Октябрьский кризис. ЕСЛИ они нападут...

На фото: Севастополь в дни Карибского кризиса.
http://yablor.ru/blogs/k-voprosu-o-nav-ukrainu/2605184

Еще в начале осени 1962-го с целью вторжения на Кубу на острове Вьекес вблизи Пуэрто-Рико
было проведено крупномасштабное совместное амфибийно-десантное  учение  флота и морской пехоты США
под названием «Операция «ОРТСАК» (справа налево – «КАСТРО»)…

                ==========

К 50-летию Карибского кризиса


               
В развитие темы кубинского интернационализма, освещенной в статье «Когда Куба помогала СССР»,
 приведем еще один яркий его пример, связанный с Карибским кризисом,
сделавшим Кубу фокусом мировой политики в октябрьские дни 1962-го
 и которому в нынешнем октябре исполняется 49 лет.

Читая книгу М.Макарычева «Фидель Кастро» (2008) из серии «Жизнь замечательных людей»,
я обнаружила, насколько перевод важных писем Фиделя Кастро Хрущеву,
написанных им в самые драматичные дни Карибского кризиса – 27 и 31 октября 1962 года,
 приведенных Макарычевым со ссылкой на книгу Ф.Кастро, И.Рамоне «Сто часов с Фиделем»,
 отличается от перевода этих же писем в другой книге –  Ф.Кастро, И.Рамоне «Фидель Кастро. Моя жизнь. Биография на два голоса» (2007)
 полностью просмотренной, исправленной и дополненной лично Фиделем Кастро,
 а в 2009 г. выпущенной «РИПОЛ классик» (Москва) на русском языке.
(Эта книга является вторым изданием-версией «Ста часов с Фиделем» (Куба, 2006)
 и «…Биографии на два голоса» (Испания, 2006).)

Так, ключевые фразы, например, письма Фиделя Хрущеву за 27 октября в книге Макарычева
по смыслу звучат с точностью до наоборот (компрометируя кубинского лидера)
 в сравнении с теми же фрагментами в русскоязычном варианте «…Биографии на два голоса» (2009).
 А в письме Фиделя за 31 октября, представленном Макарычевым, отсутствует важная его часть,
в которой Фидель дает разъяснения относительно неправильно понятых Хрущевым его слов,
и опять же указана ссылка на источник – «Сто часов…», которые, повторимся, являются
 первой версией, в то время как во второй – в «…Биографии на два голоса» (2007) –
эта важная часть письма приведена. В чем дело?   

В «…Биографии на два голоса» (2009), в предисловии, соавтор Фиделя франко-испанский журналист И.Рамоне
 говорит, что в эту, вторую версию книги Фидель добавил «важные письма,
 которыми они с Никитой Хрущевым обменялись в связи с «ракетным кризисом»…» [1].
Выходит, в первой версии («Сто часов…»), на которую ссылается Макарычев, этих писем не было?
Тогда откуда эти письма взялись или откуда такой перевод (читай, трактовка линии Фиделя)?
 Переводы путают карты, запутывают следы…

В любом случае перевод писем у Макарычева вызывает неприятие, будто тебе впаривают
в хитрой упаковке вместо качественного товара суррогат, а замалчивание факта существования другого перевода,
 как и важного фрагмента письма за 31 октября, проливающего свет на истинный смысл фиделевских слов,
 неверно истолкованных Хрущевым, вызывает отвращение как полуправда, которая хуже лжи.

Прежде чем привести фрагменты писем для сравнения в разных переводах,
откроем эту историческую страницу 49-летней давности и первым делом
 зафиксируем МОТИВАЦИЮ положительного ответа кубинской стороны на предложение Москвы
 о размещении на Острове советских стратегических ракет.

В конце мая 1962 г. В Гавану прибывает советская делегация во главе с маршалом Бирюзовым
 с целью предложить Фиделю Кастро установить на Кубе советские стратегические ракеты (идея Хрущева).
 Фидель Кастро не ответил согласием немедленно. А ведь с июля 1961 г. была запущена
американская секретная программа «План Мангуста», предусматривавшая
- покушения на кубинских руководителей,
- воздушные налеты,
- нападения на кубинские суда,
- диверсии,
- поддержку контрреволюционных банд,
- а на завершающей стадии – прямую вооруженную интервенцию, но не наемников-гусанос
 (как было на Плая-Хирон), а американских войск.

Собрав Национальное руководство Революции (Че, Рауль, Блас Рока, Дортикос, Карлос Рафаэль Родригес),
 взвесив все за и против,  решено было дать согласие, имея в виду, что установка
будет в ИНТЕРЕСАХ ВСЕГО СОЦЛАГЕРЯ. Вот что говорит Фидель в речи на закрытом заседании ЦК КП Кубы (1968 г.):
«…Когда нам говорили об установке ракет в этот момент, мы считали, что это будет способствовать
 укреплению обороноспособности всего социалистического лагеря, и не хотели думать
 о собственных проблемах в связи с их размещением. Следовательно, это означало бы защиту нас самих.
<…> …принимая во внимание готовность социалистического лагеря воевать за любую социалистическую страну,
 у нас не было никакого права выдвигать какие-то собственные соображения по поводу того,
 что могло означать опасность. Мы не только осознавали возможные пропагандистские издержки
 (критика и кампания протеста против Кубинской революции как «сателлита» Советов
в других странах Латинской Америки. – Е.Л.), но также видели реальную опасность возникновения кризиса
(т.к. нарушалась доктрина Монро (1823 г.) о взаимном невмешательстве
стран Американского и Европейского континентов в дела друг друга, по которой Латинская Америка, по сути, –
 вотчина США. – Е.Л.). Однако все мы, не раздумывая, честно и руководствуясь подлинно интернационалистским духом,
 решили дать прямой ответ. Наш ответ был положительный…» [2]

То есть Фидель видел Кубу ячейкой системы социализма, на которую пал выбор,
а следовательно, ответственность по защите этой системы, значит и себя в ней,
 даже если для этого понадобится принести себя в жертву. Это была готовность жертвовать
 даже не ради СССР, а ради будущего социализма, флагманом которого являлся СССР,
 по большому счету ради идеи. Не в этом ли самое убедительное подтверждение высокого,
 жертвенного духа кубинского интернационализма?

…Письмо Фиделя за 27 октября – самый опасный день в ходе кризиса:

- Кеннеди получил второе послание от Хрущева с условием вывода американских ракет «Юпитер» из Турции;

- самолет-разведчик У-2, залетевший в советское воздушное пространство над Чукоткой,
 вызвал цепную реакцию: подняты по тревоге МиГи, а в ответ на Аляске - американские истребители (боя не было);

- четыре советские подводные лодки, на каждой из которых один торпедный аппарат оснащен торпедами
 с ядерной боеголовкой, отказываются подчиниться требованию американцев всплыть,
 а советские корабли продолжают путь к линии морской блокады (карантина),
 установленной 23 октября в радиусе 800 морских миль от Кубы;

- в этот день арестован полковник ГРУ Пеньковский, успевший сообщить ЦРУ о готовности СССР
 первым нанести удар по США;

- наконец, над Кубой был сбит самолет-шпион У-2. «…Мы приказали зенитным батареям
 открывать огонь по низколетящим самолетам. То есть на следующий день утром начался бой
 с этими самолетами, так как мы не могли позволить врагу безнаказанно летать на высоте 50 метров
 над нашими установками и нашими солдатами» (Фидель Кастро) [3].

Накануне, 26 октября, прибыв ночью в советское посольство в Гаване, Фидель проинформировал
 посла А.Алексеева о своем приказе сбивать самолеты противника и продиктовал ему
свое письмо Хрущеву с предупреждением о неминуемом нападении в ближайшие 24—72 часа.
 «Я продиктовал его Алехандро» (по признанию Фиделя Кастро, которое будет приведено ниже,
Алексеев плохо владел испанским). В сокращенном виде письмо в Москву было послано телеграммой,
 а полный его текст отослан позже (получено Хрущевым 28 октября).

А теперь приведем фрагмент письма Фиделя Кастро за 27 октября 1962 г. в обоих переводах. 
 
1. Ф.Кастро, И.Рамоне. Фидель Кастро. Моя жизнь. Биография на два голоса. М., 2009. С. 308:
«Исходя из анализа обстановки и имеющихся у нас сведений, считаю, что агрессия
почти неизбежно произойдет в ближайшие 24—72 часа.
Возможны два варианта: первый и наиболее вероятный состоит в воздушной атаке на локальные объекты
 с целью уничтожить их, второй вариант, менее вероятный, хотя и возможный, — вторжение.
 Понимаю, что осуществление второго варианта потребовало бы привести в действие огромные силы
 и, более того, такая недопустимая форма агрессии, возможно, удержит американцев от этого.
Вы можете быть уверены, что мы будем упорно и решительно сопротивляться нападению, каким бы оно ни было».

2. Макарычев М. «Фидель Кастро». М., 2008. С. 396:
«Уважаемый товарищ Хрущев, анализируя сложившуюся ситуацию, нам кажется,
 что кризис неизбежно разразится в течение 24 или 72 часов.
Есть два ПРИЕМЛЕМЫХ (выделено по тексту мной. – Е.Л.) варианта: первый, самый ОПТИМАЛЬНЫЙ,
это воздушная атака на определенные ВРАЖЕСКИЕ объекты; второй вариант, менее ПРИЕМЛЕМЫЙ,
 это наземная атака. Но для этого НАМ понадобится большое количество сил,
 и к тому же это наиболее агрессивная форма нападения, что может НАМ ПОМЕШАТЬ в дальнейшем».

Читается так, будто речь идет об атаке на США. В действительности же Фидель выражает сомнение
 в возможности наземной вражеской атаки, что подкреплено аргументами:
противнику потребуется большое количество сил,
 факт прямого вторжения ударит по репутации агрессора в глазах мирового общественного мнения.

Даже если русскоязычное издание «…Биографии на два голоса», в которое добавлена переписка двух лидеров,
 вышла позже (2009) книги Макарычева (2008) и, следовательно, он не мог быть с ней ознакомлен,
Макарычев, как биограф, который по всей своей книге оперирует серьезными источниками, архивными документами,
 должен был знать, что в «Вестнике МИД СССР» в №24 за 1990 год опубликована
 рассекреченная переписка Хрущева и Фиделя Кастро, а рассекреченная в 1992 г.
 и переданная С.А.Микояну в 2002 г. ЦК Компартии Кубы на испанском языке часть речи Фиделя Кастро,
 посвященная Карибскому (Октябрьскому) кризису, произнесенная им на заседании ЦК Компартии Кубы 25—26 января 1968 г.,
 опубликована в монографии С.А.Микояна «Анатомия Карибского кризиса» в 2006 г. (перевод Г.Кулифеева).
 В ней кубинский лидер зачитывает и подробно комментирует свои письма  к Хрущеву,
 расставляя все точки над «i», тем самым рассеивая всякие сомнения по поводу их толкования.
 Заметим, этот перевод Г.Кулифеева по смыслу тождествен переводу опубликованного в «Вестнике МИД СССР»,
 а также переводу, представленному в русскоязычном издании второй версии «Фидель Кастро. Моя жизнь. Биография на два голоса» (2009 г.).

Вот как звучат те же фиделевские фразы из письма Хрущеву за 27 октября 1962 г., опубликованного в «Вестнике МИД СССР»;
  приведем целиком главную часть письма Фиделя, ставшую предметом дискуссий историков на десятилетия,
 в которой Хрущев усмотрел призыв к Советам нанести первыми ядерный удар по США
(Микоян С.А. Анатомия Карибского кризиса. М., 2006. Приложение. № 5. С. 857.):

«Анализируя создавшуюся обстановку и имеющуюся в нашем распоряжении информацию,
 считаю, что почти неминуема агрессия в ближайшие 24—72 часа.
1. Наиболее вероятным является атака с воздуха по определенным объектам, имея целью только их разрушение.
2.  Менее вероятным, хотя и возможным, является прямое вторжение в страну.
Думаю, что осуществление этого варианта потребует большого количества сил и это может сдержать агрессора
 и, кроме того, такая агрессия была бы встречена мировым общественным мнением с негодованием. <…>
Моральный дух кубинского народа исключительно высокий и он героически встретит агрессора.

Теперь я хотел бы в нескольких словах выразить мое сугубо личное мнение по поводу происходящих событий.
ЕСЛИ произойдет агрессия по второму варианту и империалисты нападут на Кубу с целью ее оккупации,
то опасность, таящаяся в такой агрессивной политике, будет настолько велика для всего человечества,
 что Советский Союз после этого ни при каких обстоятельствах не должен будет допустить создания таких условий,
 чтобы империалисты первыми нанесли по СССР атомный удар.
Я говорю это, так как думаю, что агрессивность империалистов приобретает крайнюю опасность.
ЕСЛИ они осуществят нападение на Кубу – этот варварский незаконный и аморальный акт,
то в этих условиях момент был бы подходящим, чтобы, используя законное право на самооборону,
 подумать о ликвидации навсегда подобной опасности. Как ни было тяжело и ужасно это решение,
 но другого выхода, по моему мнению, нет».

Фидель считал своим долгом предупредить Москву, чтобы не повторилось 22 июня 1941 г.
 А вот мнение С.А.Микояна: "Фидель Кастро исходил из того, что после массированного удара
по 42 тыс. советских солдат и их боевой технике, включая ядерные ракеты, и прямого военного столкновения с ними на суше,
 США ничего не останется, как нанести полномасштабный ядерный удар по Советскому Союзу,
 не дожидаясь, когда он ответит действиями в Берлине, на которые НАТО в соответствии со своей военной доктриной
 все равно обязана ответить ядерной войной. Кастро не знал  военной доктрины НАТО,
 но интуиция его в данном случае не подвела" [4].

В одном из фильмов о Карибском кризисе запомнились мне слова за кадром, произнесенные с интонацией,
 будто сообщалось об удивительном открытии:  мол, оказывается, Фидель (из его письма к Хрущеву)
 был готов принести Кубу в жертву ради СССР, к чему не был готов Хрущев!
 Да, такой интернационализм не укладывался в нашем сознании, мы его понимали по-другому.
 А по-другому не понимал его Фидель…

К слову, именно в такой естественной жертвенности, готовности отдать свое и себя ради общего дела,
 во имя идеи – по большому счету корень разочарованности Че Советским Союзом,
 корень "чрезмерных" претензий и критики им с высоких международных трибун внешнеэкономической политики соцстран,
 корень горечи Фиделя, в конечном счете – охлаждения отношений между Кубой и СССР
 после Карибского кризиса вплоть до конца 60-х.

Более того, в документальном фильме голливудского режиссера О.Стоуна «Команданте» (2003)
 Фидель Кастро на вопрос О.Стоуна о подлинном смысле ключевой фразы из письма Фиделя от 27 октября 1962 года,
 толкуемой сегодня американскими учеными как призыв Фиделя к русским нанести ядерный удар США первыми,
 отвечает режиссеру: «У нас не было русского переводчика. Был только посол, который немного знал испанский.
 Он говорил по-испански очень плохо. Посол переписал на русский письмо, которое я написал.
 Я сомневаюсь, что они получили его в том виде, в каком я его написал.
 Представляю себе, что посол там напереводил… Я не сказал «Нападайте».
 Я сказал: «ЕСЛИ ОНИ НАПАДУТ…» Если на страну нападут… Если 40 000 советских солдат в этой стране
 будут атакованы…» Фидель Кастро повторит это «ЕСЛИ…» и в 2010-м [5].

Н.С.Хрущев понял эту часть письма Фиделя Кастро в переводе Алексеева
 (28 октября, повторимся, он получил полный текст письма команданте)
 как его предложение Советскому Союзу нанести превентивный ядерный удар по территории противника,
 которое осудил, назвав «предложение неправильным», в ответе кубинскому лидеру 30 октября
(Фидель вычислил, что его письмо было прочитано ПОСЛЕ положительного ответа Хрущева Кеннеди 28 октября).

В ответном письме за 31 октября Фидель Кастро отвергает обвинения и объясняет свои
 неверно истолкованные Хрущевым слова.

Фрагмент письма Фиделя Кастро Н.С.Хрущеву от 31 октября 1962 года из переписки,
 опубликованной в «Вестнике МИД СССР» (Микоян С.А. Анатомия Карибского кризиса. М., 2006. Приложение. № 5. С.862 – 863): 

«Я допускал, когда Вам писал то, что слова, содержащиеся в моем письме, могут быть
плохо интерпретированы Вами. Так это и случилось, может быть потому, что Вы не прочитали их внимательно,
 может быть из-за перевода, может быть потому, что я хотел сказать много в слишком немногих фразах.
 Однако я не колебался сделать это. Не считаете ли Вы, товарищ Хрущев, что мы эгоистично думали о себе,
 о нашем великодушном народе, готовом жертвовать собой, и не бессознательным образом,
 а с полным сознанием опасности, которой он подвергался? <…>

Мы знали, не предполагайте, что мы не учитывали этого, что были бы уничтожены,
 как намекается в Вашем письме, в случае возникновения термоядерной войны.
 Однако по этой причине мы не просили Вас удалить снаряды, по этой причине мы не просили Вас отступить.
 Вы думаете, может быть, что мы желали этой войны? Но как избежать ее, если вторжение приближалось, чтобы разразиться? [6]
 Речь шла именно о том, что этот акт был возможен, о том, что империализм блокировал всякое решение
 и его требования были, с нашей точки зрения, невозможными, чтобы быть принятыми СССР и Кубой.

И если этот акт совершился, что делать с теми умалишенными, которые развязали войну?
 Вы сами утверждали, что в современных условиях война неизбежно перерастет быстро в термоядерную войну.

Я считаю, что в случае совершения агрессии, агрессорам не следует предоставлять, кроме того,
 привилегию решать, когда нужно употребить ядерное оружие.
Разрушительная сила этого оружия столь велика и такова быстрота средств транспортировки,
 что агрессор может заполучить в свою пользу значительный первоначальный выигрыш.
И я не побуждал Вас, товарищ Хрущев, чтобы СССР стал агрессором, так как это было бы больше чем неправильно,
 было бы аморально и недостойно с моей стороны; я говорил о том, чтобы в момент,
 когда империализм напал бы на Кубу и на расположенные на Кубе воздушные силы СССР
 (редакторская правка: «вооруженные силы». – Е.Л.), предназначенные оказать помощь
 нашей обороне в случае внешнего нападения, и тем самым империалисты превратились бы
 в агрессоров против Кубы и против СССР, им был дан ответный уничтожающий удар. <…>
Я не побуждал Вас, товарищ Хрущев, к тому, чтобы в обстановке кризиса Советский Союз совершил бы нападение,
 как это кажется вытекает из того, что Вы мне говорите в своем письме,
 но чтобы после империалистической атаки СССР действовал бы без колебаний и не совершил бы никоим образом ошибки,
 допустив такое положение, при котором враги обрушили бы на него первый ядерный удар.

И в этом смысле, товарищ Хрущев, я придерживаюсь своей точки зрения, так как считаю,
 что это была реальная и правильная оценка определенной ситуации. Вы можете убедить меня в том,
 что я ошибаюсь, но не можете сказать мне, что я ошибаюсь, не будучи убежденным».

В книге же Макарычева важная часть письма Фиделя (с разъяснением его позиции по ядерному удару) отсутствует (что странно),
 зато он преподносит остальное из этого письма Фиделя за 31 октября вот в каком переводе.
Макарычев М. Фидель Кастро. М., 2008. С. 399 – 400:

«Может быть, мои слова, написанные в том письме, были Вами неправильно поняты из-за перевода,
 может быть, из-за того, что Вы их невнимательно читали, может, из-за того, что я хотел
 слишком много сказать в этих коротких строках. Однако Вы не сомневались в принятии этого решения.
 Не думаете ли Вы, товарищ Хрущев, что ВЫ слишком ЭГОИСТИЧНО ОТНЕСЛИСЬ К НАМ, к нашему щедрому и храброму народу,
 только ИЗ-ЗА РИСКА, С КОТОРЫМ ВЫ МОЖЕТЕ СТОЛКНУТЬСЯ? Мы знаем, что Вы не специально игнорировали Кубу в течение переговоров.
 Однако МЫ ПРОСИМ, ЧТОБЫ ВЫ НЕ ВЫВОЗИЛИ РАКЕТЫ. ЧТО НАМ ДЕЛАТЬ, ЕСЛИ НАПАДЕНИЕ ВСЕ-ТАКИ СОСТОИТСЯ?
 (и этот растерянный проситель – Фидель??? – Е.Л.) Нам кажется, что империалисты могут блокировать
 все решения и заставить принять их условия, которые неприемлемы для СССР и Кубы.
И что делать, если какие-нибудь сумасшедшие начнут войну?
 Вы сами говорили, что любая обычная война очень быстро превратится в ядерную.
 Я НЕ ПОНИМАЮ, КАК МЫ МОГЛИ С ВАМИ НЕ ПОСОВЕТОВАТЬСЯ ПО ПОВОДУ ПРИНЯТОГО ВАМИ РЕШЕНИЯ.
В этой ситуации ничто не может мне доказать, что я ошибаюсь. Даже если бы Вы были полностью правы в принятом Вами решении».

Если М.Макарычев, написав: «Эта личная переписка… важна для понимания… личности Фиделя Кастро» [7],
 приводит письма Фиделя в переводе, компрометирующем автора писем – т.к. сквозь призму этого перевода
 перед нами не принципиальный, несломленный духом борец-инернационалист, наследник этики Марти,
 готовый со своим народом на великую жертву в самый критический момент мировой истории
 после Второй мировой войны ради спасения СССР, соцлагеря, всего человечества,
 ради уничтожения американского империализма, а эгоистичный, коварный и в то же время растерянный,
 объятый страхом жалкий проситель, - если Макарычев привлекает такой перевод даже при том,
 что письма эти являются предметом дискуссий историков, значит, он допускает,
 что Фидель Кастро мог быть таким, так сказать и так поступить, и не верит объяснениям самого Фиделя
 (в книге «Сто часов…», на которую сам же ссылается). И если все это так,
 то встает другой принципиальный вопрос: как можно браться за биографию человека,
 которому не веришь в главном, а значит, не принимаешь его правды и, следовательно,
 не понимаешь его, не постиг секрета его личности, не любишь его, написавшего "сильнее правды ничего нет"?..

Вопрос привлечения перевода писем Фиделя – это вопрос доверия к самому Фиделю,
 а в данном случае – испытание для биографа на предмет такого доверия.
 Мое отношение к оспариваемому переводу сравнимо (возможно, в чересчур утрированной форме)
 с отношением российского журналиста В.Р.Захарьина к событиям в Катыни:
 «…Есть две версии – геббельсовская и негеббельсовская.
 Так вот, какие бы бумажки, подтверждающие правоту Геббельса, мне ни подсовывали,
 какой бы ранг ни был у чиновника, эту версию защищающего, я в нее никогда не поверю.
 Просто потому, что Геббельс не может быть носителем исторической правды по определению.
 Геббельс не может быть прав хотя бы потому, что он враг, он побежденный враг,
 а значит, вся его идеология базировалась на лжи и ошибочных постулатах» [8].       

Итак, готовность Кубы, ставшей фокусом мировой политики в октябре 1962-го,
 пожертвовать собой ради спасения человечества – еще один пример кубинского интернационализма,
 который, всегда спешит на помощь кому-то и пахнет жертвенностью, одухотворенный этикой  Хосе Марти,
 завещавшего кубинцам: «Я хочу, чтобы главным законом нашей республики стало глубочайшее уважение кубинцев к человеческому достоинству во всей его полноте».
Наконец, вот слова Фиделя Кастро из речи на закрытии IV съезда Союза молодых коммунистов (апрель 1982 года):
 «Чтобы стать интернационалистом, нужно отдать что-то из того, что у тебя есть,
 нужно быть готовым отдать это. Надо быть готовым и к тому, чтобы самому отказаться от чего-то ради этого.
 Все это просто моральный долг, долг революционный, долг принципиальный, долг совести, идейный долг…» [9].
И в устах Фиделя это не пустые слова.

 
                ПОСЛЕСЛОВИЕ.

Фидель, уязвленный тем, что условия договора между СССР и США об урегулировании кризиса
 не учитывали кубинские интересы, а сама Куба не была даже приглашена за стол переговоров,
 выдвинул свою программу урегулирования кризиса, состоящую из «пяти пунктов»

- прекращение подрывных действий против Кубы,
- снятие экономической блокады,
- недопущение пиратских нападений с прибрежных баз,
- прекращение нарушений воздушного пространства Кубы,
- ликвидация военно-морской базы США в Гуантанамо

…но после уступки Хрущева 28 октября в главном (согласился на предложенные США
 условия  урегулирования конфликта - "первым моргнул") "пять пунктов" Фиделя Кастро -
поддержка их Советским Союзом в лице С.Микояна уже не имела значения - были отвергнуты Кеннеди.

Итог Карибскому кризису Фидель Кастро подвел так:  «Мы уверены, что при наличии большей серьезности
 и решимости во время Октябрьского кризиса американцы ушли бы из Гуантанамо.
 Если бы вопрос был поставлен принципиально и правильно, если бы сказали, что уберут ракеты только взамен гарантий,
 удовлетворяющих Кубу, и предоставили Кубе возможность дискутировать, тот кризис мог бы даже
 превратиться в крупную политическую победу, потому что в тех обстоятельствах и в тот напряженный момент
 мы могли бы сказать: хорошо, убирайте базу, а мы будем ставить наши условия.
 Тот эпизод был ОЧЕВИДНЫМ ПОРАЖЕНИЕМ ДЛЯ СОЦИАЛИСТИЧЕСКОГО ЛАГЕРЯ И ДЛЯ РЕВОЛЮЦИОННОГО ДВИЖЕНИЯ…
 
Всё остальное – всевозможные эвфемизмы: Куба спасена, Куба жива! Но Куба и была жива,
 Куба не переставала жить. Куба не желала жить за счет унижения и пораженчества… <...>
 
На Кубе не было никакого кризиса, когда предложили разместить ракеты… Куба была не согласна с тем,
 как всё это делалось… И БЫЛА ПОЛНОСТЬЮ НЕ СОГЛАСНА С ТЕМ, КАК ЭТА ПРОБЛЕМА БЫЛА ЛИКВИДИРОВАНА.
 Тоже мне аргумент «Куба жива!». Мы все живы с тех пор, как нас родили наши матери,
 и это не имеет никакого отношения к советским ракетам» [10].
 
Кризис разрешился выводом советского наступательного оружия в обмен на устные гарантии США
 ликвидировать ракетные базы в Турции и Италии (что и было сделано под предлогом того,
 что это оружие не имело большого значения) и устные гарантии не нападать на Кубу
 (которым грош цена, как свидетельствует история. «…Находясь лицом к лицу с врагом,
 мы научились хорошо его знать. <…> Были созданы пиратские базы, а Советский Союз
 оказался даже не способным потребовать прекращения пиратских вылазок и не давал нам самолеты Ил-28.
 Трудно понять такие нормы и такую практику этого типа интернационализма» [11]).

Кеннеди в глазах мира подтвердил статус США как сверхдержавы, заставившей отступить зарвавшийся СССР
 под американским давлением.
Хрущев (который сначала просил Фиделя разместить ракеты, а потом убрал их без согласования с ним)
 в собственных глазах предстал победителем в смертельной игре, спасителем Кубы,
 поставившим США на свое место.

Фидель, который, дав согласие на размещение советских ракет, пошел на политический риск,
 даже потерю престижа в интересах общего дела,

который во время кризиса выразил готовность принести в жертву и завоевания Революции,
 и себя (Кубу) ради будущего социализма и избавления мира от американского империализма,

поведение которого в этой смертельной игре было единственно безупречным,
но который в сухом остатке был унижен, оскорблен в первую очередь поведением стратегического союзника,
 
должен по сей день объяснять свои благородные жесты интерпретаторам, меряющим Фиделя своими мерками,
 как и иные биографы, окунувшиеся в мутную воду интерпретаций,
 по сей день наводят тень на плетень в вопросах, давно решенных, а по большому счету и несуществовавших.

Воистину лучше с умным потерять, чем с дураком найти!

Хотя с высоты сегодняшнего дня Фидель изменил точку зрения и на саму позицию Кубы
 в  Карибском, по-кубински – Октябрьском, по-американски – Кубинском кризисе 1962 года:
 «НА ФОНЕ ВСЕГО, ЧТО Я УВИДЕЛ И УЗНАЛ, ЭТО, КОНЕЧНО, СОВСЕМ ТОГО НЕ СТОИЛО» [12].

P.S. Фидель, посетив в 1963 г. СССР по приглашению Хрущева, стремившегося загладить свою вину перед Кубой,
 восстановить с ней добрые отношения, а в глазах мира – свою репутацию,
 узнал от Хрущева о секретной уступке Советам со стороны США в октябре 1962-го…

«Хрущев говорил очень откровенно… Он показал нам тогда переписку… Эти письма нам читал сам Никита,
 а переводил переводчик. …В одном из них американцы пишут: «Мы со своей стороны выполнили все наши договоренности
 и убрала баллистические ракеты из Турции и Италии». Я воскликнул: «Как? Повторите это».
 Никита рассмеялся, как это он умеет делать, во весь рот… <…>
Это была секретная уступка со стороны Соединенных Штатов, о которой никогда не было известно.
 Был совершен этот обмен, о котором нас не информировали и о котором нам стало известно совершенно случайно.
 И мы должны это принять к сведению», - скажет Фидель Кастро на заседании ЦК КП Кубы в 1968 г. [13].

И все же Фидель Кастро не был бы великим политиком, если бы по завершении острой фазы кризиса
 на переговорах с С.Микояном в начале ноября не сказал: "У нас нет сомнений в дружеском характере наших отношений,
 основанных на общих принципах. Наше отношение к Советскому Союзу незыблемо.
Мы знаем, что он уважает наш суверенитет и готов защитить нас от агрессии со стороны империализма" [14].
               
Но кто же по большому счету спровоцировал Карибский кризис?
Ответ - в фразе Роберта Кеннеди, произнесенной 19 апреля 1961 г., за полтора года до событий
 и за год до того, как идея "подбросить США в штаны ежа" пришла Хрущеву:
"Если мы не хотим, чтобы Россия поставила свои ракетные базы на Кубе, нам лучше сейчас решить,
что мы намерены делать, чтобы предотвратить это" [15].
И здесь оказался прав Фидель: знала кошка, чье мясо съела!

ДОПОЛНЕНИЕ.

7.05.2024 г. Леонид Ивашов в видеоролике "На пороге катастрофы: ядерное оружие в руках элитки. Ивашов и Краснов"
https://www.youtube.com/watch?v=otTzt-UtLWY
сказал (4:47 сек.): "Карибский кризис 1962 года - это важнейшая историческая веха в ядерном противостоянии. И я полагаю - это моё убеждение, - что если бы этого кризиса не было, то ядерная война становилась почти неизбежной".
Сразу после войны США приняли директиву 20/1 ("Цели США в отношении России") с подробным планом уничтожения СССР двумя вариантами (уже в ходе Ялтинской конференции!):
вар. а) с помощью ЯО, но он был не реален тогда в силу неготовности ядерных бомб и признания невозможности достичь превосходства англ. и амер. войск на сухопутном театре военных действий;
вар. б) мирного разрушения СССР, медленного: доктрина Трумена (сдерживание коммунизма), доктрина Эйзенхауэра (отбрасывание коммунизма), гарвардский проект (разрушение коммунизма).
В нач. 60-х гг. действовал второй вариант плана Директивы 20/1 по уничтожению СССР. Создавалась триада, группировка войск - наземных, морских, авиационных. Этим планом жил весь бомонд в США: выждать момент и нанести удар. "По сути дела, к 1960 году после размещения ракет средней дальности... в Турции это могло быть отправной точкой для нанесения упреждающего, уничтожающего нас удара", - убеждён Л.Ивашов. К тому же к 1960 г. ядерные подразделения были развернуты ещё и в Британии и Италии.


---------------------------
[1] Кастро Ф., Рамоне И. Фидель Кастро. Моя жизнь. Биография на два голоса. М., 2009. C. 30.
[2] Микоян С.А. Анатомия Карибского кризиса. М., 2006. Приложение. № 9. С. 1016.
[3] Там же. С.1022.
[4] Микоян С.А. Анатомия Карибского кризиса. М., 2006. С. 243. 
[5] См. Размышления товарища Фиделя Кастро от 10 сентября 2010 года.
[6] «Во время Карибского кризиса базу (в Гуантанамо. – Е.Л.) укрепили военной техникой
     и увеличили личный состав, число которого составило более 16 000 морских пехотинцев»
        (Размышления Главнокомандующего Фиделя Кастро от 14 августа 2007 года).
[7] Макарычев М. Фидель Кастро. М., 2008. С. 396.
[8] Захарьин В.Р. Пепел стучит в сердце // Советская Россия. 13 апреля 2010. С. 4.
[9] Пример отношений между народами // Куба. 1984, № 1. С. 50.
[10] Микоян С.А. Анатомия Карибского кризиса. М., 2006. Приложение №9. C.1030.
[11] Там же. C. 1032.
[12] http://www.lenta.ru/news/2010/09/09/fidel/
[13] Микоян С.А. Анатомия Карибского кризиса. М., 2006. Приложение №9. C. 1031.
[14] Микоян С.А. Анатомия Карибского кризиса. М., 2006. С. 319.
[15] Микоян С.А. Анатомия Карибского кризиса. М., 2006. С. 165.
Фото - http://allerleiten.livejournal.com/777156.html