Евтушенко и слава

  Неправда ль, удивительно, когда поэты,
  Испившие вина удач и славы полной мерой,
  Стремились к ней, как только родились на свете,
  Теперь кокетливо зовут ее химерой.
  И чуть не надоедливою собачонкой,
  Преследующей умный лоб и профиль тонкий.

  Ну что сказать, коль переели
  И славы торт, пирог удач.
  Иль от  ума избытка повзрослели:
  С максимализмом хоть ты плачь.
  И главное, так хочется сказать про честность.
  К чему бы то, коль так и тянет в вечность.

  А главное, талдычить про талант,
  Чтоб тот честил несчастных бесталанных.
  Но коль культуры ты атлант,
  То поскромнее бы о собственных-то данных.
  Слов нет, ты мастер, а не подмастерье
  Но путать бога с правдой, то перебор ума или безверья.

  Конечно, наш старик Державин
  Учил при жизни памятник построить,
  Но все же он молчал о славе.
  Прямолинеен хоть, но скромен, что ж тут спорить.
  Пожалуй, всем поэтам было бы полезней
  Молчать о собственной приятнейшей болезни.

  Уж много раз твердили миру,
  Что все поэты хороши:
  Коль инструмент для пенья лира,
  Мелодии для славы – песнь души.
  Но плод запретный сладок так,
  Что каждый съесть его мастак.

  Но в той стране, где поэт больше, чем поэт,
  И слава больше только славы,
  Ты лучше б сладкое, ан нет,
  Погорше яда съел отраву.