прозрение

оглядываясь, понимаешь, что руки тянуть не к кому,
что они немеют от холода, да и плед давно съехал и пропал в бездне,
что уже ничего не исправишь, назад не шагнешь, да и не скажешь тому
кто дорог, кого потерял, прямо в глаза легко "вернись, я без тебя, как в огне".
горю просто и не потушить меня никакой водой, горю и не гасну.
и не сгораю, но ощущаю как кожа становится пеплом, как мясо обжигает пламя,
и тогда кажется, что все ошибки были к черту и все теперь напрасно.
ощущать, как руки свои к горлу тянет, сзади обняв, смерть немая.
да вроде и готов умереть, да все не отпускает что-то вверх,
гвоздями ступни прибило и каждый порыв в небо болью на нервах.
не отпускает дух, обиды, горе, боль, страх и ненависть тех,
для кого я был наверное обидчиком одним из самых первых.
стоять вот так, гореть, и в мыслях быть о том,
что все ошибки правда были лишним грехом,
что хватит, нужно прекратить быть вечно за стеклом,
пора открыться обратно, пока есть время, детским потехам.
ведь скоро настанет день, когда уже быть ребенком не выйдет,
когда на меня глазами посмотрят холодными и скажут "ты взрослый".
зачем тебе помощь, справишься сам, никакой не поможет сосед,
и не похвалят за то, что стою против мира, и не скажут: "какой же ты смелый."
а еще подтолкнуть могут к пропасти бездонной, с черным пространством,
нож в спину воткнуть просто так, ни за что, сказать, что так нужно.
а я все буду, как дурак взрослый, спасаться жестким пьянством,
и вспоминать те дни детские, когда все вместе делали, все было дружно.
наверное, судьбою моей будет просто взять и сдаться этому миру,
согнуться на улице, внезапно, и никто не заметит, мимо пройдут как ни в чем не бывало,
а все потому, что вовремя я не захотел снять многослойную твердую кору,
которая боли и отчаяния слишком много в других порождала.