтой Воды. Крепко привязывают токкийцы своё чадо к Чёрной Птице, зловещей и неумолимой, точно огромная туча мрака, вырвавшаяся из царства мёртвых. Не вскрикнет жена, обрекая на гибель сына и дочь, ни смутится, исполняя волю мудрых повелителей, не посягнёт на законы праотцов. Только коснётся головки ребёнка и гордо отойдёт, суровым взглядом провожая птицу.
По преданиям Токк редко обходит Благодатный Дождь. Потому богаты здоровьем и плодородьем места здешние, полны гармонии и красоты удивительной. Город распластал широкие крылья по обе стороны пресной Солны, имеющей два притока и два настроения – холодное и тёплое. Нигде не встречается миролюбивых заводей, подобных солновским, нигде синева не бывает прозрачней и сладостней, нигде волны не слагают напевы ласковей. Гигантские цветы выступают островами. Сады витиеватых лиан и ароматных деревьев образуют чарующие лабиринты. Спелые фрукты склоняются к водам. Разноцветные лучи протягиваются с небес к поверхности Солны. 
Токкийцы великолепные охотники и пловцы. Рыбу ловят они в открытой воде: подобно речным хищникам устраивают борьбу. Одержав победу, взваливают добычу на могучие плечи и устремляются к берегам. Случаются поражения, когда крепкая, увёртливая рыба наносит раны сопернику и ускользает.  Однако основная охота разворачивается в Гнезде Мрака – в местах опасных и безжалостных. Здесь невозможно разойтись мирно, как в спокойных водах Солны, но возможно найти смерть. Сияющая роса способна оказаться ядом, невзрачный цветок – злым проклятьем. Особенный ужас вселяют чёрные плоские ленты, протянувшиеся на огромные расстояния и сокрытые под травой. Самый отважный воин, самое могущественное животное погибает  от коклы. Она обвивает жертву молниеносно и разъедает кислотой, не оставляя даже костей. Только опытный глаз способен приметить под густой зеленью ленту и перешагнуть: если не коснуться коклы, можно избежать мучительной гибели. Токк – город славных охотников на двурогих ящеров и мохнатых, округлых великанов с толстыми боками, лапами и бесшейной тупоглазой  мордой.
Приходилось токкийцам видеть беды, потому боялись они, что Дождь не придёт. Так и случилось. Накануне Двойного Солнцестояния был вестник из Зелёной Рощи. Белая птица принесла пророчество вождю племени. Нахмурился Векко и огласил собранию:
 – Не быть благодати. Гнев предвидится и страхи большие. Пуще лет прежних слагайтесь Богам с молитвой.
Было ли от чего гневу являться? – угадывать того никогда не смели. Но слушались поручений самозабвенно и неистово. Зелёную Рощу никто во всю жизнь не видывал. В каком направлении находится она – и мудрецу не ведомо. Только старцы-молитвенники, по глубокому служению Богам, снискивали дар особенный: их глаза делались изумрудными, и дорога начерталась к Роще. Тогда уходили они. Путь лежал через Гнездо Мрака. Ни одна опасность не касалась старца – джунгли делались спокойными, и хищники благоговейно сторонились.
Из Рощи токкийцам поступали послания с предупреждениями и предсказаниями (правда, происходило это очень редко). Приносила их птица белейшего цвета – от глаз до когтей. Как и в этот раз.
–  Запасы надобно сделать,  – Векко был молодым вождём. Энергичный и деятельный, имел он авторитет немалый. Однако завистников, жаждущих власти, не избежал. Избран был со всей надлежащей строгостью – по завещанию и указанию от Зелёной Рощи. Сторонников Векко находил быстро. Токкийцы возлагали на юношу большие надежды. Векко принадлежал к старейшему роду воинов. Он был внуком легендарного Апиро, в своё время отразившего нападение Северных магов, а также многочисленные набеги кентавров.
–  Срок маловат, – заметил Катуко, умелый и прославленный охотник, развитости небывалой и почитаемый за лучшего ловца двурогих ящеров.
– Если Катуко так отвечает, знать не велико время, – подхватили собравшиеся.
– Скоро заполонят джунгли лютые. Это где-то два (и четыре случается) календаря. Приведём мы тебе, Векко, не больше десяти голов.
– Солна даёт много рыбы, – протянул Зокки, иссохший старец, лета которого исчислять уже и забыли, – Запасёмся от Солны. Без благодати мелеет вода, живность отмирает и сады вянут над нею. Срок есть. Успеем наполнить хранилища.
– Верное слово, – одобрил Векко. – Катуко, распредели охотников и возьми Берто. 
– Нарушителя? – послышались возгласы неодобрения.
– В охоте и ловле Берто мастер. Время тяжёлое грядёт. Под замком ему теперь не место.
– Он ослушался! Векко, мало в тебе почитания Закона, если ты речь так держишь! – нападал Локо, хранитель порядка и главный страж над заключёнными.
 – Не вождю перечишь, Локо, но наречённому от Зелёной Рощи, –  властно отрезал Векко.
– Как решишь, так и станет, – злобно сверкнул глазами хранитель.
– Берто не отступник, – вступился Зокки, – жён не ворует, священные правила соблюдает.  Драки затевает. На исправлении он. Горяч, да и только.
– Дикий он, – презрительно сморщился Локо, – Беды от него не долго ждать.
– В охоте равных ему трудно сыскать, – задумчиво изрёк Катуко, – да кровью он не усмирим. Убить порывался сына Отто.
– Отто богат и мстителен, – послышалось замечание.
Всё собрание проходило в шатре ясного голубого цвета, столь значимого для токкийцев. Широкий, расписанный иероглифами, камень служил местом переговоров. За ним восседали ответственные мужи, имеющие почёт и власть. В центре камня было углубление, подобное чаше, заполненное пеплом священного дерева. Пепел благоухал, как благоухают цветы, и серебрился в сиянии тонких свечей.
– Доложено было мне, что время теперешнее много младенцев готовит черноглазых, – Локо ядовито посмотрел на Векко, – Больше обычного. Воркуала принесёт первенца, проклятого Богами. Она лишит тебя достойного наследника. Ты знаешь, что по воле Закона вождь может взять другую жену.
– Да, Векко, да… – загудели с разных сторон.
Вождь стиснул зубы. Глаза блеснули так, как блестят глаза хищника при вспышке Чёрного солнца, порождающего лучи, подобные лезвиям.
– Воркуала почитает Закон. Она поступит как все женщины: отдаст ребёнка Чёрной птице. Тем и воздаст Богам, завещавшим мне жену от Себя.
Векко оглядел собравшихся:
– Сохраним Благо Даровавшего!
– Сохраним! – все приклонили лбы к камню и замерли. Затем, как полагается по обряду,  взяли щепоть пепла священного дерева и присыпали свечи для погашения.
– Собрание окончено! – огласил вождь, – Возвращайтесь к трудам.
Все направились к выходу. Векко остался один. Мрачные думы змеями прокрадывались в сердце юноши. Тяжёлые решения приходилось принимать. Тяжёлые, как камни. Но камни слагают города. Сумеет ли Векко обратить в пользу освобождение Берто? Скольких зверей укротил этот смелый охотник. Но страшного зверя внутри себя укротит ли?  «Отто мстителен» – преследовал голос и царапал грудь. Сильный вышел разлад между семьями Отто и Берто. «Беды от него не долго ждать» – так сказал Локо. И не сказал, а прошипел. Ящер этот Локо, а не человек. Знать, риск большой – выпустить Берто.
Векко боялся за Воркуалу. Черноглазый первенец – большое горе. Воркуала  ранима. Её глаза такие же жгучие и синие, как слёзы плакучих садов вдоль Солны. Руки хрупки и трепетны, как крылья мотылька, уносимого ветром. В волосах больше золотого сияния, чем в ослепительных лучах солнца.
 Но близился час. Наступало нечто, о чём токкийцы и не слыхивали, о чём долго будут слагать пугающие напевы. И многие поколения станут слушать их и содрогаться. Вот здесь берёт начало книга моя – в преддверии роковых времён, когда родится у Воркуалы сын, и собственный отец наречёт его Кан-Ко, что значит «проклятый богом». Но всему начертан порядок, и, прежде всего, слову. Потому и обращаюсь к описанию странных событий 1350-го Двойного Солнцестояния по календарю токкийцев.