Эх, Атлатика...

На яхте по Атлантике
               
                В ожидании встречи -
                жизнь у топки печи,
                знаешь, что - не вечер,
                знаешь, что - не вечен....
                Ты зажгла бы свечи,
                эй, там, человече!

                В ожидании встречи
                в жар и хлад бросает,
                ожиданье встречи
                думы навевает
                о дурном и ясном,
                иногда прекрасном,
                но всегда тревожном,
                хоть тревоги ложны!

                В ожидании встречи
                делать просто нечего,
                ни о чем и речи...
                Весь ты словно пламя -
                трепет от незнания.
                Что ты ел на завтрак?
                Не ответишь, парень? -
                На лице испарина...
               
                Ожидание. Написанл во время полета в Бостон.
               
               
                В кубрике

В однодневном походе на яхте Зиновия присутствовали в кубрике – слева – направо: Аида – жена моего сына – Влада.  Это он обнимает Аиду за плечо, затем сидят я (Валери Таразо) и Зиновий. Фотографирует жена Зиновия. Яхта великолепна и все, что есть в ней, сделано волшебными руками Зиновия, а все, что на столе приготовила по русским рецептам его жена Зинаида (вполне возможно, что я путаю ее имя).

Аида закончила аспирантуру по синтезу противораковых препаратов, стала доктором наук и прошла постдокторское обучение, но, не найдя работу по специальности, она занимается патентным делом. Сейчас родила мальчика Матиаса-Александра и находится в трехмесячном отпуске.

Аида – очень талантливый ученый и интересная женщина. Для нее американский – английский – почти родной язык, а испанский - совсем родной, т.к. ее корни в Сальвадоре.  Эти объясняет и двойное имя моего внука, и ударение на второй слог с конца. МатИас! Впрочем, в этом нет ничего необычного, т.к. испанские слова обычно имеют ударение на предпоследнем слоге.

Все это я говорю, чтобы читатель, интересующийся жизнью в США, понял (в дальнейшем!), что она – не сахар. Влад, вообще, проучившись в аспирантуре 5 лет, не стал защищать докторскую степень. Он как будто предвидел кризис и многочисленные увольнения. Читайте написанное ниже, оно подтверждает то, что я говорю. Он как доктор-электрохимик просто не нашел бы работу (ибо по закону он не может работать ниже своего докторского уровня!). А сейчас он работает инженером на американско - японской фирме ULVAC (ultimate vacuum – предельный вакуум) и разрабатывает плазмотроны для очистки поверхностей электронных деталей.

Привожу цитату из газеты:

ДЕТРОЙТ, 10 фев. 2009 г. (Рейтер) - Американский автопроизводитель General Motors Co GM.N сообщил о намерении сократить в 2009 году штат на 10.000 человек, или на 14 процентов, и снизить зарплаты большинства офисных сотрудников в рамках реструктуризации, необходимой для получения государственной помощи.
На мой взгляд, Зиновию не грозит безработица. Он – старший  научный сотрудник Научного городка в Новосибирске, бросил свои занятия там и перебрался в Бостон (Тафтский Университет), где учился Влад и Аида, но он не ставил никаких амбиционных целей, а сразу согласился быть техником по наладке электронных приборов, и на этом месте ему замены нет. Такая работа дает ему время заниматься его любимой яхтой. Денег для не требовательной жизни хватает. Я очень хорошо понимал его.

Яхта стояла на якоре на растяжке с боннами по центру великолепной бухты, прекрасно защищено от всех ветров.

Я нырнул с палубы яхты и был поражен теплотой воды.
- Какая прелесть. В этой воде можно пробыть час. Я никогда бы не подумал, что здесь будет так тепло – болтал я сам с собой в воде бухты.

Потом, когда я изъездил всю Канаду вдоль и поперёк, то встречался со многими чудесами. Тогда, в Ванкувере, в марте я был поражен цветущими деревьями сакуры и распустившимися клумбами цветов, хотя это было еще севернее.

Оказывается и здесь, вдоль всего побережья распространяется теплое течение, а в бухту затекает его меандр, что и обуславливает микроклимат. Оно отссекается тысячекилометровым рифом – ближняя часть к берегу делает многочисленный завихрения - меандры, часть из которых устремляется в бухты, в одной из которых я плавал и наслаждался.

Я не верю в разумность благого -
переменчивость - ветреный шквал.
Средь зеленого и голубого,
закрыв веки тебя целовал.

И в гольфстримовской теплой водице
без ума был от ласк твоих рук.
Что ж мне нравится, так годится,
хоть во сне, виртуальный мой друг.

Не родные, но близкие дети -
твои дети - мне снились опять.
Здесь в Гольфстриме мы ставили сети,
чтобы дружбу и счастье поймать.

Я надеюсь на благостность грезы
и на этот накат и прибой,
что смешал мои тайные слезы
с океанской соленой водой...

12. 08. 2000.  (Бостон, Cape Cod – Мыс трески)


Мое безмятежное плавание прерывали только черные мысли о том, как мы расположились далеко  друг от друга и географически, а теперь и в совсем новых условиях.

- Воспримет ли Влад мою новую жену – думал я. И по его поведению я все время чувствовал, что он говорит – Н Е Т.  И от того-то мне становилось тошнее и тошнее. И я очень ясно представлял, что мы разбегающиеся галактики. Сейчас, хотя прошло уже 12 лет, и я не просто старик, а старая кривая яблоня, исковерканная инсультом. Чувство разбегающихся галактик не только не прошло, а укрепилось. Правда, совсем недавно появилась обменная частица, типа X-мезона – внук Матиас Александр Таразо.


Потеря тебя я, сын!
Дело не в Америке.
Там ты сыт, и здесь я - сыт,
а в душе истерика.

Две - в разбег - галактики,
две - в разбег - без взрыва.
Разговар - лишь тактика,
вскрытия нарыва.

Оттого-то так печально
кажется общение.
Все слова как будто вата -
я прошу прощения.

Очень мне тревожно
за судьбу фамилии.
Хочешь, если можно,
я сблюю на лилии.

А в твоей коморке
жарко, словно в топке,
мысли лишь о морге,
иль о водки стопке.

ВТ. Галактики. Стихотворение,
написанное в Бостоне


День был великолепный. Болтало. Но я, в отличие от Влада совершенно не был чувствительным к такой качке. Мне даже нравилась она и я, вдруг вспомнил детство, Калмык, когда меня все называли “капитаном дальнего плавания”. Я и действительно видел себя моряком и даже, после 7 класса, сбегал из Кишинева в Одессу поступать в мореходное училище, но был пойман в Одессе прямо на вокзале.

Возвращались. Проходя (моряки не говорят плавать, а ходить!) мимо одного места, все устремили взгляды на берег. Я не понимал, чем замечательно все увидели, но Влад объяснил, что мы проходим мимо участка с  домом Джона Кеннеди.

- Я бы не прочь пожить в его хоромах – но тут же вспомнил однокомнатную квартирку, которая приютила меня, с маленьким отгороженным местом для занятий, которое называю El ultimo refugio (Последнее прибежище - испанское слово), и сказал себе:

- Никогда и ни за что не променяю свою коморку -

Так защемило сердце, что я сказал себе: “Приеду и куплю  сладковатого калифорнийского вина. И лети все в тар-тарары!”

Это состояние было вызвано нахлынувшей грустью по Наталье.


И каждый час мне кажется, как день,
И каждый день, поверьте мне, - полгода.
В лесу густом не нахожу я тень,
В прекрасный  день - ненастная погода.

Вот плеск волны - то результат проказ,
Вот птицы свист - воронье клокотанье.
Не вижу бирюзы, поверьте в мой рассказ,
Где ясно все, там для меня лишь тайна.

Направо ли пойду - питейный магазин,
Пойду  вперед - все то же заведенье!
Нет, не могу я без тебя один -
Зачем такой не проходящий день мне!

Вокруг дома, ну, право - лепота.
Тут каждый скверик - вечное стремленье,
А на меня напала слепота,
Не просто слепота - какое-то томленье.

От этих ангелочков и цветов
На каждом палисаднике и крыше...
Во мне протест мрачнейших всех цветов
Мне все не мило без тебя. Ты слышишь?

10.08.2000. Стихотворение “Без тебя"