Живой. Мертвец

Я голоден. Нужно кого-то убить.
Чтоб теплую плоть безразлично сожрать.
Меня больше нет. Но я вынужден быть.
Я вынужден попросту существовать.
По чьей-то злой воле из мертвых восстал.
Бежит от меня бывший брат-человек.
Но я был живой. Я любил. Я страдал.
Лишь перерожденье все стерло навек.
Не нужен я в кущах Господних.
Туда не под силу пробраться.
Не нужен я и в Преисподней.
И вынужден вечно скитаться.
Мой хрип разрывает сон ночи.
Глаз мой почернел. Помертвел.
И больше бродить нету мочи.
Вонять разложением тел.
И чувств у меня не осталось
И я не могу умереть.
На тех, кто живой, я бросаюсь.
Способен лишь гладом гореть.
О, если б я мог ненавидеть.
И мог бы специально искать.
То как же мечтал бы порвать
Того наглеца-человека.
Что поднял из мертвых меня.
Но нет, не найти мне ответа.
Гниет подо мною земля.
Плюется отвратною порчей.
Деревья кривятся и сохнут.
И жухнут кустарники в корчах.
И даже животные дохнут.
Какой же я чуждый для мира.
Какой же я лишний для всех.
И только родная могила
Хранит истончившийся след.
Все стало не важно. Не нужно.
Шатаясь, дороги топчу.
Лишь голод мне голову кружит.
От голода хрипло кричу.
Я слышу такие же крики.
Я вижу других мертвецов.
Свои уничтожили лики.
Своих перебили отцов.
Мне жутко. Я их наблюдаю.
Другие. На них посмотри.
И сами себя убивали.
Но умерли только внутри.
А я был насильственно поднят.
Я – зомби. Такой я один.
Никем не смогу я быть понят.
И жалко мне этих других.
Как вкопанный, встал я внезапно.
И твердо стою первый раз,
И стало щеке чуть прохладно –
То брызнули слезы из глаз.
То слезы забытой отрады!
Я снова могу восклицать!
И струпья посыпались градом
С конечностей, с тела, с лица!
Ведь мне их действительно жалко,
И я был действительно зол!
И больше не буду я пяткой
Топтать зеленеющий дол!
Вернул человеческий облик –
Отныне поистине жив!
Глаза к небу – мне в ответ отблик,
Услышал дыханье души.
Ах, как же чудесно воскреснуть!
Готов я рыдать и смеяться,
И прыгать, пока кость не треснет;
Я снова могу улыбаться!
И в радости этой великой
Подпрыгнул до самых небес.
Увидел!.. И счастливо крикнул
И понял, что это – конец.
Во гробе, навеки прощенный,
Хочу свои очи сомкнуть.
Я мертвый, но освобожденный,
А мертвых не нужно будить.