Против Пиндемонте

Не дорого ценю я громкие слова,
От коих не одна кружится голова.
Я не ропщу о том, что отказали боги
Мне в сладкой участи оспоривать налоги
Или мешать царям друг с другом воевать;
И мало горя мне, свободно ли печать
Морочит олухов иль чуткая цензура
В журнальных замыслах стесняет балагура.
Всё это, видите ль, слова, слова, слова.
Иные, лучшие мне дороги права;
Иные, лучшие, потребны мне слова;
Иная, лучшая, потребна мне свобода:
Зависеть от царя, зависеть от народа –
Не все ль равно? Бог с ними. Никому
Отчета не давать, себе лишь самому
Служить и угождать…
А. Пушкин. (Из Пиндемонти).

Есть право ненавидеть и любить,
И право чувствовать, и право – быть,

И право выбирать судьбу и веру,
И право умирать, и звать к барьеру,

И право в руки взять ту из газет,
Где – правды свет и снят цензурный бред.

Без этого нет в сердце высшей пробы
И ментор лжёт про путь страны особый,

Без этого наш ум растлен  и слаб,
И человек – всего лишь низкий раб,

Холопствующий низко перед властью
И Божий лик носящий, по несчастью.

Как слеп  был Пиндемонте, как не прав, 
Не оценив тех гордых – «громких прав»,

А с ним и Пушкин, в вольном переводе
Пропевший гимн лукавой несвободе!

«Иных и лучших» прав на свете нет 
Без этих, о которых знает свет,

Что лишь они ведут к добру и свету
И дарят слух и зрение поэту.

Ведь без прорыва Франции к черте,
Где места нет лакейской суете,

Без вече, без волнительной агоры,
Без римских прав вершить в сенате споры,

Без Английской иронии колючей
Что был бы Пушкин? Так, обычный случай

И стихотворец, вроде как Чулков, –
В собрании музейных париков.

«По прихоти своей скитаться тут и там,
Дивясь божественным природы красотам»,

Ты был бы волен, дал ответ когда б:
Ты раб или поэт, поэт ты или раб?

Не раб, но – камергер. И это – цель?
Да и царём одобрена дуэль...

***
Века спустя при всём честном народе
Поэт твердит о «внутренней свободе».

А, собственно, какой на парне грех,
Коль пишет не для избранных – для всех,

За фразой тянет  уличную фразу,
Попсу распространяя, как заразу?

Да, мельтешит, но это лишь маневр,
А цель – создать – когда-нибудь! – шедевр...

О ней, о «внутренней», любил поговорить
Предшественник его, смиряя прыть

Опасностью утраты партбилета,
Запрятав глубоко в себе поэта.

Но – слишком глубоко. А цель всё та ж –
Когда-нибудь создать.  Шедевр… Мираж…

Но годы шли. «Иных и лучших прав»
Владелец стал умом не очень здрав

И позабыт толпой тридцатилетних,
Погрязших в шоу-бизнесе и сплетнях.

Он не клянёт ни шоу, ни судьбу.
Он внутренне свободен. Но – в гробу.

Одна строка посмертной стать могла б:
«Я не поэт. Творить не может раб».
(26 марта 2011)

___
*По уверению целого ряда литературоведов, это стихотворение не является переводом аналогичного стихотворения итальянского поэта Пиндемонти (верно: Пиндемонте), а представляет собой аутентичное стихотворение А. С. Пушкина.