Судебный обзор. Грани и рёбра. Предчувствие полёта

страничка обзора в "Московском комсомольце":



ГРАНИ И РЁБРА – ПРЕДЧУВСТВИЕ ПОЛЁТА

печать
комментарии
текст
материал размещен 12 ноября 2011 в 16:32, просмотров: 450
Наталья МАЛИНИНА

"Невозможно эмоционально общаться с чем-то безличным и неодушевлённым, в сущности, с набором художественных средств вообще. Ни уму, ни сердцу. Это всё равно, что дружить с холодильником."
С. Гандлевский.

1.ГРАНИ И РЁБРА или есть ли нужда в дверях?

   Для меня исход «противостояния» двух подборок и двух «поэтик» естествен и очевиден. Дело за «малым»: объяснить эту «оче-видность».

  Прочитав   «Грани…», я сразу подумала, что автор из «интеллектуальщиков»: с «препинаками» - всё в порядке, с набором художественных средств -  всё о`кей - выверено, вымеряно, просчитано... Казалось бы – радуйся: налицо не поделка – работа; не куличик – архитектура… А в подреберье – тишина. Не «ёкает». Стоит этакий евро- коттеджик, весь из себя правильный, а войти туда не хочется. Пусто. Идентифицирующих признаков  хозяина постройки - нет. Более того, есть признаки призрака. Совсем, как в третьем стихотворении подборки: «Некто двулик – похож /то ли на знатока эволюций Фому,/то ли на революционного вождя Емелю…». И дом-то изначально не для посетителей строился, вот и дверей в доме нет…

«На кирпичном берегу – дом.

Стены тверды и тем горды.

Правда, отсутствуют двери, но

в дверях нет насущной нужды…». 

   Где-то я  уже встречала эти много- иктные дольники с длиннющими перечнями, заканчивающимися расхожими сентенциями. Так первое стихотворение подборки  состоит из перечисления порядка двух десятков действий (несовершенного вида) и как-то очень ожидаемо заканчивается канцеляризмом: «Вышеперечисленное  – житие мое./ И слава Богу» (Слава-то, слава. А зачем писал-то? Что сказать-то хотел перечислением долгим?)  Знакома мне и манера письма с обязательными признаками «не вполне здешности» - с этакой англо-греко-римской библиофилией (Троя, «дура лекс сед лекс», «про и контра», Робин Гуд, западный философ Фома, мадам Тюссо, фунт и Оксфорд); с  непременными послевоенными американизмами  (ленд-лиз), с данью поэтической  моде 80-х годов прошлого века  в виде упоминания «хокху». Не может не броситься в глаза  еще одна  до слёз знакомая особенность стиля автора:  строфа с причудливыми строчными переносами (enjambement'ами).  При этом, ломая при переносе фразу, автор любит выдвинуть на место рифмы предлог (…течёт от капустного поля до/ На кирпичном берегу – дом; …отсутствуют двери, но/ поелику есть окно).

 До боли знакомо характерное сочетание просторечий и канцеляризмов с поэтизмами («извольте», «вышеперечисленное», «насущная нужда» и «ядрёна вошь»); редкие и потому заметные в тексте союзы типа "поелику", "аки", "ибо", «из коего», «ежели» и т. п.; характерные вставные слова "пожалуй", " далеко не», «отнюдь», «особливо».

    Итоговое впечатление: «политес общих мест». Помимо перечисленных примет ему способствует скучная интонация нудной рефлексии. И даже  финальные фразы, как правило, в поэзии - ударные, в двух стихотворениях откровенно скучны: «Поразмыслив, посею здесь /то ли ветер, а то ли град» (ветер и град можно назвать одним словом «буря»)… Наиболее продвинутые читатели, возможно, припомнят, что у града (ледяной дождь) есть второе значение – не архаизм («город»). Вот ради этого сомнительного эффекта – игра со значениями слова «град», очевидно, задумывалось стихотворение.  Однако, сонное «поразмыслив», как-то роняет доверие, что хоть что-нибудь будет «посеяно»… Интонация стихотворения выбрана такая, что автору не веришь: квёлая, вялая, засушенная… Не стоило бы  пренебрегать соответствующими приёмами интонирования текста, когда про «посев града» в обоих смыслах обещаешь всерьёз, а не красных словей дляJ

  «Признай, отнюдь не ново – хватит пары строк в стандартном блоге./ Вышеперечисленное  – житие мое… /И слава Богу». Действительно, дай Бог лирическому герою долгих лет «жития», но к чему весь тот излишек текста, весь тот канцелярский перечень «житейных» глаголов и общих сентенций типа «из грязи в князи …и обратно»?   

   Наименее скучным показалось второе стихотворение, несмотря на ломку строк и рифмовку предлогов.

    …Самая главная кручина моя в том, что я так и не расслышала собственного голоса автора.

   В этой подборке  слишком явно  используется манера целой плеяды подражателей «сложным» поэтам запада, и, конечно, позднему Бродскому. У этой плеяды даже название появилось «иосифляне». 

   Не хотелось бы создать впечатление, что подборка не тронула меня лишь потому, что слишком откровенно, как-то механически, неодухотворённо переносит в нынешнюю почву слишком узнаваемые художественные средства, свойственные Бродскому и «западникам». Гораздо досаднее, что это заимствование производит неизгладимое впечатление  перевода и подражания, а, значит, не вполне правды. «Поэзия непереводима». Каждый любитель стихов знает по себе, что даже самые мастерские переводы и подражания не звучат так сильно и пронзительно, как написанные на родном языке лирические картины проживаемой автором здесь и сейчас собственной, не заёмной  внутренней судьбы, свободные от заёмной шелухи, несвойственной авторскому голосу.       

   Представленные тексты лишены главного свойства  русской талантливой лирики  -    лирического переживания, впрыснутого читателю «прямо в жилы». Отчего создалось такое впечатление – постаралась объяснить.

  … Я не могу «дружить с холодильником», и  поселиться  в доме, где «в дверях нет насущной нужды»(((

2  ПРЕДЧУВСТВИЕ ПОЛЁТА   

«Стихотворная техника - это не способ, как сделать манекен, а способ помочь рожденью живого ребёнка» (Е. Винокуров)

  Насколько мертва и нежизнеспособна, манекенна и чужеродна показалась мне стихотворная техника  подборки «Грани и рёбра»,  настолько же живорождёнными слышатся-чувствуются стихи А. Коковихина. Каждое стихотворение не просто прожито автором, оно им обжито, как родной дом, где с закрытыми глазами не промахнёшься мимо буфета. И читатель тоже дома в этих теремках стихотворений, где пульсирует живое чувство, переданное живым человеком с собственным тембром поэтического голоса, не лишённого идентефикационных, в том числе и гендерных признаков. Каждое из трёх стихотворений – уникальное, запоминающееся, с характерной  интонацией и собственной интерпретацией явлений внешней и внутренней жизни автора, в которую он эмоционально вовлекает читателя. Стихотворения, в отличие от стихов конкурента, невелики по объёму, но сколько в них всего заперто: каждое – целый мир, волнующий «выпуклой радостью узнаванья» и одновременно незнакомый,  словно отражение в том самомом, летучем шарике – душе из стихотворения, давшего название подборке.

  Первое стихотворение подборки нравится неожиданным сюжетным ходом – гадание цыганке; замечательной, органичной  техникой стихописания, подающей стихотворение, а не продающей автора в стремлении пооригинальничать. Особенно хочется отметить умение создавать звукотемы, «закадровое озвучание»: так, звериный  оскал  жизни в «Цыганке» передан аллитерацией БР,ПР,Р,Р,Р.

«Будет БРать тебя каждый ПРыщик

 из конвойных и палачей.

 А коРоль твой чеРвивый сыщет

хохотушку погоРячей.»

  Второе стихотворение – пленяет мягкой иронией, юмором и какой-то добротой ко всему сущему: от туземца до болтливого какаду, а уж толкований этого юмора на отечественной почве – в свете предстоящих выборов вкупе с грядущими армагеддонами – несть числа…

  «Предчувствие полёта» - авторская интерпретация вечной темы поэзии - смерти. И опять тема подана так, как ни у кого. Спорно, а как же? Я когда-то спорила с автором по поводу уместности «восторга», с которым отлетают «на свободу» шарики-души,  но стихи запомнила навсегда. Аллюзия (намёк, шутка) на всевозможные шарики от Окуджавского («Девочка плачет: шарик улетел», до… «всех-всех-всех» с Винни-пухом  и осликом, которого тоже «надули», подарив пустой горшок и лопнувший шарик),  расширяет поле восприятия этого стихотворения до любого уровня читательской культурности…

  Очень порадовала меня эта подборка. Сколько в ней воздуха… Летать охота… 

 Итог: 3 – 0 в пользу подборки «Предчувствие полёта»