Сказ богослова

      
Глава первая

За высокими горами,
За далёкими морями,
Средь холмов, полей, лесов,
Жил там дядька, богослов.
Книги разные писал,
Сказки детям сочинял.
Жил в избушке он один,
Был он здесь, как господин.
Звери шли сюда гурьбой -
(Был тут рядом водопой).
Он кормил, лечил зверей,
Их лелеял, как детей.

Но, однажды свет погас.
Звери, все, умчались с глаз.
Солнце, село за горой,
Воздух стал, как «не живой».
Из-за тучи, «змей» блеснул,
Гром вдруг громко громыхнул.
И, давай всё поливать,
Все тропинки заливать.
Звери спрятались, кто где,
Тихо стало, здесь в избе.
Нет ни шума, нет зверей,
Не прикрыл никто дверей.

Богослов сидел на лавке,
Сочинял стихи, загадки,
Вдруг услышал тихий стук,
Оглянулся, видит тут
дева «красная» стоит,
И устами шевелит:
«Я ходила за грибами,
Шла по полю, шла лугами,
Шла по лесу, через пруд,
Заблудилась! – Вышла тут».

«Что ж садись, перекуси
И немного отдохни,
Я здесь рядом посижу,
Хочешь, сказку расскажу?»
Богослов присел поближе,
Наклонился к госте ниже,
Чтоб могла всё услыхать,
А потом всем рассказать
эту сказку, что он скажет,
Может быть, другим расскажет,
Коль захочет слушать всё,
Не застыла б кровь её.

«Ну, так слушай, отдыхай,
Да на ум себе мотай:
Было «это» всё давно,
Правил царь Модест ещё.
Рядом с ним жила царица,
Звал её, лишь царь - «Белицей».
Деток не было у них,
Все трудились в поте лиц.
Бог им деток не давал,
Царь, «тужить» уж вскоре стал.
А царица к бабке, в лес.
«Выгони, наверно Бес!
Он сидит во мне давно,
Не даёт зачать дитё».

Бабка свечкой походила,
И царицу покрутила,
Пошептала, поплевала,
И царице тут сказала:
«Матушка, иди домой,
По пути бери с собой
Всех, кто встанет на пути,
Только шишку не бери».
И царицу окрестив
Тут водицей напоив,
К лесу вывела её:
«Ты иди, пока светло».

Царица быстренько пошла.
Тропинка в чащу завела.
Тут прохладно стало ей,
Вдруг увидела, зверей!
Звери быстро разбежались,
Два мышонка, лишь остались.
Один -  чёрненький такой,
Второй же, будто б, золотой!
Тихо к ним она подкралась,
Возле них стоять осталась.
Стала думать: «Как мне взять?
Я хочу двоих забрать».

Тот, кто рыжий был, стоял,
Как клиновый лист дрожал.
Чёрный, тут же отбежал,
И в сторонке  наблюдал.

Царица «рыжего» взяла,
Рукой по тельцу  провела,
Потом к груди своей прижала
И тихо: «глупенький» - сказала.
Мышонок будто б  осмелел,
Но всё же робко он сидел.
А «чёрный» всё ещё стоял,
За рыжим зорко наблюдал.
Потом сорвался и бежать.
Царица вслед ему кричать:

«Какой глупец! Иди сюда,
Вот твой братишка у меня,
Тебе, ведь, скучно без него,
Иди к нему и заодно
двоих возьму к себе домой
И пищей буду дорогой
вас потчевать я, каждый день,
И, если вас настигнет лень,
то спать уляжетесь в саду,
Я вас в кроватку уложу.
Кроватку сделаю для вас,
Постелька будет – высший класс!
Водичкой буду вас поить,
Кота заставлю удалить,
А если надо утопить,
Лишь только  вы  могли бы жить».

Мышонок вышел из кустов,
Но шишку, тут, катил хвостом.
К ногам он шишку подкатил,
С царицей, вдруг заговорил:
«Готов идти я за тобой,
Но шишку ты возьми с собой,
А если шишку не возьмёшь,
Беду лишь только призовёшь».

         Глава вторая

«Ну, как, девица, будешь спать?
Аль дальше сказку рассказать?»

«Нет, спать, пока что не хочу
А, слушать сказку я могу».

«Ну, что же, слушай сказ мой вновь,
Смотри, чтоб не застыла кровь.
Ведь, сказка будет, так длина,
Что хватит ночи нам сполна.
Тогда, продолжу свой я сказ,
Ложись удобней на матрац,
Укройся пледом, уж прохладно».

«Да нет, спасибо! Вас я жадно
Готова слушать весь ваш сказ,
А сон мой?- Мне он не указ».
Так вот:
«Царица побледнела
И шишку брать не захотела,
Ведь бабка сказывала ей,
Что можно брать ей лишь зверей
Тех, кто в лесу ей попадётся,
Но шишку брать!- Хотя придётся.
Мне вот бы «чёрненького» взять,
Он так хорош собой!  А стать!
Такой он храбрый, волевой,
Возьму и шишку я с собой.
Ну, что там, в шишке за беда?!
Сухая ветка для меня.
Вот принесу её домой,
И в печку брошу, с глаз долой».

«На уговор  я твой  согласна,
Иди ко мне, не трать напрасно
ты, время зря, ведь Солнце ярко
уже на небе не горит
и день уж к ночи торопит».

Мышонок шишку подкатил,
Себя же брать он запретил.
«Вначале шишечку возьми,
Меня, потом уж ты бери».

Царица шишку вмиг в карманы,
«Давай, родимый, без обмана.
Ты полезай ко мне на грудь
И рядышком с братишкой будь».

Мышонок быстро за подол
ей ухватился и готов.
По ней он мигом тут промчался
И на груди, вдруг, оказался.

Она вздохнула облегчённо
И, как – то так, заворожёно,
На них смотрела и вздыхала:
«Как будто деток я держала!»

Вновь в путь быстрёхонько пошла.
Из леса вышла, в дом пришла.
Навстречу царь уже бежит,
За ним и  свита вся летит.

«Ну, где Вы были друг, сердечный?!
И, что за мыши?! – Вы беспечны.
Так долго по лесу гулять,
Да на груди мышей таскать!
Зачем несёте Вы их  в дом?!
Наш кот Марат уж за углом
Вас поджидает. - Их он съест,
Такой вот будет  их конец».

«Мой милый царь, быстрей кота
немедленно убрать туда,
где он мышей бы не видал,
соблазн бы к ним не испытал.
А то придётся мне его
убрать в конюшню. Заодно
мышей, быть, может, там он словит,
и жир, немного  хоть свой  сбросит,
а то на царских здесь «харчах»
разъелся так, что просто «страх!»

«Убрать кота?!  Из-за мышей?!
Ведь, я отправил лошадей,
Да, и конюшня на ремонте…».

«Да, что Вы, сударь, уж позвольте!
Быстрей к коту Вы поспешите,
Его подальше уберите,
А мне пора кормить мышей,
Моих любимых малышей.

Да спать пора нам всем давно,
Ведь на дворе уже темно.
Я требую!  Скорей слугу
послать туда, где там в углу
забился кот Ваш, дорогой.
Пусть унесёт, к себе, домой».

Слуга за угол побежал,
Кота в коморке он застал.
Забился, в угол было, кот
И колбасой «забил» свой рот.

Слуга к коту стал подходить,
А тот шипеть и уходить.
Слуга за ним, кот от него,
Никак не мог поймать его.
Кот убегал и всё кричал,
Слуга уж бегать так устал,
Что сел и стал с ним говорить:

«Домой решил я, пригласить
тебя к своим мышам в сарай.
Тебе, там будет, просто Рай!
Вольготно будешь ты ходить,
Подружек, разных заводить.
Потом детишек разведёшь,
В любви, ты, старость проведёшь».

Кот слушал стоя, у ворот,
А сам, набивши, снова рот,
Колбаску ел и всё шипел,
Потом, вдруг, стало быть, прозрел.
К слуге, стал тихо подходить,
Хвостом пушистым шевелить.

«Ты умный кот!»- сказал слуга.
«Судьба моя, как у раба.
Я подневольный, как и ты.
Живут порою здесь коты,
получше  «брата моего»
и пищи у тебя полно!»

Кот замурлыкал, обошёл,
Слуге об ногу хвост потёр.
Залез к нему он на подол.
Они направились во двор.

А царь, с царицей, удалился.
Слуга и сам тут удивился:
«Ведь, надо было, ей мышей
Домой принесть, как малышей!»

Мышей, царица, накормила
И спать в кроватку уложила.
Сама, уставши, спать пошла,
Оставив шишку до утра.

«Уж утром, я её сожгу,
Сейчас немного отдохну».

Поодаль шишку положила,
Сама легла, глаза закрыла.


          Глава  третья

А шишка вдруг тут оживилась,
И от царицы откатилась.
Скатилась на пол и вперёд,
«А вдруг сейчас мне повезёт?»
За двери тихо закатилась
И в будуаре очутилась.

Царица всё ещё лежала,
Она спала, ведь так устала!
Светила на неё луна,
Лежала, будто бы мертва!
А в будуаре мышки спали,
Они, ведь тоже все устали.
Вдвоём в кроватке развалились
И лишь реснички шевелились.

Тут шишка ближе подкатилась,
В кроватке мышек очутилась.
Вмиг, сразу было девкой став,
Одну чешуйку оторвав,
Её же быстро разломав,
Меж мышками, в серёдку встав,
Их посыпать тут начала,
Но тут, царица вдруг вошла.

Вмиг девка в шишку превратилась
И на полу вновь очутилась.
По полу начала катиться,
Решила в угол закатиться.

Туда, где шторы закрывали
окно царицы, там стояли
ещё большие два цветка,
Таких, что обойти нельзя.

Царица «вкопанной» стояла,
С испугу и не побежала
за шишкой, чтоб её догнать,
а продолжала всё стоять.

Очнувшись, глянула в кроватку,
Мышата, спали там в развалку,
И тут увидела - они,
лежат, совсем оголены.
Нет шерсти, что была на них.
Царица, выскочила вмиг.

«На помощь!»- Стала звать к себе,
«Сюда! Скорее же, ко мне!»

Тут, царь и слуги прибежали:
«Ну, что случилось?!» - Все сказали.
А та стояла вся бела
И молвить слова не могла.

«Давай, родная, успокойся,
Да и иди- ка ты умойся,
А то стоишь ведь вся нога,
Накинь халат, хотя б слегка».

Её он в спаленку завёл
И с нею начал разговор:
«Ты, можешь мне всё рассказать,
Что напугало, показать?»
Царица руку отвела,
Глазами, как – то повела:
То к будуару, то к окну,
Всё было не понять ему.

Царь заглянул тут в будуар,
Кровать увидел, вдруг удар
его схватил и, он упал,
там, вместо мышек, червь лежал.

Царица, вскрикнула, к нему
и подбежала, наяву
Вдруг видит - нет её мышей,
В кроватке червь лежит, «прям в ней».

Сама она лишилась чувств.
Очнулась. Рядом, уже муж
над ней склонился, её тряс.
От смерти, скажем, её спас.


      Глава четвёртая

А где же шишка, что же с ней?
Все позабыли уж о ней.
Она, ведь, где - то в доме всё,
Кого-то, может, ждёт ещё?
А шишка за углом лежала,
Сквозь щелку шторки наблюдала,
Но и пока не выставляла
себя народу на показ,

Тут шишка стала вспоминать:
Где дом её, а так же мать,
Где похоронена она?
В сырой земле лежит одна?
Иль с ней отец, родимый наш?
Отец,  прекрасный, без окрас.
И где же вся наша родня?
«Пусть будет пухом им Земля!
               
Когда - то дивный был тот Край!
Прошло там детство - просто Рай!
Вокруг цвели сады, поля,
И всюду трели соловья
всем завораживали ум,
Свобода мысли  твоих дум!
Отец и мать здесь были рядом,
Два брата меньшеньких – отрада!
Она любила их всегда,
Но, вот в их дом пришла беда.
Явился как - то человек,
Она запомнила навек
его улыбку, да и  смех,
Тяжёлый взгляд его на всех.
Он всем представился врачом,
Лечил он всех и вхож был в дом.
На праздниках бывал всегда,
И был приветлив, как всегда.
Так проходили день за днём,
Его квартирка за углом
Была от замка далеко.
Он жил один там без забот.

Друзей, подружек не имел,
А всё за опытом сидел.
Пробирки спиртом протирал,
Со лба салфеткой пот стирал.
И был, всегда, при этом тих,
Порой читал, какой – то стих,
Али молитву он шептал,
«Проклятье?!» - Кто – то, вдруг сказал.

Ей десять стукнуло там лет,
Не знала в жизни ещё бед,
Всем доверяла и дружила,
И дружбой этой дорожила.
Но вот, однажды, в поздний час,
Когда вокруг уж свет погас,
Луна светила лишь в окно,
Холодным взглядом, ей в чело,
Всё не давала тут  заснуть,
Да в сладкий сон, чтоб заглянуть.
Её с постели подняла,
К окну зачем - то подвела
И перед ней открылся взор,
Как к ним мужчина входит в дом.
Как он тихонечко идёт
«без ног», как будто бы плывёт,
И в дом заходит, там, где спят
отец и мать. А голос сжат,
она не может крикнуть им,
что гость украдкой входит к ним.
На время, вдруг оцепенела,
О страшном думать не хотела,
Потом, разбив окно в ночи,
Она, уже была в тиши.

Как мышка, тихо побежала,
К окну родителей там встала,
Потом взглянув мельком в окно,
Не видно было ничего…
И вдруг среди всей темноты,
 Какой-то жуткой пустоты,
Два силуэта увидала,
«О, Боже!» - тут она сказала.

На время ум вмиг помутился,
А взгляд в окне остановился.
Она  увидела там мать,
Отца их было не узнать.
Они лежали на полу,
растерзаны, как будто псу
все брошены на растерзанье!
Ведь, нет такому оправданья.

Тут братьев вспомнила она,
Помчалась сразу же туда,
Где в сладком сне они купались
И словно с Ангелом игрались.
Она вбежала к ним, схватив
на руки, выскочив, закрыв
на ключ входную сразу дверь,
но тут, на встречу, страшный «зверь»
им всем дорогу преградил,
безумно страшный «зверь» тот был.
Она, вновь выскочив в окно,
Помчалась с братьями, легко
перемахнув через забор.
И тут вбежала к «зверю» в дом.
Здесь огляделась.  Вокруг мыши,
Пробирки, склянки, а там выше
стоял большой в углу горшок,
Внутри его был порошок.

Она враз братьев подняла:
«Здесь отсидимся до утра,
А там, посмотрим, как нам быть,
Ведь, надо весь народ будить!»

Пока сидели в тишине.
Но вот раздался стук в окне,
Затем влетел тот самый «зверь»,
Там, выломав почти что дверь.

Он страшным нюхом обладал,
И то, что будут здесь, он знал.
Заклятья стал он вслух читать,
В мышей, вдруг, братьев превращать.

С испугу, выскочив с горшка,
Она ударилась слегка,
И побежала в сад к себе,
Вначале спряталась в дупле,
Потом за ветку прицепилась,
И тут вдруг, в шишку превратилась.

     Глава пятая 
         
«А, что же стало с малышами?
Ну, с  этими, её мышами?
Я, поняла, царица их,
Взяла из леса лишь двоих?»
Тут гостья нервно ёрзать стала,

«Ещё, ты слушать не устала?» –
Тут богослов её спросил,
Воды с графина чуть отпив.

«Нет, нет, да, что Вы! Я готова
Всю ночь Вас слушать увлечённо
И  слова больше не скажу,
Лишь только слушать Вас хочу!»

«Так вот, мышата – это дети,
Которых больше всех на свете
любила милая сестра
и к ним она была добра,
когда родных она спасла».

 «А шишку, почему тогда
Царице брать было нельзя?
Ведь в этой шишке их сестра?
И вместе  с ними бы жила,
За ними всюду наблюдала,
И, так же, их оберегала?
А так, теперь, куда же их
она отправила  двоих?
Сняла с них  шерстку, оголила,
В кроватку червя положила
И, что же  дальше, где они?»
 «Постой, вся ночка впереди,
Узнаешь, почему она
Их оголила, а червя?
Так это не она вложила,
Рука злодея положила.
А шерстку? С них она сняла,
Чтоб сшить рубашки до утра.
К утру, должно быть всё готово,
Но это только лишь  основа,
Ещё надеть на них, полить.
Святую воду, где б добыть?

Ну, слушай дальше», - «Я, готова».
«Так вот, как я сказал, основа
была готова у неё,
рубашки сшила уж давно,
когда ещё и солнце спало,
а в небе, лишь луна стояла
и ей светила впрямь в окно,
как днём, здесь было так светло!

А мышек, вновь злодей забрал.
Теперь, везде сестру искал.
Ему забрать бы шерстку ту,
Пока луна стоит вверху.
Ещё и солнце пока спит,
Иначе чары?!-  Всё сгорит!
Вновь в мышек их не превратить.
Святую воду, где добыть
она успеет до восхода?
Он ждал её в саду, у входа.

«Она должна сюда явиться,
Ведь я не зря вчера трудился:
Мышей забрал, хоть голышом,
Червя в кровать вложил потом.
Ну, это так, лишь для острастки,
Я  братцу лишь «запудрил» глазки,
А он свалился набекрень,
Как будто бы трухлявый пень».

«Так, что же, этот вот, злодей,
Был братом?- Ну, скорей
мне расскажите всё подробно».-

Вскочила гостя удивлённо.
Потом вдруг села отрешено.

«Какой кошмар! Ну и беда!
Входил свободно к ним всегда?
Ведь, как врачу все доверяли
в свои дома его пускали?!»

«Ты слушай дальше, раз храбра.
Он замок знал, как дважды два.
Ведь здесь, как все цари, родился,
На Белый Свет тут появился,
Но, только, разница в одном
Служанкой мать была при нём.
Однажды царь, ну, их отец,
Служанку нанял в свой дворец.
Она красивою была
И, как другие с ним спала.
Ну, вот на этот только раз,
Зачала первенца в тот час.

Царь испугался, хоть любил,
Её запрятать вмиг решил,
Куда подальше, скажем, в лес,
Чтоб от неё и след исчез.

«Так, значит бабка, что в лесу -служанка?!
Ту, царь запрятал,  с глаз долой,
Потом сбежал быстрей домой?!»
Тут гостя брови подняла,
И замерла её душа.

«Но, дальше слушай, вот сейчас
         Закончу весь я этот сказ.
Уже к финалу  подхожу
И всё подробно расскажу.

В лесу построили избушку,
Там поселили и старушку,
Ну, повитуху, чтоб принять
могла бы роды, так сказать.
Наведывался царь порой.
Да, пищу привозил с собой,
Чтоб с голоду не умерла,
Та сына, вскоре, родила.
Царь долго там ещё кружил,
Потом их просто позабыл.
И в лес он больше не являлся,
А вскоре, вдруг он и скончался.


В лесу служанка всё жила,
Из леса вышла лишь тогда,
Когда сынок её подрос,
Чтоб показать, где дуб тот рос,
Стоял там замок расписной,
В нём жил отец. Был молодой,
Красивый, статный, заводной,
Любил служанок он, порой.

«Вот здесь тебя я зачала,
Себе лишь горе принесла.
Теперь вот, маюсь, здесь в лесу,
Могла бы жить я, как в Раю».-
Служанка - мать слезу пустила
И сыну тут же повторила:
«Вот здесь тебя я зачала,
Себе лишь горе принесла…».

Сынок разглядывал тогда
Весь замок тот, что у ручья.
Увидел братьев, те  стояли,
С девицами они играли.

Тут, братец злобу затаил,
И извести их всех решил
За то, что он такой же царь,
Но жил в лесу. Себя ведь жаль
так стало мальчику тому,
И он решил: «пусть я умру,
Но всем жестоко отомщу».

Уж много лет прошло с тех пор,
В лесу всё жили там втроём.
Служанка по лесу ходила
И травы разные сушила,
Потом отвары с них варила
И ими, всех она поила.
В деревне знали все о ней
И часто, у её дверей
людей  там толпы собирались,
Чтоб помогла, к ней обращались.

Сын быстро вырос у неё.
За книгами сидел давно,
Читать тут бабка научила,
Что повитухою служила,
На Свет его, что приняла,
Теперь тут с ними и жила.

Служанка – мать уж постарела,
И голова вся поседела.
Сынок за травами ходил
И сам уж что - то там мудрил.
Ну, дальше знаешь ты сама,
Врачом он стал, так для себя,
Людей вокруг он не любил,
Почти, что их и не лечил.
Подкрался к старшему он брату…
А, дальше знаешь, что убил,
Детей, в мышат он превратил,
С собою в лес их прихватил,
Где с маменькой своею жил.

А по пути зашёл он в сад,
И как же он тогда был рад,
Он шишку тут же увидал,
Её ведь тоже превращал,
Когда бежала от него,
Хоть и не мог догнать её,
Проклятья всё же посылал.
Он тут её быстрей сорвал,
С собою в лес к себе забрал.
«Потом сожгу»- он сам сказал.

Служанка – мать всё это знала,
Царице взять зверей сказала,
Всех на пути, кто попадётся,
И кто под руку подвернётся.
Сама мышат тут подложила,
Как следует, им пригрозила:
«Сидите смирно, не бегите,
Царицу здесь вы подождите».

О шишке знал лишь старший брат,
Ну, тот, чернявенький, ну как
заставил взять её, царице,
Хотел помочь своей сестрице,
Чтоб, тоже из лесу ушла,
А после, им всем, помогла».

        Глава шестая

Тут богослов вдруг замолчал,
Лишь  головою покачал.
Опять продолжил свой он сказ,
У гости, ведь, такой соблазн!
Не спит, лишь слушает его,
Ей интересно, чем оно
закончится, уж, наконец.

«Какой, мышонок, молодец»-
Тут гостя молвила вдруг вслух.

«Да, да мышонок, он не глуп!»-
Ей вторил тихо богослов,
Послушай дальше, уж без слов.
Ты обещала помолчать,
А я тебе буду  вещать».

Пока в лесу он всех держал,
Их от себя не отпускал,
Мышата в клеточке сидели,
На шишку лишь они смотрели.
А та лежала на столе,
Всё наблюдала, как и где
Преступник будет, что мешать,
Какого зелья добавлять.
Как будет  в зверя превращать,
И, как назад всё возвращать.
Прошло с тех пор уж десять лет.
Росли мышата, на обед
он порошок им подсыпал,
В мышей, всё так же превращал.
Однажды, ночью он ушёл,
(Домой под утро лишь пришёл).
Она нашла тот порошок,
Здесь, на столе стоял горшок,
Где он работал и мешал.
Слова, какие он шептал.
Слова звучали в голове,
Давно запомнила уже,
Их, повторяя про себя
И заклинала, чтоб смогла
взять порошок и покатиться,
Чтоб возле братьев очутиться.
« А там я  вновь бы в малышей
Их превратила бы скорей,
И убежали бы быстрей,
Чтоб не догнал бы нас злодей».
Вот вновь из дома он ушёл,
А маленький в лесу их дом,
В ночное царство погрузился,
Один лишь ветер шевелился,
Да зверь какой-то выл во тьму,
Наверно выл он на луну,
А та прилипла лишь к окну,
Ждала, наверное, зарю,
И так светила в эту ночь,
Что шишка покатилась прочь.
Тут подкатилась к котелку,
Там травка спряталась в углу.
Она туда, а там  вдруг соль,
Она почувствовала боль.

 Потом, вдруг встала с котелка
И тут увидела себя.
(Здесь, рядом, зеркало стояло)
И всё, вокруг, всех отражало.
Мышонок пискнул, он узнал,
«Сестра родная?!» - Он сказал.
И тут же сразу замолчал,
Другой, что «рыженький», тот спал.
Тут, во дворе, вдруг, застучало,
Собака, мигом, зарычала.
К столу сестрёнка подбежала,
Тот порошок на грудь бросала,
И вновь тут в шишку превратилась,
На стол спокойно опустилась.

А сей  хозяин заявился,
И на кровати развалился,
Потом, старуху – мать позвал,
О брате ей всё рассказал:

«Детей, у брата, нет давно.
Ты будь со мною заодно.
Его я тоже изведу,
Тогда и царствовать начну.
Она придёт к тебе лечиться,
Должна ты очень ухитриться
Мышей подсунуть всех моих,
Ни этих только, а других. 
А шишку выбросить пора,
Засохла лёжа здесь она.

Пусть белки уж её съедят,
Потом и этих я мышат
сам утоплю или сотру,
что делать, после, я скажу».

Так вот, на утро появилась
В лесу царица, объявилась.
И бабка сказывала ей
забрать, чтоб всех, лишь тех, зверей,
что попадутся на пути,
сама ж скорее в дом идти.

Мышат, сестрёнка, подменила,
Когда Луна в окно светила,
Вновь, слезла со стола она
И тихо к клетке подошла.
Оттуда вытащила братьев,
Туда ж впустила их собратьев,
Таких же мышек, как они,
Затем на стол, но тут – увы!
Хозяин соль вокруг рассыпал,
И порошок на стол насыпал.
Он торопился убежать,
Что б матери вдруг подсказать
ему придётся, если что,
вдруг всё провалит, как назло.
А шишка всё там собрала,
В чешуйках спрятала она
И со стола хотела слезть,
Чтоб братьев взять и быстро в лес,
Но тут услышала  шаги,
Скрипели близко сапоги.

Так на столе лежать осталась,
Она всё так же притворялась.

Служанка-мать тут забежала.
В подол всех мышек побросала,
А шишку бросила на пол,
«Метнула» взгляд она  на стол,
Ногой толкнула одну мышку,
И побежала вдруг вприпрыжку.
Взяла чуть  травки в свой подол,
Из дома вышла быстро вон.

Мышонок тот, что отпихнула,
В подол, что свой не завернула,
Один из братьев был двоих,
Сейчас за братом он спешил.

Свою он шишку покатил
К тропинке, он ведь не забыл,
Что брат его сейчас в беде,
«Догнать хозяйку только б мне».

Вот так они и очутились,
В большущем замке появились,
Но, как мы знаем, вновь их взял,
Тот чародей, ведь он узнал,
Что мышки две его исчезли,
Они, с мамашей тут, полезли
Друг - друга бранью «избивать»,
Зверей лишь только забавлять.
Потом очнулся и сюда
Примчался вовремя, а зря!

Вот задержался хоть на миг,
Тогда б сестра успела их
Забрать с кроватки, унести,
И спрятать, где-нибудь в дали.

«И что же дальше? Где ж они?»

Постой, уж больно не спеши
Ещё всё это впереди.

       Глава седьмая

Давай-ка  вспомним, где же шишка?
В углу лежит, аль уже вышла?
А шишка стукнулась в углу
И превратилась, вдруг в пчелу.
Тут полетела в сад скорей:

«Где прячет братьев чародей?
Мне надо срочно их найти,
Быстрее от него спасти».

Пчела над садом пролетела
И в церковь тут она влетела,
Там покружилась меж икон,
Летала мимо всех окон
И тут увидела ведро,
Вода святая уж давно
Сверкала светом серебра,
Она скорее к ней, туда
влетела прямо внутрь ведра
И зачерпнула в рот слегка
воды, чтоб братьев оживить:
«Быстрее, надо мне спешить».

Из церкви, быстро в летний сад,
Там чародей.  О, Боже! Ад
вокруг себя он начертил,
В нём мышек голеньких сложил.

На миг пчела, передохнув
и в жало воздуха вздохнув,
она влетела в этот круг,
пронзив его и села тут.
Скорее братьев облила,
В чело злодея нанесла
своё жало. Преступник пал,
В кругу начерченном лежал.

Мышата вдруг тут оживились
И в братьев, снова, превратились.
Пчела летала и жужжала
И братьев тихо целовала.
Потом ударилась о круг
И разорвала цепь из прут.
Тут превратилась вдруг пчела
в сестру, родную. Тут взяла
За руки братьев и бежать,
не смог никто, чтоб их догнать.

«Ну, вот и утро на дворе
И сказка вся теперь уже.
Сейчас, немного, отдохни,
Во двор ко мне ты выходи,
Я провожу, пока заря,
Уж не гуляй ты, впредь, одна».