Мон Шери

Акрилом и маслом пачкала пальцы
и голой ходила по улицам;
pазвязно вела себя в омуте танца...-
Была ли безумной распутница?...

Холодные ливни хлестали как плети;
ветра разгоняли последних зевак;
вели разговоры о ней- больше сплетни,-
она же смеялась:" Пусть так!"

Её ревновали и ей восхищались,
как пела в угаре хмельном
в ночных кабаках; над ней потешались;
И было ей все нипочем!

Она, приходя, не жгла в доме света
и зябла в объятьях ночей-
и кофе остывший и смята газета-
в газетах писали о ней.

Она наливала коньяк из графина,
пытаясь забыть обо всём,
давясь чем-то сладким со вкусом малины
и думала только о нём.

Он был в её мыслях, жила лишь надеждой,
что лёд Елисейских полей
растает однажды; томимая жаждой
и страстью парижских ночей!...

Но зимней порою, проснувшись под утро,
она посмотрела в окно...
"А утро как утро-не радует буд-то,-
а впрочем, и нет ничего..."

Подумав немного, отпив чёрный кофе,
окинув чуть взглядом холсты:
любимый портрет, написанный в профиль-
ему прошептала:" Увы! "

Последнее танго зима  закружила,
и маятся мысли опять:
"Я знаю, готова; я знаю, решила
и будь то, что будет-плевать!"

И выйдя из дома, она улыбалась
прохожим, нахмуривших бровь:
"Ещё до моста немного осталось,
чего же взыгралaсь так кровь?"

Ступая по краю, раскинувши руки,
она посмотрела наверх:
"И горечи нет, что порой от разлуки-
плачу лишь душою за грех."

Последний вдох-выдох и камнем сорваться
и жалости нет- есть- покой:
"Как глупо пришлось нам с тобою расстаться,
ну что ж, Mон Шери, черт с тобой!..."