Угорь и рыба Тяй по вьетнамской сказке

Друзья уходят, а иной раз предают…
И ищешь выход запредельной боли.
Не станешь жить оплёванным, как шут,
Насыплешь «другу» в наказанье соли.

В речном краю в былые времена,
Когда там правила большая черепаха,
Угря и рыбу Тяй свела судьба,
Казалось бы, интеллигент и пахарь.

Но угорь другу был безумно рад,
И свой сюртук давал носить, жалея.
Тяй – сирота, дела не шли на лад,
В округе рыбы не было беднее.

Лишь рваная повязка на бедре,
И угорь ощущал себя неловко,
Друг ценен был умом его душе,
Ну как тут не помочь с экипировкой!

Сюртук был с алою и розовой тесьмой,
Любая рыба в нём бы щеголяла,
И если праздник выпадал какой,
Частенько Тяя радость ожидала.

Угрю хотелось, чтобы Тяй достиг высот,
Чтоб одержал победу в состязаньях:
Ведь черепаха выбирала воевод,
А это слава и почёт, признанье.

Советам друга Тяй порой внимал,
Учился прыгать, одолев пороги,
Он о признании давно мечтал…
А лишь достойным помогают Боги.

Так, как-то прыгая, увидел в камышах
Красивую, как в сказке, карасИху.
Любовь он у неё прочёл в глазах,
Огонь ответный, словно пламя, вспыхнул.

И Тяй запел красотке о любви,
Об одиночестве, что так невыносимо…
О звёздах, о прогулках до зари…
Признала карасИха: «Очень мило».

Сказала, что согласна с ним гулять,
Но пусть наряд оденет поприличней.
До праздника придётся подождать,
Не сомневается, что парень он отличный.

И рыба Тяй отправился к угрю:
- Ты не поверишь, только я влюбился!
Дай на 3 дня сюртук, от чувств горю!
Подумал угорь, и конечно согласился.

Да вот беда, сюртук-то был один,
Угрю на праздники гулять не доведётся…
Как часто помощь, оказав другим,
Нам даже крохи их любви не достаётся.

Но дело приняло похуже оборот,
Тяй с карасихой воду замутили,
Решили: угорь д0льше подождёт,
Да нА год в путешествие уплыли.

Стеснялся угорь голым выходить,
И, вырыв норку, стал ночами плавать.
Ему, как вору, предстояло жить,
И прятаться в заросших буйно травах.

УгрЯ не видели, решили, что уплыл,
А, может, просто тихо умер где-то.
И так устроен, к сожаленью мир:
Тебя лишь вычеркнут из списка света.

Вот Тяй вернулся с той, что обожал,
И тут же новости последние узнали.
- Как здорово, сюртук я не отдАл!
- Недаром смерти мы ему желали!

Но угорь Тяя всё же отыскал.
- Верни сюртук! Снимай мою одежду!
- Да ты никак рехнулся, старый друг!
Он никогда тобой не ношен прежде!

Лгунишка, - Тяй и вовсе обнаглел, -
Не стыдно ли? Но мы тебя прощаем.
На этот раз ты остаёшься цел,
Но заикнёшься – порку обещаем.

Стал угорь выход для себя искать,
И черепахе вскоре всё поведал.
Та наглеца желала наказать,
Чтоб Тяй всеобщего позора вкус отведал.

Но не сложилось… угорь похудел,
Сюртук висел на нём совсем не по размеру.
А Тяй пред рыбами был горд и смел,
Увы, но наглость бьёт наотмашь веру.

Уплыл наш угорь в этот раз ни с чем,
Засомневались рыбы… дал другому.
Но жизнь не терпит в будущем измен,
И ветром буйным разметёт солому.

К норе угря прибило вершу раз,
В ней рыба Тюои едва дышала,
Она из любопытства забралась,
И, ободрав всё тело, умирала.

Когда рыбёшка испустила дух,
Бедняжку угорь схоронил по чести…
А черепаха распустила слух,
Весьма приятные для Тяя вести.

Мол, старость… и приемник нужен ей,
Но хочет рыбе передать правленье,
Той, что ловкА, умна, и всех сильней,
Что состязанье приведёт к решенью.

… Поставив вершу, черепаха отползёт.
- Кто трижды в вершу заплывёт и выйдет,
Тот трон правителя со временем займёт,
Получит скипетр и державу в царстве рыбьем.

Выходит угорь… в вершу ловко влез,
В ней сделал круг, и выбрался наружу.
Тут в рыбу Тяй вселился дерзкий бес:
- Я тоже попытаюсь, я не хуже!

Он разогнался, оттолкнулся – раз!
И в верше, люд речной заволновался.
Пытался выбраться, налился кровью глаз,
Но лишь на пику острую нарвался.

От боли кругом голова пошла.
Бах! – На другую пику напоролся.
И наступила средь народа тишина,
А сзади кто-то в хохоте зашёлся.

Смеялся угорь, сузились глаза…
- Законы дружбы нарушать не надо!
У карасихи за слезой слеза…
- Смерть станет Тяю за обман наградой!

Но черепаха мудрая была,
Из вЕрши Тяя всё таки достали…
Красны его глаза теперь всегда,
И карасихи, только от печали.