Октябрь

Сидел октябрь на оконной раме,
Он был не в домашней одежде.
Как бы тихо шевелил ногами,
Словно он тут самый беспечный.

Исцелованный красной помадой, -
А на деле был пуст с дороги, -
Истощенный, угрюмый, усталый...
Так он не хотел спать в берлоге.

Хотел назад, в пространные дали,
Куда привела его глупость.
Там есть ярких красок реалии.
А, может, играет лишь юность.

Не знаем, когда остановимся.
Вот бы ехать, идти нам вечно.
Но и мы когда-нибудь сложимся.
В кабинеты сядем, конечно.

Осядем надолго, бессмысленно,
Заведя семью и заботы.
Поклянемся в верности письменно
Тому, в ком одни лишь пустоты.

Но зачем это понадобится?
Чтоб потом платить алименты?
Истина наша в кочевничестве -
Нуждаемся в ассортиментах.

А я как маленький Маяковский.
Но только без опыта - с рифмой.
Однако лучше был бы я Бродский,
Сидя в комнате пустой цифрой.

Нам, подросткам, нельзя давать перья.
Мы два выхода только видим:
Либо Икаровы подмастерья,
Либо в общество тыкать иглы.

Вот и мой тоскливый октябрь сидит
На оконной угрюмой раме.
И зачем только о далях грустит
Когда заперт он в жизни храме?