Опять в голове Страдивари звучит

Опять в голове Страдивари звучит.
И душу мне пальцами рвёт Паганини.
А время безудержно в вечное мчит:
Небытиё меня вот-вот обнимет.

Разбитая скрипка упала на стол.
Как сердце в осколках блистало.
Сонатой звучала ещё струна соль.*
А гений - вот был и - не стало.

"Прощай!"- ты сказала, как Наполеон,
Стоккато пустив двойной трелью,**
Добавив концертное мне: "Пошёл вон!",
Сама оказавшись за дверью.

А кто-то играет масонский мне гимн.***
В запасе нашлись Амати и Гварнери.****
Не только епископам злобным одним - *****
Ведь к Богу и мне дверь открыта. По вере.

За счастье услышать тобою "Люблю!",
За то, что впуская его в тишь, был светел,
Я страсти такие господни терплю,
Какие ты мне предрекла на манжете.


* Паганини мог играть не только на трёх, но и на двух, и даже на одной струне. Так, во время службы при дворе Элизы Бонапарт он написал и исполнял пьесу «Любовная сцена» для струн ля и ми, а позднее, ко дню рождения императора — сонату для струны соль «Наполеон».

** Взяв на вооружение приёмы мастеров прошлого, Паганини неустанно совершенствовался в исполнении переходов, стаккато, пиццикато (в том числе в гаммах, простых и двойных трелях и флажолетах), необычных аккордов, диссонансов, стремился к верному извлечению звуков при самой высокой скорости. Он выполнял упражнения много часов в день до полного изнеможения.

*** 27 декабря 1808 года Паганини исполнил в ложе Великого Востока Италии масонский гимн, написанный им на слова Ланчетти. В протоколах ложи подтверждено масонство Паганини.

**** Паганини обладал драгоценной коллекцией скрипок Страдивари, Гварнери, Амати, из которых свою замечательную и наиболее любимую и известную скрипку работы Гварнери завещал родному городу Генуе, не желая, чтобы какой-нибудь другой артист на ней играл.

***** Таинственность и необычность личности Паганини вызывала предположение в его суеверности и атеизме, и епископ Ниццы, где скончался Паганини, отказал в заупокойной мессе. Только вмешательство папы уничтожило это решение, а прах великого скрипача окончательно обрел покой лишь к концу 19 столетия.