Якутия. тикси. остров самойловский

Саха`. Залив Тикси`. На русский – Бухта встреч.
Минусовой предел из населенных.
Намек на встречи при нуле и К°, сиречь –
При абсолютном. До пределов оных

Кажись, рукой подать – взгляни в любой разлом –
До мерзлоты – аршин, коль дотянулся –
Считай, задел за вечность. Мелом и углем
Рисуя нас, блюдет прозрачность курса.

Но наш к ней путь – сквозь заповедь, завет,
С корней притоков до соцветья дельты,
Ведет сквозь заповедник, до основы Вед,
К единственному зову чтоб успел ты.

Волнуясь, принимает странников Река
По имени сравнимая с Троянской,
Той самой, Е. Изгибы, глубина и как
И та не обладает постоянством.

На устных островах, прости за каламбур,
Они ведь в устье, в это время года
Почти уютно. Дальше – от «натюр»
Капризов -  VIV иль MORT. Сама природа:

Разводит облака рогами осенью олень,
Гуляет на лугах придонных стерлядь,
На плес выходит белый бешеный таймень
И ночь полгода. Волки небо сверлят.

А долгим днем твой тундра расправляет взгляд.
В почете дальнозоркость. Постоянство
Здесь олицетворяет ветер. Звукоряд –
Почти к нулю, а время и пространство

В таком объеме исключают грех, мораль,
Пейзаж, пожалуй, иньский, правда, в строгом
И протяженном воплощеньи – тундры шаль,
Коса, озера глаз раскинуты широко.

Синь этих глаз хранит в глубинах лед.
Заглядываясь, спутываешь с небом.
В них погрузиться – далеко не мед.
Оттают не при нас. Все так. Но мне бы

Хотелось верить, что струи дождя с небес,
Набравшие в полете пыль порока,
Глаза отринут, как лучи фольга, и здесь
Не разведется жизней, тварей, прока.

Мы прожили здесь… что-то около того.
В конце тропинки – свет домашних окон.
Покрылись инеем бонсаи под ногой.
Пейзажи смыв, туманы застят око.

При расставаньи просит кислорода грудь.
Мы были здесь, теперь я это знаю.
А солнца янский глаз – как бодхисаттвы путь –
В оставленном краю. По самому по краю.