***

Хочу пожить одна,
я бы вставала в пять утра,
брела на кухню,
там немытой посуды гора
и видно соседского пса из окна.
На подоконнике лилии ещё спят,а за стеной уже слышен мат.
Потертый томик стихов поглядывает с укоризной,
иногда мне жалко,что он немой,
я храню его,потому что когда-то он был твой.
Ты садилась на этот подоконник и вдруг словно оживал сборник.
Там Берлин,вторник,ворчливый дворник и колючий шиповник...
Вся твоя/моя боль была аккуратно завуалирована в слова,
ты не любила рыдать на публику,только если читать тебя между строк,можно понять,что ты уже почти что мертва.
Ты не любила касаний и пустых восклицаний.
Ты курила парламент и твердо строила для жизни фундамент.
Иногда ты писала стихи.
Ты в них облачала людей грехи,тонко отображала суть человеческой души и иногда рассуждала на тему любви.
А потом говорила что там просто много ***ни.
Кто-то смеялся и уходил пряча оскал,ты плевала ему в спину,
мысленно готовила гильотину и говорила,что не любишь двуличных ****ей.
Грубо говоря ты просто не любила людей.
Ты любила меня?Любила же?
Я сейчас сажусь на подоконник и курю парламент,
но сборник в мох руках не оживает.
Мне кажется,что его просто ломает рассказывать мне про Берлин.
Он тоже чувствует,что остался один.