Я видел прорастание крыла...

Я видел прорастание крыла
 у оболочки яблока глазного
 сквозь мглу кромешную, но победила мгла –

 «Игра воображения больного!» –

 над козырьком проржавленным балкона,
 зловещий шёпот констатировал
 пропажу
 сияния, летящего к зрачкам…

 Исчезла тополя любимого мной крона…

 Мрак на лицо спикировал
 и сажу
 погнал сквозь плоть, неистовым качкам
 удушья чёрного, ползущего под кожей,
 как долго разумом противиться б я смог?

 Сознание теряя,
 крикнул: «Боже!» –
 и ангела крыло, освобождая,
 вонзилось музыкою в гибнущий висок.

 И тополь, что спилили, древом рая,
 отбросил кроны тень на зарешёченный листок
 обычной ученической тетрадки…

 И негритята заплясали, дело зная,
 под окарину, что – из глин Синая,
 решётки сваливая, как плетень…

 Ах, я узнал их ереванские повадки –

 колпак стальной мир сдвинул набекрень,
 и дух, на вольное паренье падкий,
 над оползнями царских деревень,
 с безвременьем завёл игру в такие прятки,
 в которых деревом вдруг вскакивает пень,
 кровавый лесоруб показывает пятки,
 и солнце чёрное пророчит ясный день,
 ознобом пережитым,
 сладкий.


Рецензии
Чудный сплав, Вась!
Последняя строфа, конечно, во многом отсылает к мандельштамовским фантасмагорическом образам - и не к одному лишь "чёрному солнцу"...
Как будто новое дыхание здесь у тебя! Разыгрывайся (но осторожно)...

Максим Печерник   16.10.2012 22:50     Заявить о нарушении
Спасибо, Максим! Это стихотворение 1999 года. Вот в каком окружении оно находится в "Лабиринте перепева".

* * *

Происходит нечто, не зависящее от нас,
но производящее в нас изменения,
заранее не открывающие своих примет.

Мы не можем знать выражения завтрашних наших глаз,
мы не можем знать нашего завтрашнего мнения,
мы не можем знать, какой мрак какой нам откроет свет.

Тем более я не могу знать окончания этого стихотворения.

Я не знаю, зачем я живу, зачем хватаю ручку, раскрываю тетрадь,
каким образом в первой строчке зажигаются сигнальные лампочки…

Это называют диктатом языка, состоянием вдохновения.

Испытываю страх
не успеть и солгать,
подобный страху, остаться в темноте, летящей на огонь, бабочки.

Ах,
не моё дело – загадывать и проверять:

я ничего не знаю,
я ничего не хочу знать.
* * *

Я видел прорастание крыла...
* * *

Как это мило – после дождя
на месте застывшие над моим балконом
небесные странники, чуть погодя
зашевелившиеся сонно
и приоткрывшие циферблат
полной луны… Повторять незаконно
то, что во мне много лет подряд
жизнью своею, почти заоконной,
переплетаясь ветвями, как сад,
шепчет, вздыхает
и наугад
в строчки врастает…

Я этому рад.
Критик упорный,
познаньем
богат,
выкрикнет: «Вздор ведь
и плагиат!»

Я не отвечу ему: «Будет! Полно!»

По узнаваньям
и по перу
в мире глухом мне отыщется брат:
вечными строчками сам заарканен,

всепоглащающей бездны дыру
ими засаживающий неуклонно.

Он улыбнётся ночи предгорной,
передрассветной. А там, где совру,
спорить не стану, скажу: виноват!

Знаю, исправит слуга наш покорный
всё, что неверно, – бессмертный распад –
общей тюрьмы коридорный
бессонный.

Но за решётки направлены взоры
тех, кто не спит, –
беглецы говорят!

Здравствуй, рассвет, открывающий
горы,
тихо питающий

перерастающий
вздоры
наш сад!

Салют!!!

Василий Муратовский   16.10.2012 23:42   Заявить о нарушении
На это произведение написаны 2 рецензии, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.