Кукольник. Вторая часть 1. 1

Печали пустые соты,
Всё давят мою грудь;
И мрачного цирка своды,
Вновь открывают тёмный путь.
Я радости своей изменник,
И вожделения куклы пленник;
Я сердца своего вампир,
Я разучился улыбаться,
Хотя способен целый мир,
Заставить над собой смеяться.
Я познающий плоть,
И я создатель кукол.
Я избавитель боли,
И сокрушитель воли.
Я создатель мёртвой тиши,
В этом мире холодной глуши.
Столь долго я иду сквозь тьму,
Столь долго маски с мира рву;
Я облекаю людей в форму,
Я убираю недостатки;
Я страх, что подобен грому,
От которого убегают без оглядки.
Моих эмоций горькие порывы,
Рвут и хлещут у них из глаз;
Это ядовитой боли нарывы,
Что дарят безумный экстаз.
Мир есть яма пороков,
Вонь гнилых потоков.
Я разрушаю и я созидаю,
Моя восковая боль, я так тебя знаю.
Я разрушаю бесстыдство,
Я убираю стыд;
Ваша вера есть свинство,
Ваш грех омыт.
Вы чисты предо мною,
И я восторга не скрою;
Кукольный холодный пир,
Отныне есть мой мир.
Я тень и я создатель тени,
Последний отблеск чахлой лени.
Мой разум столь запутан,
Его вновь мрак окутал.
Я ваш желанный грех,
Я принесу вам боль утех;
Я познающий плоть,
И я создатель кукол.

* * * *
Город, в котором жил кукольный мастер,
Стали посещать странные напасти.
Раз в пару месяцев пропадали девицы,
И на плакатах появлялись их лица.
Их разыскивали органы власти,
Чтобы унять городские страсти.
Но не одной жертвы не найдя,
Они прекращали свои поиски;
А бедный родителей и дня,
Не покидали их горести.
Были пропавшие молодыми,
Такими юными и живыми;
Никто не знал, что за участь их постигла,
Что месть мастера кукол их настигла.
Его живая кукла Альвина,
Похищала их по ночам;
Ванесса, Эльвира, Полина,
Те, что отныне навеки молчат;
И ещё много юных созданий,
Оставили во мраке крики стенаний.
Их склепом стал дом кукловода,
Там прервалась их жизнь и свобода.
Одним ударом ножа в сердце,
Жозеф совершал свою месть;
Этот ритуал открывал дверцу,
В которую смог демон влезть.
После кукольный мастер,
Вынимал внутренности у жертвы;
Зашивал и покрывал специальною мазью,
Что делала незаметными швы;
Далее покрывал воском всё тело,
Чтобы оно истлеть не посмело;
И подбирал пару керамических глаз,
Что сверкали как гладкий топаз.
Он облекал куклу в красивый наряд,
Который мог выразить её взгляд;
И ставил в просторном подвале,
Чтобы о его занятии клиенты не знали.
За три года что прошли,
Двадцать три девушки здесь смерть нашли;
А жажда мастера всё росла,
Была корнем его двуликого зла;
Он не ощущал ни жалости, ни тоски,
Лишь новая смерть могла ему радость принести.